реальности на целые сутки. Хорошо, что господин был тогда занят и не интересовался времяпровождением своих подручных! Конечно, когда големы покидали гостеприимно-веселую Колумбию, они основательно запаслись зеленым табачком, который Торчок Фредди называл не иначе как «гребаный мой каннабис». Наученные горьким опытом, биороботы курили «траву» теперь только в краткие моменты отдыха, когда господин был далеко, а в повседневной жизни довольствовались крепкими сигаретами…
Загул продолжался трое суток. Спиртное лилось рекой, косячки забивались ежечасно, горничная посылалась куда подальше три раза в день, а официант исправно возил в номер тележки с едой, которую байкеры поглощали с завидным аппетитом. Либеральная политика «Шеритана» дозволяла подобный отдых даже во время хаджа, лишь бы клиенты никуда не выходили, а также исправно платили. Оба условия выполнялись неукоснительно.
На утро четвертого дня проснувшийся Рене обвёл мутным взглядом разгромленный номер. Пепельницы топорщились башнями окурков, валялись обескровленными трупами пустые бутылки, на стене скалился зубастый смайл, нарисованный затушенной сигаретой, а в дверях стояла прорвавшаяся таки в номер горничная. На лице женщины читался восхищенный ужас – подобный разгром она видела только после русских туристов, да и то лет пять назад, когда те назывались еще «новыми русскими». Из вороха одеял и занавесок на полу выбрался Жак и громко рыгнул. Жалобно задребезжал холодильник. Горничная- мексиканка наконец-то вышла из ступора и произнесла с чувством:
– Ну и засранцы же вы!
Рене справедливо рассудил, что уезжать нужно сейчас, пока они не наворотили чего-либо такого, что не поддается денежному выражению. Големы собрались быстро.
Выехав за город, старший похвалил себя за предусмотрительность – впереди, насколько хватало глаз, белели одежды паломников.
– У них тут что, карнавал? – удивился Жак.
– Типа того, – фыркнул Рене, прикладываясь к бутылке с минералкой. – Только костюмы у всех одинаковые.
– Так может и нам так одеться? Чтобы не выделяться из толпы?
– Думаешь, я натяну эти тряпки?! Ни за что! – Рене застегнул молнию куртки до горла. – И куда ты засунешь пистолет? В задницу?!
По дороге нескончаемым потоком плелись люди и автомобили. Промучившись с полчаса, Рене свернул на глинистую обочину. Здесь тоже брели паломники, но уже не таким плотным потоком, и мотоциклам удавалось находить фарватер в белом океане. Где-то далеко позади завыла сирена. Рене поежился, вспомнив недавнюю погоню во Франции. Впереди показался пропускной пункт.
Бородатый полицейский хмуро осведомился, почему паломники не в белых одеждах. Жак красноречиво посмотрел на Рене, тот лишь отмахнулся от араба. Отмахнулся долларами. Бородач скривился, но всё-таки документы вернул и шлагбаум поднял. На этом запас удачи големов иссяк.
В голове шумело, вода кончилась, страшно хотелось пить. От жары поддержанные мотоциклы начали работать с перебоями. Вспомнив хитрющее лицо прокатчика-араба, Рене поморщился. Будь его воля, расстреливал бы всех нечистоплотных людишек. В детстве. Из пулемета.
«Ямаха» Жака плевалась черным дымом, а через несколько миль чихнула в последний раз и зарылась передним колесом в песок. На кроссовом мотоцикле вдвоем далеко не уедешь – големы скинули куртки и принялись разбирать карбюратор. Их обтекали равнодушные паломники, хотя некоторые злорадно улыбались исподтишка – Рене спиной чувствовал эти ухмылочки. Где-то вдалеке вновь взвыла сирена, но тут же смолкла. Голем встал и приложил руку козырьком к очкам – чутье подсказывало бандиту, что если где-то рядом крутится полиция, то в двух случаях из трех крутится она по его душу. И точно, усиленное очками зрение биоробота выхватило из толпы джип и две фигурки, отделившиеся от него.
– Жак, бросай эту рухлядь! Нас выследили.
– Но я почти закончил.
– Вставай, идиот! Дальше пешком!
Рене полез за пазуху. Рука наткнулась на мешок драконьей кожи, но голем нащупывал не его, римского огня осталось и так мало. Из внутреннего кармана Рене достал круг с заключенными в нем лепестками-лопастями. Жак уже оделся и подошел ближе.
– Что на этот раз?
– Шепот Арха, – ответил Рене и, глядя в отверстие круга, нежно подул на лепестки.
Глава 18
Отражение Сандор. Египет. Каир.
Гигант расправил плечи и поднялся с трона, массивная фигура словно заполнила весь зал. Артем уткнулся в пол, не смея поднять глаз. От грозного рыка в теле до сих пор дрожала каждая жилочка – шутка ли, встретиться с живым божеством?!
…Его крестили еще в детстве; пока жил в Ростове, ходил с родителями на Пасху в церковь и, в общем-то, в Бога верил. Но там было другое – ты просто надеялся на некого всесильного, живущего в невообразимых далях старца, что он поможет тебе в трудную минуту, а если хорошенько помолиться, то и просто так. Надеялся, но не знал точно – ни у одного священника нет телефона для прямой связи с Богом. Тут же перед тобой высилась невиданная сущность, и ты всеми фибрами души чувствовал божественную природу этого нечто.
«Но откуда я знаю его имя?» – вопросил сам себя Артем и тут же вспомнил обжигающие прикосновения черных щупалец. Они каким-то образом влезали в его мозг и моделировали опасные ситуации, а неведомый кукловод следил за реакцией испытуемого. Видимо, такое было невозможно без частичного единения обоих – Артем чувствовал, как в голове пульсирует болью отпечаток вторжения чужого разума. Вместе с тем, теперь дуал знал многое про это подземелье и его хозяина. Так вот что такое божественное откровение!
Артем тряхнул головой. Он ведь прошел дорогой мертвых! Но значит ли это, что теперь он умер? Вроде бы нет, мертвые не потеют. Любимов хмыкнул и поднял голову.
– Ты не похож на тех, кто прежде приходил ко мне, – проговорил Анубис, чуть клацая зубастой пастью. – В моих владениях живущий – редкий гость.
– Это испытание, – только и смог вымолвить Артем.
– Испытание? Ах да. Я помню странных смертных, тревожащих мой сон. Они хотели послужить мне там, под жарким солнцем, не понимая важности покоя. С такой же целью ты пришел ко мне сейчас?
– Я не хотел тревожить вас, – ответил Артем, неосознанно попав в такт речи божества. – Мой учитель сказал, что у меня есть способности, которые помогут предотвратить гибель мира, и чтобы их развить, я должен пройти дорогой мертвых.
– Мудр твой учитель, – рыкнул Анубис, разглядывая Любимова. – И вижу я в тебе задатки скульптора материй. Но стоит ли спасать твой бренный мир? Не лучше ли ему упокоится?
– Всему своё время, – набравшись смелости, ответил Артем.
– Достойный ученик, – кивнул великан и вновь устроился на троне. – Ты прав, не нужно суеты. В конце концов, всё сущее придет ко мне, кто рано, а кто поздно. Но ты уже пришел загодя срока, стараясь мудрость древнюю найти. Чему-то научился, но и только, как возвернуться думаешь теперь?
Артем развел руками. Волчий нос сморщился, из пасти выдвинулись клыки, и послышалось громкое хмыканье – дуал понял, что бог мертвых смеется.
– Вот так всегда, странна природа человека. Чтоб истину постичь, готовы к смерти прикоснуться, а что потом, как применить священный дар? Кому он будет нужен средь могил? Но всё равно, меня ты позабавил. Я, Открывающий пути, могу дорогу к солнцу показать. Или уже не хочешь ты некрополь мой покинуть? Века мы проведем в беседах о былом? – волчья морда вновь задергалась от странного смеха.
– Спасибо, о, Анубис, за подаренную мудрость, – как можно вежливее сказал Артем. – Вы правы, мои знания здесь бесполезны, мне нужно вернуться в свой мир. Что прикажете сделать для этого?
