Первое, что увидели полицейские, войдя в номер, – две белоснежные простыни, лежащие на кроватях.
– Я смотрю, сервис у них тут ненавязчивый, – хмыкнул Ломов. – Даже постели надо самим застилать.
– Это называется «ихрам», – сказал Смолин. – Одежда для хаджа. Просто обмотайся тканью, и ты готов предстать перед Аллахом.
– Вот как? Здорово!
Довольный Шрек скинул пропахшие потом вещи прямо на пол и заперся в душе. Слушая его немелодичное пение, майор приготовил кофе с тостами, закурил сигарету и устроился под дребезжащим кондиционером. Как и предполагал Павел, надеяться на деятельную помощь местной полиции не приходилось – здесь просто не верили, что кто-то решится разрушить Каабу. Некстати вспомнилось, как однажды в Департамент позвонил ребёнок и, захлёбываясь сдерживаемым смехом, сообщил, что намерен ровно в полдень взорвать Луну. Заступивший дежурным Смолин ответил ему тогда: взрывай на здоровье, в полдень Луна будет как раз над Америкой. Да…
Сейчас он был для арабов кем-то вроде того ребёнка, так что винить их не за что, но от этого не легче. Как вдвоем противостоять террористу, имеющему невиданные возможности? Павел, будь его воля, вытурил бы всех паломников к чертям собачим, да загнал бы на территорию Запретной мечети взвод спецназа, но кто ему это позволит? Тем более во время хаджа…
Тягостные мысли прервал фыркающий, словно довольный бегемот, Шрек. Он облачился в простыни и важно зашагал по комнате.
– Похож я на римского патриция в термах с гетерами?
– Скорее уж на русского партийца в бане с проститутками.
– Ну, и это неплохо, – согласился Ломов, прилаживая под простыней кобуру. – Лишь бы не запалили.
– Кстати, Абдулла, раз уж ты облачился в белое, запомни: теперь тебе запрещено заниматься торговлей и сексом, проливать чужую кровь, брить бороду, пользоваться одеколоном, а также мыться.
– Ни хрена себе! И как Аллах аргументирует подобные запреты?
– А никак. Нельзя, и всё тут.
– Ну, он бог, ему видней. А как тогда задерживать нашего террориста? Без кровопролития всяко не обойдется, – пробормотал Ломов, проверяя, легко ли достается пистолет из-под непривычного одеяния.
– Давай сначала придумаем, как обнаружить его среди тысяч паломников.
– Раз он такой крутой, сам обнаружится.
– Вот этого я и боюсь. Как бы потом поздно не было.
– У меня ведь есть это, – сказал координатор, достав из футляра очки с единственным стеклом.
– Конечно, – кивнул Смолин. – Ладно, разберемся на месте, а пока спать. Магомет заедет за нами в девять.
Презрительно игнорируя жалюзи, утреннее солнце заливало комнату ослепительно-белым светом, но даже оно не могло разбудить Ломова. Павел выпил кофе, съел завтрак, любезно доставленный в номер официантом, и принялся будить гору сала, навязанную ему начальством в качестве напарника. Гора бурчала что-то невразумительное, натягивала на голову одеяло, но командный тон Смолина вкупе с запахом свежевыпеченных булочек убедили Шрека, что вставать всё-таки придется.
Водитель приехал вовремя, с чисто военной точностью, и теперь потрепанный джип медленно продвигался в сторону Мекки. По шоссе до неё было всего километров восемьдесят, но дорогу запрудили паломники, и автомобилю приходилось считаться с уходящим за горизонт морем людей в белых одеждах. Не помогали ни гудки, ни надпись «Полиция» по бокам джипа. Верующие брели по пыльной равнине и плевать хотели на истеричные крики Магомета. Видимо, уже прочли в Коране, что перед Аллахом все равны – усмехнулся про себя Павел.
– Всего час пути! – всплеснул руками Ломов. – Этот Омари издевается над нами? Такими темпами мы приедем к вечеру! А если Каабу уже взорвут? И я провалю такое ответственное задание? Павел Аркадьевич, что же это творится?!
– Наш комиссар совершал хадж давно, – подал голос водитель. – Тогда паломников было не в пример меньше. Вот, скушайте сэндвичи, в термосе сзади есть кофе.
– А ведь вы прокололись, уважаемый, – заметил Смолин. – Мой напарник говорил по-русски, как же вы его поняли?
– Я еще вчера догадался, что вы меня раскусили. Чего же прятаться? – произнес Магомет на языке Достоевского и Пушкина. – Вижу ваше рвение, а я не такой подозреваемый, ммм, подозрительный, как мой начальник. Когда учился в Москве, полюбил вашу страну, узнал ваш народ.
– Щас разрыдаюсь от умиления, – фыркнул Ломов.
– Вы действительно знаете, что кто-то хочет расколоть Черный камень? – спросил водитель, не обратив внимания на выпад Шрека.
– Да, Кааба в опасности, это очень серьезно, – ответил Смолин и ткнул напарника локтем в бок. – Если мы не остановим террориста, он взорвет вашу святыню.
– А вы никакие не мусульмане, – улыбнулся Магомет. – Как вы говорите? Прокололись? Но это не важно. Я вам верю и помогу, мой брат работает в религиозный полиции Мекке. Милостивый всё видит и простит нам. Аллах Акбар!
– Ну, теперь дело пойдет! – воскликнул Ломов, несмотря на тычки Смолина. – Черт! Павел Аркадьевич, смотрите!
Чуть вдали от дороги, распугивая паломников гудками и ревом, петляли два мотоцикла. Несмотря на жару и палящее солнце, одеты байкеры были в черные кожаные куртки, такие же штаны, обуты в тупоносые гриндерсы, а на головах гонщиков красовались каски и очки с большими круглыми стеклами. Зрелище было настолько удивительное, что Смолин прилип к тонированному стеклу, – точно в отару ворвались два чернущих волка и теперь бегут себе вперед, распугивая белоснежных ягнят.
– Ставлю свою премию, это подручные Балдура! – Шрек уже пытался достать пистолет из кобуры, но тот запутался в простыне.
– Да, похожи на тех парней, про которых рассказывал Вобер. Приметы по крайней мере совпадают, – проговорил Смолин. – Но это еще ничего не значит.
– Надо их задержать и допросить!
– Макс, уймись, не то подстрелишь кого-нибудь.
Ломов выпростал наконец оружие из тканевого плена и теперь дергал за ручку, пытаясь открыть дверь. Та не поддавалась. С переднего сиденья подал голос Магомет:
– Давайте не будем торопиться. Впереди пропускной пункт, этих людей обязательно стоп, ммм, остановят. Посмотрите, как они одеты!
Байкеры походили на паломников так же, как Мэрилин Мэнсон на Папу Римского. Они искусно лавировали меж бредущими людьми, мотоциклы отплевывались черной копотью, из-под колес летел песок. Вслед гонщикам неслись проклятия, но гром и молнии не спешили поразить неверных. Перед Аллахом все равны, но некоторые, оказывается, равнее. Павел хмыкнул и перебрался на переднее сидение, не отрывая взгляда от удаляющихся мотоциклов. Таких совпадений не бывает, но если это пресловутые големы, на что они надеются?
Вскоре показался первый пропускной пункт. К этому времени юркие гонщики давно затерялись в белоснежном океане, и теперь Смолин жадно разглядывал скопившуюся у шлагбаума толпу. Паломники полноводной рекой огибали стоящие на дороге автомобили, несколько полицейских осматривали багажники, мотоциклов нигде не было видно. Павел выскочил из джипа и побежал к будке, где проверял документы бородатый араб.
– Двое мужчин в черных куртках, на мотоциклах, где они?!
– Э, разве всех упомнишь? Вон людей сколько!
– Этих вы должны были запомнить! Они проезжали максимум полчаса назад, все в черном, ну?! – Смолин достал удостоверение и помахал перед носом бородача. – Я полицейский из России. Мы преследуем их.
