Иногда я рисовала и мальчиков, но лишь несколькими штрихами – они редко бывали неподвижны.
А мне хотелось рисовать ветер, и солнечный свет, и нежный запах чего-то цветущего, теплого, и движения волн, как они накатывают на берег и отступают и это заменяет время.
Я хотела рисовать покой: он сквозил в каждом мамином движении и в каждой папиной улыбке.
Я и не знала, что здесь, на Алеутских островах я буду так спокойна. Время проявляло себя только в мерном шуршании волн: одна… вторая… третья…
Три волны назад гудел, выходя из порта траулер. А через тысячу пятьсот волн зайдет солнце, и мы пойдем домой.
Теперь я стала называть домом не «Нику», а две комнатки в радиостанции мистера Твитча.
Мы колесили на своих велосипедах везде, где только можно было проехать. Кроме Джастина, к нам присоединились ещё мальчишки, и мы катались большой ватагой. Почему-то девочек в нашем отряде не было. Да и меня столько раз принимали за мальчика, что я уже привыкла, и только снисходительно посмеивалась.
За зиму я как-то стремительно удлинилась и теперь оказалась выше Сэма. Сэм болезненно переживал эту перемену. Он серьезно увлекся не только механикой, но и спортом, но почему-то не рос. Или это было незаметно.
Постепенно, ещё с февраля, меня тоже увлекли занятия спортом. Сначала я бегала по утрам потому, что с Джастином. Как же он был хорош, когда, разрумяненный от бега, провожал меня до крыльца! Я ненавидела этот бег, особенно, когда шел дождь и хлесткие струи били по лицу. Или, когда ноги разъезжались на обледенелой дорожке. Но недели через три я настолько привыкла к утренним пробежкам, что уже не представляла иного начала дня.
- Вы сумасшедшие, - говорил Сэм.- Завтра штормовое предупреждение. Даже береговая охрана в море не сунется. Шквальный ветер. И снег.
- Ну, мы же не по морю бегаем, - насмешливо парировал Джастин.
- Так ты не пойдешь? – равнодушно спрашивала я.
- Да ты что! Конечно, пойду! - возмущался Сэм. – Только давайте чуть пораньше, а то отец меня точно не пустит.
Нил Найколайски настороженно воспринимал занятия Сэма. Слишком свежи в его памяти были те случайности, которые происходили с Сэмом до встречи со мной. Нилу трудно было поверить в то, что несчастья покинули Сэма, он всё время ждал подвоха. А от спорта уж наверняка.
Мои родители тоже относились к моим спортивным мероприятиям без энтузиазма. Им это казалось опасным: бегать по утрам в любую погоду и гонять на велосипедах по холмам..
Мои родители и не догадывались, что кроме бега и велосипедов у нас с Джастином и Сэмом есть ещё более экстремальные занятия. Мы испытывали изобретения Сэма. Точнее, это были изобретения Леонардо, а вот воплощены они были Сэмом. Если бы не я, Сэм бы точно убился. Вначале он хотел испытывать свой птицекрыл в горах. Я еле отговорила его, сказав, что полететь над водой будет интереснее. Вообще то я думала о безопасности, но говорить об этом Сэму не стала. Мы нашли самую отвесную скалу, чтобы у её подножия было глубоко и не было торчащих из воды камней. В последний день я вдруг сообразила, что нам нужна лодка и Джей-Эйч выкрал моторку своего отца. Я очень боялась за Сэма и настаивала, что испытывать птицекрыл должна я, но Сэм был непреклонен и просто одержим полётом. Иногда мне даже казалось, что я вижу небо в его глазах.
Мы с Сэмом поднялись на скалу. Джастин сидел в лодке. Волнения не было ни на море, ни у нас в душах. Мы специально выбрали относительно безветренный день. Солнца тоже не имелось, висел туман, но достаточно легкий, чтобы мы не теряли друг друга из вида.
Сэм не стал долго готовиться. Он наспех перекрестился какой-то щепоткой, вставил руки в крепления и помчал к берегу. Я бежала за ним следом и, разогнавшись, чуть не свалилась со скалы. Пока я тормозила и карабкалась наверх, я не видела, как Сэм оторвался от камней и взлетел.
Конечно, честно сказать, летел он вниз. Но не так стремительно, как прыгуны в воду. Я видела, как дергаются его руки под огромными крыльями, но высоту птицекрыл не набирал. Он планировал вниз, к воде и через несколько мгновений рухнул в океан. Я замирая ждала, что на воде появится голова Сэма, но он не появлялся. Джастин был от птицекрушения метрах в пятидесяти и никак не мог запустить мотор. Сэма всё ещё не было и я, не раздумывая, прыгнула вниз. Вода была ледяная и на мгновение я задохнулась, вынырнула, вдохнула побольше воздуха и поплыла.
Около птицекрыла мы оказались одновременно с Джастином. Он ухватился за кусок поломанного крыла, которое торчало над водой и тянул его к лодке. И тут я увидела голову Сэма. Он пытался всплыть на поверхность, но парусина, лежащая на воде, не давала ему этого сделать. Джастин, наконец, поднял крыло достаточно для того, чтобы Сэм мог всплыть и я услышала его судорожный вдох. Я не могла понять, почему он не всплывет в другом месте и только нырнув и открыв под водой глаза, поняла: левое запястье Сэма запуталось в веревках и было словно в капкане.
Я вынырнула. Сэм шумно дышал, барахтаясь в воде, Джастин изо всех сил поднимал намокшее крыло, рискуя перевернуть лодку.
- У тебя есть нож? – крикнула я ему.
- Нет! - он явно терял силы. - Нет у меня чертова ножа!
- У меня есть! – вдруг откликнулся Сэм. – Только я не могу его достать. В левом кармане.
Я снова нырнула. Карманов у Сэма было множество и набиты они были разной чухнёй: от болтиков до мотков шпагата. Кроме того, Сэм ужасно брыкался, и находиться рядом с его ногами было небезопасно. Наконец я достала ножик. Перерезать веревки было минутным делом и через некоторое время мы все трое уже сидели в лодке.
Я думала, что Сэм напуган, но, отдышавшись он поднял на меня мокрое, сияющее от восторга лицо:
- Я летел, ты видела? Я – летел!
- Да ты чуть не убился на этой чертовой штуковине! А потом чуть не потонул! – перебил его Джастин.
- Ты просто завидуешь. Я – летел! Йо-хо! – орал Сэм, не обращая внимания на друга. – Как птица!
- Точно-точно, - вставила я. – Видели. Сначала летел, как птица, а потом плыл, как рыба.
- И чего я всё держу это чертово крыло? – воскликнул вдруг Джастин и хотел бросить конструкцию за борт, но Сэм ловко ухватил её.
- Э, нет! Я ещё полечу.
- Ты сдурел? Она поломана, больше летать не будет.
- Ну и что с того? Давайте оттащим её к берегу. Я сделаю другую. А на этой много полезных деталей, ещё пригодятся. А здорово ты придумала с бутылками!
Последняя фраза Сэма была обращена ко мне. Когда Сэм решил, что будет прыгать над водой я настояла, чтобы к конструкции были прикреплены пустые пластиковые бутылки. Это выглядело не очень красиво, но именно они не позволили птицекрылу утонуть мгновенно. А вот надеть спасательный жилет на Сэма мы как-то не сообразили…
21. Разбитое сердце
После приключения с птицекрылом я пыталась научить ребят кататься на доске, как на Гавайях. Мы даже достали теплый гидрокостюм. Но хорошей волны не было. То есть волна, конечно, была, но она была непредсказуема и однажды вынесла меня мимо пляжа прямо на скалы. Я видела, как они приближаются, но мне было не отвернуть. Чтобы не разбиться о камни, я поднырнула под волну и отцепила доску, которая тянула меня наверх. Потом я долго плыла в глубине, не рискуя подниматься и появилась на поверхности только там, где вода уже не вскипала белой пеной. Воздуху мне впервые в жизни не хватило и я всё же
