полюбовался.
– Твои комментарии?
– Впечатлило. Только вот, как я понял из их разговоров, они уже дня три на подножном корму, и питательнее брусничных листьев ничего не ели.
– Ладно, покормим…
– Угу. Что-то у тебя мировоззрение меняется.
Александр только плечами пожал. Действительно, несколько месяцев назад его бы вряд ли стали волновать такие мелочи. Ну а сейчас… Сейчас они с Палом вытащили на свет запасы и скомандовали женщинам – готовьте, мол. А пока те взболомошными курицами вертелись у костра, спешно готовя кашу, выдали детям остатки хлеба, сахар, каменной твердости пряники, в общем, что было – то и выдали. Глядя на то, с какой скоростью еда исчезает в их желудках, Александр понял, что ребятишки и впрямь оголодали, и если взрослые еще могли терпеть и как-то себя контролировать, то малышня… Ладно, не стоит о грустном.
Единственным, кто не принимал участие в спонтанно начавшейся веселухе, был обиженный Александром парень. С его рукой особой помощи ждать не приходилось, вдобавок, парнишка был обижен на абсолютно незаслуженный, с его точки зрения, нокаут. На комплексы побитого ребенка Александру было, в общем-то, плевать, но напрягать кого-то против воли – оно надо? Так что раненый сидел и дулся. Ровно до того момента, как Павел сунулся осмотреть ему плечо.
Такого потока безыскусных матюгов, который разнесся, когда снимали грубо наложенную повязку, диверсанты не слышали давно. Александр, правда, не обратил внимания на мнение подопытного, угодившего в нежные руки напарника, но тут Павел крикнул ему, и пришлось подойти.
Да уж, приятного было мало. Пулевое ранение, кость, скорее всего, не задета, но сама пуля, то ли выпущенная из автомата, то ли из пистолета, застряла в мышце. Сейчас вокруг раны было пятно синюшного цвета, рука заметно опухла.
– Что скажешь?
– А что я могу сказать? Я ведь не врач.
– Ну да, ты специализируешься чуточку в другом. И все же?
– Максимум, на что меня хватит – это перевязать рану. Здесь же хрен знает, что творится. Пуля угодила сюда явно не сегодня, наверняка занесла грязь, кусочки ткани…
– Я это и сам вижу.
– И что думаешь?
– Я в этом разбираюсь не больше твоего.
– Да уж, что-то мы в нашей и без того не всесторонней подготовке упустили. Впрочем, кто же знал, что тут нужен будет хирург? Твои предложения?
– Я, конечно, не специалист, но если ничего не сделать, то есть шанс, что он загнется от заражения крови. Надо извлечь пулю, почистить рану…
– Сумеешь?
– Не знаю. Но если ничего не сделать, будет только хуже.
– Ладно, давай попробуем. Сейчас, только скажу остальным, чтобы обедали без нас.
– Хорошо. Аптечку захвати…
Обколов плечо раненого обезболивающим, которого в аптечке нашлось предостаточно, они извлекли пулю и как могли вычистили рану. Для этого пришлось надрезать мышцу, ну тут уж ничего не поделать. Место импровизированной операции залили перекисью водорода, вкололи порцию пенициллина и заставили пациента выпить дозу антибиотика внутрь. Во времена неизбалованных фармацевтикой микробов это должно было иметь сногсшибательный эффект, тем более что кость и впрямь была не задета. Ну а дальше… Дальше – как повезет, что могли, они уже сделали.
Когда, оставив раненого приходить в себя, лекари-самоучки подошли к костру, их ждали – начинать трапезу без хозяев никто даже не попытался. И это несмотря на голод и на разрешение. Интересные тут нравы…
Каша одуряющее пахла мясом, хотя и было-то его совсем немного – среди реквизированных в деревне продуктов нашлось только несколько банок мясных консервов, часть из которых уже подъели. Срока годности, правда, не знали, но раз до сих пор не отравились, значит, съедобные. Пару банок кинули сейчас в кашу – и навар получился вполне приличный. Напарники только сейчас почувствовали, как проголодались, изображая докторов, и воздали должное стряпне – все же готовить просто и сытно у женщин получалось лучше них.
Кстати, сейчас они рассмотрели, наконец, тех, кто к ним прибился. Та женщина, которая, судя по всему, была у них за главную, оказалась на проверку совсем не старой – на вид ей было лет сорок, или, может, чуть больше. Двое других – вообще молодые, одной лет около двадцати, и была она, похоже, на сносях, во всяком случае, живот выпирал заметно. Второй и вовсе было на вид лет восемнадцать, хотя, конечно, точно не скажешь – все же грязь и голод меняют внешность. Дети – они и в Африке дети, четверо пацанов и две девчонки. Девчушки – они постарше, мальчишки – совсем еще огольцы. И ели они, несмотря на то, что уже немного заморили червячка, быстро и жадно. Взрослые же питались аккуратно, по-крестьянски, стараясь, чтобы ни одна капля не упала на землю. В их присутствии Александр, в полевых условиях особыми, сверх необходимого минимума, манерами не утруждавшийся, почувствовал себя ужасным неряхой. Ну, это чувство он тут же запихал куда подальше – не хватало еще комплексовать по поводу того, что о нем подумают всякие левые бабы, но осадочек все равно остался. Что-то они потеряли за те десятилетия, которые прошли с большой войны.
Закончив с едой, Александр слегка толкнул расслабившегося было Павла в плечо, а когда тот повернулся, коротким движением головы показал: отойдем, мол. Тот согласно кивнул, и, оставив женщин мыть посуду, ухаживать за раненым и вообще вкалывать, напарники пошли в сторону. Метрах в ста от лагеря оба сели, Павел закурил, а Александр лег на спину и мрачно посмотрел на плывущие по небу облака. Ничего интересного там, правда, не было, даже самолетов не наблюдалось.
– Ну, что скажешь?
– А что я должен говорить? – удивился Павел.
– Тоже верно, не должен. Тогда скажу я. Тебе не кажется, что мы только что заполучили большую проблему?
– С чего ты взял? Ну, помогли людям… Они передохнут немного и уйдут, – не слишком уверенно отозвался Павел.
– Три раза 'Ха!', – без выражения прокомментировал Александр. – Ты сам-то в это веришь?
– Ну…
Сделав из затянувшейся паузы вывод о том, что продолжения не будет, Александр раздраженно хмыкнул:
– Твое 'Ну', я так понимаю, это тщательно замаскированное 'Нет'? Ладно, молчи, и так все ясно. Давай я тебе расскажу свое видение ситуации, а ты укажешь, где я не прав, годится?
– Давай…
– Итак, сваливать куда-либо эта орда совершенно не жаждет. Не знаю уж, ты и впрямь не обращаешь внимания, или старательно убеждаешь себя, что ничего не происходит… Кстати, ничуть не удивлюсь, если так – защитная реакция психики и все такое… Так вот, как бы то ни было, эти бабы уже вовсю обустраиваются, причем с такой скоростью, что я охренел. Их, кстати, можно понять. Не знаю уж, кто они, и откуда, но вся эта компания явно оказалась в глубокой заднице на букву 'Ж'. Вот и пытаются сейчас зацепиться за любой островок спокойствия и стабильности, ну, или за то, что им кажется таковым. Конкретно сейчас в их понимании эта роль уготована нам. Не знаю, как ты, а я, откровенно говоря, не в восторге. Теперь можешь начинать меня поправлять.
– Пока все логично, – мрачно буркнул Павел.
– Очень хорошо. Точнее, плохо – я был бы не против ошибиться. Фокус в том, что в данной ситуации они нам не только не нужны, но даже опасны.
– Ну, это ты загнул…
– Отнюдь. Ты подумай сам. Во-первых, эта орава нас демаскирует. Вдвоем-то мы бы просто засели в норе, и нас никто бы не увидел и не услышал, а когда десять человек – это намного хуже. Лагерь сразу же
