— Это ужасно! — вскрикнула Лариска. — Вас совсем не воспитывают!
— Как это не воспитывают! — обиделся Муха. — Быть ябедой — это тебе не так просто. Надо же своевременно всё заметить, всё подсмотреть, а потом ещё и наябедничать!
Лариска схватилась руками за голову. Дети в Стране Земляники совсем не знали, что такое хорошо и что такое плохо. Известный стих Маяковского здесь, конечно, не читали. А правители только за тем и присматривали, чтобы дети рвали Болвану землянику и ничего на свете не знали.
— Вот поужинаю с вами, — деловито сказал Муха, — и пойду на вас ябедничать самому Заядлому.
Вот так хозяин! Дениска взялся рассказывать ему, что ябедничать очень нехорошо, что это прямо-таки отвратительное дело. Что ябед никто не любит и им самим тоже живётся плохо.
Муха даже рот разинул.
— Ну-ну! — только и произнёс он. — Говори, говори…
Ябеды этой ночью, как всегда, не спали. Они привыкли подглядывать друг за другом.
Через минуту после того, как в Мухином доме загорелся свет, под его окнами собрались соседи. Они прижали носы к стёклам и разглядывали, что делается внутри. Наши друзья ничего не замечали.
— Это Те Самые Двое! — догадался один ябеда. — Я слышал сегодня, как сорока-белобока говорила Заядлому, что Первый из них уже сидит в яме. Осталось поймать только Тех Двух!
Услышав такую новость, ябеды бросились к ближайшим домам. И вот по городу от дома к дому понеслось:
— А у Мухи сидят Те Самые Двое…
— А он их кормит орехами…
Ябеды долго ябедничали друг другу, а потом решили всё рассказать Заядлому, чтобы тот составил хорошенький донос.
Заядлый ябеда был личным представителем Ушана — советника Болвана Пятого. Он жил на окраине города в единственном крепком доме под зелёной жестяной крышей.
К концу ночи по всем улицам Ябедина к жилищу Заядлого бежали ябеды. Они были худые, остролицые, все — в грязных ядовито-зелёных кожушках.
Заядлый выслушал, обрадовался и быстро вылез на крышу своего дома. Он захлопал в ладоши:
— Сорока-белобока! Сюда, скорей! Ну, где ты там подевалась?! Скорее же сюда!.. Есть такой донос, что крылышки оближешь! Я составил такой донос, что ты отродясь не носила!..
Уже светало. А птицы, как известно, просыпаются рано. Сорока прилетела, с радостью выслушала Заядлого, подхватила новость на хвост и полетела.
А наши друзья крепко спали. Они убедили Муху на них не ябедничать. Он ведь был ябедой скорее по привычке, чем по призванию.
Антошка принимает меры
Антошка заснул сразу, как только вверху замолкли голоса. А когда открыл глаза — испуганно вскинулся:
— Который час?
— Аты-баты — ми не знаем!
В яме было темно.
«Яйцо-райцо! — вспомнил мальчик. — Надо вылезти из ямы, достать яйцо-райцо. И возвращаться домой!»
Солдаты снова стали пирамидой с самоваром на верхушке, и Антошка открыл крышку.
Наверху уже был день. Слышалось, как ПСБ хлопочет прямо над головой, помогая Болвану подняться.
Антошка слушал и обдумывал, что делать. Он ещё не видел ни Болвана Пятого, ни ПСБ, но догадался, что первый — толстый и неуклюжий, а второй — хлипкий и пугливый.
Ну разве он со своими солдатами не справится с такими врагами!
Поднял крышку выше. В тот же миг в комнату вбежало трое советников. Первого Антошка узнал — это был обезображенный одноусый. Днём он казался ещё ужаснее, чем вчера вечером.
Едва переступив порог, Врун стал на голову. Он собирался говорить правду.
Вторым советником был Ушан. Маленький такой, совсем плюгавый, со сморщенным лицом, водянистыми глазками и огромными, как у осла, ушами. Только без шерсти. Он остановился у порога.
Третий — Зубан — поводил красной откормленной шеей и раз за разом трогал пальцем огромный жёлтый зуб.
— Чики-брики! Да здравствует наш Болван!.. — завели советники.
Когда они кончили песню, Болван Пятый недовольно сказал:
— Не дам вам земляники! И наливки не дам! Где Те Самые Трое?
Ушан нервно прял ушами.
— Почему Те Самые Трое до сих пор не в яме?!
— Один в яме, — напомнил Врун.
— Я не могу разбить яйцо-райцо, пока в яме только один! Вы же знаете, что там должны сидеть все трое!..
Как надувной резиновый шарик, ПСБ завыл:
— Что знает наш умнейший, того не знает никто! Чики-брики!
— Помолчи, Пэсэбэ! Ну, почему вы все молчите, как болваны!..
Советники молчали. В это мгновение в окне что-то захлопало. Антошка сквозь щель видел, как сорвался с места Ушан, слышал, как грохнуло оконное стекло. А затем в комнате Болвана прозвучал голос сороки- белобоки:
— Ура! Скорее смотрите на мой хвост! Скорее смотрите на мой хвост! Там необычный донос!
Ушан повалился на колени у Болвановой кровати:
— Мой личный агент сорока-белобока принесла на хвосте радостное известие. Те Самые Двое в данную минуту спят в городе Ябедине! Мы их можем взять голыми руками!
— Возьмите их голыми руками! — рявкнул Болван.
— Я вожьму! — выскочил Зубан. Из-за своего большого зуба он заметно шепелявил. — Пожволь мне, наш умнейший, шобрать вшех болванчиков, что только имеютша, и выштупить ж ними на Ябедин.
— Пожволяю! — сказал Болван. — Тьфу! То есть позволяю!
Врун брыкнул ногами, чтобы обратить на себя внимание.
— А я немедленно распущу по всей стране слух, будто все трое уже сидят в яме.
— Правильно! — подтвердил Ушан. — Ибо страна взволнована. Вон хвастуны сегодня ещё не выходили собирать землянику. Они целую ночь проговорили о Тех Самых Трёх и о своём земляке Кузьке…
— Это каком Кузьке? — перебил Болван.
— О том, которого воспитывала белая ворона, ведьма. Кузька пошёл вместе с Этими Самыми Тремя.
— Безобразие! — разозлился Болван.
Ушан продолжал:
— А подлизы вчера прислали нашему умнейшему только по одной корзинке земляники вместо двух! Я был у них вчера вечером, так половина Подлизовска ко мне почти не подлизывалась! Они всё шумят о своём Киве…
— Что за Кив? — измученно спросил Болван.
— Обычный подлиза, — пояснил Ушан. — Он пошёл вместе с Теми Самыми Тремя.
— Невесть что делается! — выдохнул Болван. — Наведите порядок!..
— Мы начинаем действовать! — Врун наконец стал на ноги.
Все советники высыпали из комнаты. Несколько секунд царила тишина. Антошка поднял крышку выше. Теперь он уже мог бы вылезти из ямы. ПСБ прошептал:
— Наш умнейший — чики-брики! — будете завтракать?
