Настоящие строки я пишу в деревне Бокове, 30 августа 1886 года, и да простят мне, если кто будет читать мои воспоминания, что я вдруг перескочу к настоящему времени, даже, собственно, к сегодняшнему дню. Вчера, молясь на сон грядущий и, по обыкновению поминая за упокой императора Александра Ник., и импер. Марию Алекс, я вспомнила, что завтра день его Ангела, и особенно усердно молилась о упокоении св. душ их.
Я верую, что милостивейшая, добрейшая страдалица государыня и — хотя имевший человеческие слабости, но искупивший все своей мученической смертью — государь помилован Господом и успокоен в Царствии Небесном. Я так рассуждаю о его кончине: он был много виноват перед государыней, как перед женою и матерью прекрасных 6 сынов!.. Если как человек он имел чувственные наклонности— никто бы не роптал, зная, что втихомолку он имеет женщину, удовлетворяющую его. Даже если бы он любил эту женщину, да простит ему Бог! Но зачем он был так неосторожен, что катался в Ливадии и др. местах с Долгорукой (нынешней кн. Юрьевской) и с детьми ее… а также и прежде заметно ухаживал за многими. (Я видела у одной дамы, она замужем, первого сына до того похожего на покойного государя, что совестно смотреть!., а другие дети — похожи на мать и отца.) Мы, т. е. артисты, сами видали, как в спектаклях, бывавших в летних загородных дворцах, наследник Ал<ександр> Ник., имея по левую сторону от себя жену Map. Ал <ександровну >, все поглядывал направо, где сидела та же Долгорукова, бывшая после за Альбедин-ским, и с ней делился удовольствием веселого спектакля! Кстати, расскажу один, где — для смеха и удовольствия всех — одному из зрителей было очень неловко! Играли вод<евиль> «Беда от сердца и горе от ума!..». В. В. Самойлов представлял мазурика-фокусника Антонио Реготга. До начала спектакля он просил директора А. М. Гедеонова спросить у его вел. государя Ник. Павловича: может ли он сделать фокус, согласясь с кем-нибудь из зрителей? Государь позволил, и Сам. отдал Гедеон, табакерку, прося положить кому-нибудь тихонько в карман и сказать ему. Гед. выбрал к себе в помощники Анатолия Иван. Барятинского (брата фельдмаршала), и тот выбрал жертву и назвал ее! Когда пришла сцена, где Сам. берет у П. И. Григорьева табакерку, нюхает табак… и табакерка пропадает, Григ, сердится… требует возвращения… и Сам., чтобы успокоить его, делает палочкой знак по воздуху, в залу зрителей и говорит: «Смотрите… смотрите… видите, табакерка летит по зале… вот пролетела мимо большой канделябры., теперь смотрите правее… правее… ближе… ближе… вот она опустилась в карман штатского господина, сидящего с краю, в 3 ряду». Можно вообразить, как вся царская фамилия и вся публика следили за волшебной палочкой и оборачивались назад, затем все поворотили головы налево (от актера направо) и ожидали развязки. Григ, между тем сердился, бранился, грозил послать за полицией, что чрезвычайно смешило государя и всех… Наконец Сам., успокаивая Гр., говорит: «Погодите, успокойтесь! я сейчас попрошу этого господина возвратить табакерку». И подойдя к самой рампе, обратился к доктору Арендту и сказал: «Прошу вас посмотреть, не у вас ли в кармане табакерка?..» Доктор, не воображая, чтобы он ему говорил, также оглядывается на все стороны, но Сам. настойчиво уверяет: «Вы потрудитесь посмотреть… Вы единственный здесь штатский!» Тут стоявший близко кн. Борят. и др. начали уговаривать посмотреть в кармане, и каково же было его удивление и негодование, когда действительно он вынул табакерку и ее подали через оркестр на сцену. Государь, особенно наследник смеялся своим громким смехом, оборачивался все направо — к ней, мы и, верно, все другие это замечали… а каково же было кроткому ангелу цесаревне. Зато и не вьшесла она этой страдальческой жизни! Замечательно, что, когда она была жива, ее молитвы, видимо, хранили жизнь помазанника; но когда, после ее смерти, он так жестоко оскорбил своей женитьбой ее св. память и всю Россию — Господь попустил совершиться страшному делу 1 марта 1881 года, и за страдания его в жизни и особенно в последние минуты, вероятно, Бог внял ее молитвам и там соединил их в вечном покое Царствия Божия!
Начав рассказ о сегодняшнем дне, я хотела только сказать, что по усердной молитве о упокоении душ их — я видела во сне их обоих! Что-то говорила государю… Он меня поцеловал, а я поцеловала его руку… и так была счастлива, что, сейчас же проснувшись, со слезами радости благодарила Господа! Вообще, у меня бывают необыкновенные сны. Иногда (жаль, что редко) я вижу усопших, особенно чтимых мною: митрополитов %Филарета, Филофея, архимандрита Лаврентия, милостивым вниманием которых я имела счастие пользоваться в жизни. И вижу, что они благословляют меня, и иногда так ощутительно, что я просыпаюсь и чувствую необыкновенную радость!.. Также случалось, что я во сне узнавала события, мною не слыханные: в 1845 году приехала я с мужем в Петербург и в скором времени вижу во сне бабушку, мать моего отца, умершую в 41 году. Я подхожу к ней, и она так громко и твердо сказала: «Параша, дядя Павел умер!» — что я тут же проснулась и утром написала к батюшке, спрашивая, здоров ли дядя Павел? Дней через 10 (железной дороги еще не было) получаю ответ: «Прости, еще не успел тебе написать: такого-то числа он скончался!» И это был тот день, когда бабушка сказала мне.
Другой случай еще удивительнее. Возвращались мы с мужем, Фед. Кондр., из-за границы, это было или в конце 70 годов, или, м<ожет> б<ыть>, и в 80, когда я в последний, 15 раз была в Франценсбаде. Мы остановились в Берлине и там ночевали. Вижу я во сне, что ко мне подходит Ан. Мат. Борисова… я упоминала об ней выше. Их было 4 сестры, все они очень меня любили… но, уехав из Москвы в 1845, я, хотя изредка приезжая туда, видалась с ними, но после второго замужества, да и ранее того, не видались мы около 25 лет… и признаюсь, даже я и не вспоминала об них, закружась в новой жизни (об чем скажу в свое время). Вижу, что она подошла ко мне, ни слова не сказала, но так крепко поцеловала меня в обе щеки… что я проснулась… и подумала, что это значит? Хоть бы она мне слово сказала! Приезжаю в Петербург, и в разговоре с братом узнаю, что Ек. Ал. Сабурова, сестра жены его, только что приехала из Москвы. «Не видала ли она Ан. Мат. Бор.?» Как же, видела и ожидает от нее карточку, которую она обещала снять и прислать Кате. Я рассказала брату сон, и он почти не обратил внимания. На другой день приезжает ко мне старшая дочь брата Варя, и я, увидя ее еще из окна, испугалась, думаю, не случилось ли чего?.. Брат болезненный! я была у них вчера… а им ездить ко мне с визитами от 5 углов [35] —в 17 линию Вас. острова — не приходится… ожидаю со страхом!.. Варя входит и говорит: «Тетя! я приехала разгадать вам сон об Ан. Мат.: в это число, как она вас поцеловала, она скончалась! Об этом тетя Катя вчера получила извещение, вместе с ее карточкой». Недоумевая об этом случае, я положила себе правилом: молиться о упокоении души ее, что и исполняю. И много бывало таких снов — более или менее замечательных.
Еще решаюсь упомянуть три сна… или, вернее, видения… страшно писать, чтобы не ввести людей в грех осмеяния… но предполагая, что если выйдут в свет мои записки, то не ранее как после моей смерти: мертвые — срама не имут! а живая — я пишу правду. Тотчас по возвращении моем из Симферополя, где я ходила за ранеными солдатами, я дала слово Евд. Павл. Глинке, что приеду к ней на именины—4 авг., я сдержала слово (об этом будет по порядку). Но, верно, я была очень наэлектризована молитвой, смертью страдальцев солдат, их приобщением Св. Хр. Тайн, о чем я постоянно заботилась… и вообще — ужасом того времени, что, приехав из деревни Глинок, я ночевала в Твери в их доме и помню, что усердно помолилась перед иконой святителя Митрофана… вдруг, проснувшись, вижу, что над моей кроватью, как бы на облаках, стоит Пр. Сергий… я гляжу и думаю: отчего же это Сергий Преп.? Я молилась перед иконой св. Мит- роф<ана>, начинаю как бы вглядываться… открываю глаза… и вижу ясно Пр. Сергия! Тут я совсем пришла в себя и в восторге поблагодарила Господа! и Великого Угодника! Во второй раз, это было вскоре (когда я еще не слишком окунулась в житейскую грязь и была немного омыта кровью мучеников!), я взяла отпуск и поехала благодарить Пр. Сергия за его молитвы и помощь — в Троицкую Лавру, за Москву. Там мой духовный отец иеромонах Ав-раамий упросил, чтобы я остановилась у его матушки — очень старенькой, которая доживала последние дни близ родного своего молитвенника. Я говела; и после принятия Св. Тайн последнюю ночку спала в уютной, чистой комнатке на диване. Не помню всего сна, но знаю, что вижу Ангела!.. Открываю глаза и ясно, как теперь, гляжу… прелестное лицо… золотистые волосы и одежда… как бы из светло-розового цвета… я начинаю сознательнее, пристальнее вглядываться, привстаю на постели… и вижу только конец золотой рамы, висящей над изголовьем, с портретом государя Ник. Павл. С тех пор бывали благодатные сны, но видений не бывало до прошедшего 1885 года. 6-го окт., в день моего рождения, я сподобилась принятия Св. Хр. Тайн и 7-го выехала в П<етербург>, где тогда был мой муж Ф. К. и где я хотела у брата провести день моего Ангела, чтобы избавить добрых осташовских барынь от труда делать мне визиты, большею частию в самую дурную, дождливую погоду!., а мне, чтобы избавиться от труда звать и угощать их подвергать двойному путешествию по грязи. От брата я поехала к кн. Эристовой в Бологое и оттуда перебралась на праздник Казанской Божией Матери в мой любимый монастырь в Во-лочок. Тут провела 4 дня и снова возвратилась к княгине в ожидании хорошей зимней
