— И успели натворить много бед…
— Сегодня можете отдохнуть от забот и поспать, — ласково перебила его Диана, предупреждая вспышку гнева, которая, впрочем, была совершено оправданной. — Уверяю вас, — решительно продолжала она, — мы с Гейбриелом будем очень рады провести всю ночь с миссис Фолкнер.
— А если я против? — Карие глаза Дженнифер горели гневом.
— Мадам, этот вопрос не обсуждается. — Гейбриел посмотрел на нее свысока. — И учтите, я не потерплю, чтобы вы в таком тоне обращались к леди Диане.
— Но…
— Если вам больше нечего сказать по существу, буду вам очень признателен, если вы немедленно уйдете отсюда, — с нескрываемым отвращением произнес он.
Диана подумала, что она бы умерла от унижения, если бы Гейбриел посмотрел так на нее, и Дженнифер Прескотт, видимо, это поняла — она утратила свою всегдашнюю самоуверенность.
— Не сомневайтесь, я расскажу Чарльзу о вашем самоуправстве, когда он вернется!
Гейбриел презрительно скривил губы.
— Жду не дождусь! — только и ответил он.
Карие глаза полыхнули яростью.
— Вы не имеете права…
— По крайней мере, я по-прежнему имею право оставаться сыном своей матери, — резко ответил он. — Вы же не больше чем гостья в ее доме и потому не смеете решать, кто может ее навещать, а кто нет. — Он смерил Дженнифер презрительным взглядом. — А теперь будьте любезны, уходите! Мы с Дианой проведем ночь с моей матерью.
Дженнифер зашипела от ярости:
— Если я захочу, я сделаю вашу жизнь такой невыносимой, что вы пожалеете, что родились на свет!
— Мадам, если ваша угроза означает, что я больше никогда вас не увижу, я буду безмерно счастлив!
— Когда-то я вам очень даже нравилась, — фыркнула она.
— Вы ошибаетесь, мадам, — скучающим тоном ответил Гейбриел. — Позвольте уточнить: в детстве мне иногда удавалось терпеть ваше назойливое внимание.
Лицо Дженнифер смертельно побледнело.
— Еще тогда я вас ненавидела! — прошипела она. — Вы всегда были таким заносчивым, таким высокомерным!
— Наконец-то, мадам, мы с вами хоть в чем-то пришли к согласию — мы испытываем искреннюю взаимную неприязнь друг к другу, — насмешливо ответил он.
Разумеется, Диана уже и сама обо всем догадалась, но сейчас получила последнее подтверждение: Дженнифер Прескотт солгала восемь лет назад, оклеветав Гейбриела. Оказывается, она еще тогда его ненавидела? Очень интересно…
— Уже поздно, и страсти накаляются, — хладнокровно заметила она, оборачиваясь к Дженнифер. — Прощу, не волнуйтесь больше за состояние миссис Фолкнер. Уверяю вас, я последние годы ухаживала за отцом и способна присмотреть за матушкой Гейбриела.
Поскольку у Дженнифер уже не оставалось поводов спорить, Диана положила конец разговору, тихо постучав в дверь спальни и попросив Мэй открыть и впустить ее. Еще несколько секунд после того, как она вошла, Гейбриел и Дженнифер продолжали мерить друг друга ненавидящими взглядами. Наконец Дженнифер досадливо фыркнула и, круто развернувшись, зашагала прочь. Он же медленно последовал за своей невестой в слабо освещенные апартаменты матери.
Диана стояла у кровати и шепотом переговаривалась с горничной, которая вскоре сделала книксен и вышла. Гейбриел приблизился к кровати матери.
Он искренне поразился изменениям, произошедшим с матерью. В последний раз, когда он разговаривал е ней, она выглядела совсем не так. Впрочем, их последняя встреча оказалась не самой счастливой — в тот день он с позором покидал Фолкнер-Мэнор. Гейбриел помнил, что тогда лицо матери было смертельно бледно, глаза полны слез. Ей пришлось вынести и обвинения Дженнифер Линдсей, и непримиримую суровость мужа. Раньше Фелисити Фолкнер была красавицей, Гейбриел привык считать ее вечно молодой. Теперь же лежащая в постели женщина выглядела точно на свои пятьдесят два года: в ее темных волосах виднелись седые пряди, лицо стало таким бледным, худым и безжизненным, что напоминало маску, какую надевают участники венецианского карнавала.
— Гейбриел, не сомневаюсь, перемены, которые вы видите в вашей матушке, лишь кажущиеся.
Он поднял глаза на Диану. Его невеста стояла напротив, с другой стороны кровати. Она ответила ему сочувственным взглядом. Хотя они еще так недавно были близки, Гейбриел понял, что ему трудно принять сочувствие даже от нее. Он отвернулся.
— Может быть, теперь, когда общество миссис Прескотт нам больше не угрожает; вы соизволите объяснить, зачем мы сюда пришли?
— Конечно, — с улыбкой ответила она. — Но может быть, чтобы не разбудить вашу матушку раньше времени, нам лучше перейти в гостиную? — Она указала на смежную комнату. В приоткрытую дверь видны были мягкие диваны и кресла. — Дверь в спальню мы оставим открытой, чтобы сразу услышать, когда она проснется.
Гейбриел прищурился:
— Судя по тому, что вы сказали мне раньше, я понял, что мы и идем сюда главным образом для того чтобы разбудить мою мать?
Диана почувствовала, как к лицу приливает жар. Еще совсем недавно они вдвоем находились в ее спальне и Гейбриел ласкал ее так пылко и страстно, что у нее при воспоминании о его ласках до сих пор перехватывает дыхание. А потом она тоже подарила ему удовольствие, удивив саму себя…
Она отвела глаза в сторону и отрывисто ответила:
— Надеюсь, очень скоро ваша матушка проснется сама. Просто мне кажется, будет лучше, если наш разговор не будет первым, что она услышит, придя в себя.
— Почему? — удивился он.
На лицо Дианы набежала тень.
— Гейбриел, когда я чуть раньше поднималась к вашей матушке…
— Под тем предлогом, будто ищете платок?
— Да. — Диана сжалась: ей неприятно было даже вспоминать о своей вынужденной лжи. Она считала, что ее оправдывает лишь то, что она действовала ради блага другого человека. — Опийная настойка, которую принимает ваша матушка, весьма высокой концентрации. Она гораздо крепче, чем требуется в том случае, если бы она просто страдала бессонницей. И потом, — продолжала она, — миссис Прескотт несколько раз повторила, что последние четыре месяца лишь она одна ухаживает за вашей матушкой. Несомненно, в числе прочего она и давала ей снотворное. — Диана подбирала слова осторожно, но со значением.
Гейбриел несколько секунд смотрел на нее ничего не выражающим взглядом, а потом кивнул:
— Вы правы, Диана, будет гораздо лучше, если мы продолжим разговор в гостиной. — Не оборачиваясь, он зашагал прочь.
Диана последовала за женихом; если ее подозрения подтвердятся, им предстоит не самый приятный, хотя и необходимый разговор.
Гейбриел нарочно тянул с продолжением — сначала зажег свечу от пламени камина, затем нагнулся и подбросил в огонь немного угля из стоящего рядом ведерка. Мысли у него в голове путались. Он вспоминал объяснения Дианы. Наконец несвязные мысли перешли в подозрения.
Ушло несколько минут на то, чтобы к нему вернулось самообладание. Глубоко вздохнув, он повернулся к ней, сцепив руки за спиной.
— Итак… — высокопарно произнес он. — Теперь можете продолжить ваши объяснения.
Диана сморщила носик и спросила:
— Надеюсь, вы понимаете, что это пока всего лишь предположения?
— Сейчас и предположений более чем достаточно. — Он так плотно сжал зубы, что они едва не
