от занимаемой им позиции, уважаемый академик, обуреваемый ложной стыдливостью, попытался придать себе сначала приличный, по его мнению, вид. За что и поплатился: вид его, побитого о стены и потолок, о столик и пресловутое гигиеническое приспособление, был ужасен.
Учёный был немедленно доставлен в лазарет 'Меча'. И, хотя по собственному утверждению сознания не терял и в углублённом лечении не нуждался, подвергнут был там всестороннему обследованию. Судовой медик лейтенант Владимир Бауэр, с молчаливого согласия командира опробовал на подвернувшемся пациенте весь комплекс штатной медицинской аппаратуры. Но, в результате, с огромным сожалением ограничился только установкой швов на рассечённые академические щёку и губу и реставрацией двух зубов. И, конечно, обработкой ссадин и синяков. В ответ на предложение врача остаться в лазарете 'для наблюдения', академик апеллировал к командиру. В результате, пострадавший был выпущен под честное слово, являться раз в сутки на перевязку.
Воссоединение научных кадров в 'тёплом' трюме сопровождалось бурным смехом и дружескими подначками: ведь только один из учёных сохранил свою внешность в целости, другие два, в повязках, пластырях, а Ларин ещё и с фиксатором повреждённой кисти, представляли собой незабываемое, живописное зрелище.
Зато Маркиз заслужил несколько тёплых слов и удостоился неловкой попытки поглаживания со стороны Старшого за то, что по сигналу 'тревога' одним из первых, оперативно занял место в своём убежище, установленном в рубке управления. Второе такое убежище, кстати, имелось в капитанской каюте.
Даже по окончании тревоги кот не покинул ящик, а только выглянул из него в ожидании команды хозяина. Поощрительный кивок, и с длинным 'мррр!', пушистик одним прыжком занял место на коленях капитана.
— Настоящий космонавт! — резюмировал майор Стрижаков. — Где вы его взяли, Мастер?
— На Базе подобрал, три года назад. Он ещё только глаза открыл. Тощий был, как сосиска, зато орал, как сирена оповещения. А откуда он там взялся в техническом трюме, я уж и не знаю!
Капитан тогда и сам сначала не понял, что заставило его проникнуть в плохо освещённый станционный трюм и бродить там, в недрах технологии жизнеобеспечения и канализации. Сначала, ещё в коридоре базы, он вдруг почувствовал беспредельную тоску, голод и одиночество какого-то существа. Люк с надписью 'Только для персонала станции' был рядом и, пренебрегая правилами, капитан открыл его и спустился вниз. Он просто чувствовал, что должен спуститься. Пробирался он сквозь нагромождение коммуникаций до тех пор, пока впереди не раздалось душераздирающее мяуканье и ему навстречу из-под какой-то трубы не выкатился дрожащий от холода пушистый комочек…
— А он… в туалет, как ходит? В невесомости?
— Так же, как и вы, Василий Александрович. И значительно ловчее, чем наш академик!
Собеседники рассмеялись. Не объяснять же майору, что этот результат достигается упорной дрессировкой и только после замены стандартного сиденья упомянутого уже устройства в капитанской каюте на мягкое и покрытое чем-то вроде искусственной кожи. Для того чтобы коту, не умеющему пристёгиваться ремешком, было за что держаться когтями во время деликатной процедуры. Небольшой доработке подверглась также автоматика прибора.
— Капитан! — раздался вызов судового компа. За голосом Арнольда капитану в очередной раз послышались интонации Маруси. — Я перехватываю трафик 'Дырокола' с патрульным 'Мечом-55'. У них какая-то проблема с метеоритом. 'Меч' обстреливает его лазерной батареей. Попадание… Капитан! В месте расположения 'Дырокола' наблюдаю мощную аннигиляционную вспышку. Даю картинку на экран.
Появившаяся на экране картинка была не очень информативной: яркая вспышка, затем несколько мгновений экран оставался чёрным. После чего изображение появилось, но на середине экрана зияло безобразное чёрное пятно частично выжженной матрицы оптического устройства.
Изображение мигнуло и восстановилось, уже без пятна: Маруся сменила датчик. Среди звёзд на мониторе виднелось быстро расширяющееся и остывающее облако газа, мгновение тому назад разогретое до звёздной температуры.
— Связь с 'Дыроколом'! Они целы?
— Они целы, капитан. Вызываю… Пока не отвечают, заняты. У них интенсивный обмен с патрульным 'Мечом'. Интеллект 'Дырокола' рассказал мне, что у них произошло.
— Не будем отвлекать, сними запрос связи. Что там у них случилось?
— Станция постоянно сканирует окружающее пространство. В этой зоне довольно много ледяного мусора. Пятнадцать минут назад они засекли небольшую, если судить по отражённому сигналу, размером в несколько сантиметров, ледышку. Она шла по пересекающейся орбите и должна была разминуться с 'Дыроколом' в нескольких сотнях метров. Это обычное дело, такие снежки появляются тут раз в несколько суток.
Интеллект поднял тревогу, когда ледышка резко увеличила эквивалентный отражающий диаметр и начала изменять траекторию. Новая вела к столкновению со станцией. Это было интерпретировано моим коллегой как включение двигателя на искусственном объекте, каковым он и оказался. 'Меч' вышел на перехват и обстрелял артефакт лазерами. В результате произошёл аннигиляционный взрыв. 'Меч' получил незначительные повреждения, экипаж его не пострадал. 'Дырокол' повреждений не получил. Капитан 'Меча' пошёл в поиск в сектор предполагаемого запуска.
— Вряд ли догонит… но, если он освободился, вызови его, Маруся. Кто там капитан, я его знаю?
— Майор Гюнтер Сколик.
— Да, помню смутно… ах, да! Такой крупный, белобрысый немец…
Загорелся индикатор связи и раздался голос:
— Майор Сколик на связи!
— Приветствую, майор, вызывает полковник Кондратенко.
— О! Васили! — майор перешёл на русский – Ви стали полковник? Так всегда, один стреляйт, а другий станови-тся полковник!
— Так я и постарше буду, так, Гюнтер?
— Так, так, Васья! А ми тут пять минут стреляли фернфункштоермине, видел? Это по-руски: по радио управлянемый…
— Я понял, Гюнтер. Конечно, видел! А ты врагов на радаре не видишь?
— Я думай, они использовать антирадар-покритие, и если их двигатель на стоп, то увидеть их трудненько, так? Только оптик и их двигатель в инфракрасен цвет.
— Гюнтер, попробуй расфокусировать носовой лазер и посканируй им, если повезёт, засечёшь отражение километров за триста.
— Яволь! Я помню, ты рассказывать это раньше на семинар. Сейчас дам айне директива, командира команде, да?
— Нет, не так. 'Команду команде'.
— А, да, руски язик такой трудни, как ви сами не запутайтесь?
— Удачи тебе, майор.
— Будь здорови, герр оберст!
Индикатор связи на дисплее погас, и майор Стрижаков удивлённо воззрился на командира:
— Лазерная подсветка? Это работает?
— Ещё как! Мы используем этот метод, чтобы в газовое облако или в 'метель' не влететь на полном ходу. Это иногда опасно. На локаторе ноль, а с подсветкой всё видно.
— 'Метель'?
— 'Метель' или 'пурга', это облако кристалликов льда. Они образуются при соударении ледышек, или когда те разваливаются. Через несколько суток они уже не опасны – испаряются и рассеиваются, а свежие могут здорово подогреть, если в них влепиться с разгона.
— А разве на 'Охотниках' есть боевые лазеры?
— Нет, конечно! Зато есть 'разделочные' на случай… На всякий случай! Раньше их часто использовали, если ледышка очень большая попадалась. Резали её на несколько частей. Теперь таких мало уже.
Крупняк почти весь от Юпитера собрали. Теперь, говорят, к Сатурну будем перебазироваться. Базу
