– Я выйду здесь, – сказал Любимов. – Спасибо вам.
– Рад служить, амир, – пробормотал Саид, выскочив из автомобиля и предупредительно распахнув дверь.
Да за кого они его принимают? Как бы там не было, сейчас они удивятся еще больше, подумал Артем и пошел к домам. Обшарпанные стены тянулись сплошным забором, но вот и разрыв, а в нём тупик, служащий местным свалкой. Юноша оглянулся – полицейских скрыл угол здания. Нужный камень нашелся быстро, в стене отворился тёмный лаз, оттуда пахнуло ароматом кофе. Артём улыбнулся и вступил в проход. Дверь за ним тут же закрылась. Фараон вышел из камня и в камень же вернулся.
Зрение обострилось настолько, что темнота уже не служила помехой. Бойница пустовала, как и коридор. Совсем от рук отбились, хмыкнул Артем. Он миновал склад и заглянул в неприметную дверь. Мирам возился у плитки, больше в комнате никого не было. Юноша затаил дыхание и переступил порог. Слуга повернулся так стремительно, что даже для зрения дуала движение выглядело смазанным из-за его быстроты. В руке Мирам уже держал взведенный «глок».
– Артьём! Живой!
– Да что со мной сделается?
Слуга так стиснул в объятиях, что юноша только укрепился в своей догадке. Мирам крутанул его и осторожно поставил на пол.
– Извини.
– Я тоже рад тебя видеть. Может сейчас и неподходящий момент, но ответь мне, пожалуйста: ты голем?
Мирам кивнул.
– Амир освободил меня, он убрал центр повиновения и я служу ему добровольно.
– Ага! Кстати, где он сам?
– Всё ждёт твоего возвращения в подземелье. Я как раз собирался отнести ему кофе.
– Так пойдём, обрадуем мастера. Простудится еще.
В лифте Мирам смотрел на Артема такими счастливыми глазами, что ему стало неловко.
– Спасибо за сюрикен.
– Пригодился?
– Еще как!
Слуга вновь расплылся в улыбке. Лифт остановился. Артем прижал палец к губам и тихо спустился по ступенькам. Закутавшись в плед, Вобер сидел перед самым входом в тоннель и всматривался в темноту, которую безуспешно пытались разогнать висевшие на стене керосиновые лампы. Стараясь не дышать, юноша подкрался к другу и, картинно уставившись на далекую дверь, спросил:
– Ну как? Никто не выходил?
Уникальный по возрасту коньяк приятно пощипывал язык и был таким ароматным, что Артем лениво отмахнулся от апельсиновой дольки, предложенной Мирамом в качестве закуски. Клод вновь наполнил пузатые бокалы из глиняной амфоры, которую ранее бережно достал из ящика со стружкой.
– Такое значительное событие необходимо отметить, дела подождут! – заявил мастер после того, как убедился, что материализовавшийся в подземелье Любимов – человек из плоти и крови, а не призрак сгинувшего в тоннеле художника.
Вобер сейчас словно светился изнутри, и Артем на время забыл про неприятные вопросы, которые собирался задать учителю. За столом он рассказал о своих приключениях, умолчав лишь про условие Бога мертвых, зато в красках расписал комичное почтение полицейских.
– На тебе печать Анубиса, – сказал Клод и подал круглое зеркало. – Представь на секунду, что ты увидел злейшего врага.
Артем пожал плечами и уставился на своё отражение. Ну и что должно произойти? Да и врагов у него вроде нет, хотя… Юноша вспомнил, как шли, ухмыляясь, на него големы. Они ведь могли и убить его в том тоннеле, даром что призраки! Артем вновь почувствовал растерянность, злость на самого себя и тут же вздрогнул, чуть не выронив зеркало. Глаза полыхнули огнём, а зрачки… они превратились в два могильных креста! Господь всемогущий… так вот что увидели полицейские!
– Анубис делится со своими жрецами частичкой силы, – пояснил Клод. – При желании ты можешь одним лишь взглядом испугать противника до смерти. Не каждый день смотришь в глаза вечности.
– Дела… но послушайте, я ведь должен был дать что-то взамен?! – озарило юношу. – Не будет же бог мертвых заниматься благотворительностью?
– Ты и дал. Частичку своей души. Пойми, Артём, нельзя вернуться из царства Анубиса и остаться прежним. Ты что-то приобрел, но одновременно и потерял.
– Что, например? Я ничего не чувствую.
– Вот-вот. После некрополя ты понял одну вещь, просто еще не осознаешь этого.
– Так просвети меня.
Клод допил коньяк и взглянул на Мирама. Тот пожал плечами.
– Артьём, в этом мы с тобой похожи. Мой создатель когда-то вложил в меня аксиому воина, звучит она просто: убивать не страшно. Чтобы было понятнее: теперь у тебя нет никаких моральных ограничений для убийства себе подобных.
Громко звякнула духовка, возвестив, что курица готова.
– А еще я разговариваю на арабском, – пробормотал Любимов и потёр глаза.
Интерлюдия
Арх уходил, приходил, то с пустым мешком, а то с полным. Балдур извелся от любопытства, но проследить за своим спасителем никак не мог – купец всегда оставлял на страже пса. Бунчук оказался неподкупен, предлагаемое чужаком мясо игнорировал и рычал каждый раз, когда юноша собирался идти в сторону храма или проверить оставленные без присмотра баулы. На прямые вопросы же торговец отвечал загадками.
Прошло пять дней. Балдур поправился и больше не напоминал мумию, но не знал, радоваться этому или нет. Он достиг храма, но не достиг цели – ведь Аллах так и не ответил на горячечные молитвы. Балдур знал, что просит с чистыми помыслами и открытой душой, так почему же Милостивый на явит свою милость? А может, дядя Азар уже пошел на поправку? Тогда почему Всемогущий не подаст знак, что молитва услышана? Черные мысли одолевали юношу.
Всё изменилось в один вечер.
По обыкновению, как только солнце налилось красным и склонилось над горизонтом, Арх исчез в руинах с очередным мешком. Вернулся на удивление быстро, Балдур даже не успел вновь испытать Бунчука на прочность припасенной с ужина косточкой. Купец подволакивал ногу, лицо белело даже на фоне седых волос. Юноша бросился к спасителю, но тот лишь отмахнулся, пробормотав что-то про снежных волков. Штанина напиталась кровью, пончо из верблюжьей шерсти было порвано в нескольких местах. Зло зарычал Бунчук.
Арх плюхнулся у костра и попросил Балдура разыскать в руинах оброненный мешок. Юноша бросился исполнять приказание, а в голове стучало: какие в пустыне могут быть волки, тем более снежные? В этих бесплодных песках можно встретить лишь одинокого шакала, но и тот убежит, стоит только замахнуться в его сторону.
Мешок нашелся в центре разрушенного храма. Балдур присел, разглядывая капли крови и следы, которые обрывались у одной стороны алтаря и непостижимым образом появлялись с другой – точно старик перепрыгнул святыню, да еще и развернулся в воздухе. Горловина баула была туго стянута кожаным шнурком, юноша еле развязал его зубами. «Наконец-то я узнаю, что покупает Арх!» – возликовал Балдур и в ожидании чуда заглянул в мешок. Его ждало разочарование: внутри, аккуратно завернутые в ткань, лежали белоснежные листы бумаги – вещь дорогая, но на чудо никак не претендующая.
Когда юноша вернулся, купец уже отрезал штанину и, ругаясь сквозь зубы, зашивал изогнутой иглой
