Настька даже голову не помыла – что она хотела этим сказать? Ни фаты, никаких тебе флёрдоранжей. Почему же так мрачно? Центр захватила бабка, безостановочно рассказывала о какой-то бурной светской жизни…
– И тогда граф Телячий сказал…
Мог быть такой граф? Навряд ли. Все целовали руку ей, а почему-то не Нонне и даже не невесте. И Жорины родичи сильны. Один его брат из Архангельска чего стоит! Да и другие не хуже. Но больше всего огорчали писатели, заглядывающие на огонек.
– Это что, Валерик, родственники твои?
– Мрамора много, а плясать негде! – Жорина сеструха пожаловалась. Я бы с ее комплекцией не лез плясать, но они – люди без комплексов. Иногда только вздрагивал я да морщились наши аристократы – Кузя и Алла. Но как же без них? Можно сказать, что прощались с нами, провожали нас в иной социальный пласт.
А особенно молодежь огорчала! Странно себя вели. Сидели как заколдованные, тостов не произносили, пили в основном пиво, но вид при этом имели такой, словно их непрерывно подташнивает.
Не терплю, когда все разваливается! Даже когда приезжал с друзьями на юг, чувствовал словно вину за то, что море не такое синее, а горы не такие высокие. А тем более свадьба единственной дочери! Огляделся. Надо весь этот хаос в кучку собрать. Но хоть какой-то восторг должен быть? Не обязательно сделать все, можно сделать хоть что-то.
К Жоре подсел. Единственному тут, кажется, нормальному человеку. Наполнили с ним “швыряла”.
– Ну, давай!
Занырнули вглубь алкоголя. Вынырнув, зорко оглядели друг друга, по достоинству оценили: бойцы!
– Спасибо тебе! – Я начал. – Без тебя бы пропал!
Такой стол! Ветчина! Языки! Икра! Это в то время, когда деньги ничего не стоили, поскольку ничего не могли. Помню только талоны. А тут!
– Говоришь, Кольку в театральный устроил? – жуя язык (коровий), промычал я.
Тут Жора даже попытался резко встать, однако не вышло.
– Да, – усмехнулся он. – А еще говорят, что интеллигенция мышей не ловит!
– Ну так, иногда, маленькую мышку! – как раз вовремя подоспела Настя с улыбкою и бокалом. Моя дочь!
– А чего вы хотели бы? – Жора был благодушен.
– Я бы хотела в универ, на английский, – сказала Настя, зардевшись. – Свадебный подарок! – стыдливо добавила она.
– Да тебя… за эти полстола – куда хочешь примут! – бахвалился он. – А справишься? С учебой, я имею в виду.
– Трудно будет, конечно. Но я справлюсь! – серьезно ответила Настя. Молодец!
– Ну, прикинем х… к носу, – задумчиво сказал Жора.
– При невесте-то! – Я вспылил.
– Так давайте за это! – сказала Настя, не слишком смутясь.
– Дочурка у тебя – прям как ты! – усмехнулся Жора. – На ходу подметки рвет!
Но не те. После бокала крепкого я погрузился в сладостный сон. С усилием вынырнул, услышал весь этот гвалт. Огляделся. Сколько ж я спал? Наверно, довольно долго – композиция переменилась. И даже за нашим столом. Настя уверенно чокалась с Жорой. И боюсь, что не пятый и даже не десятый раз.
– Все, Настенька! Хватит! – Я протянул руку.
– О! Спящий красавец проснулся! – Довольно нагло Настя произнесла. Алкоголь сказывался. Мол, все, папка, больше неподвластна тебе. Другой нынче хозяин. Уж нет!
– Стой! – Сыграть на моем якобы пьяном слабоумии у нее не получится.
– Да ладно! – в сердцах проговорил Жора. – Пусть выпьет! Лучше бы пили, чем!.. – Гнев его был направлен на Колькину компанию, так и не расшевелившуюся.
Что значит – “лучше бы пили”? – проплыла неясная мысль. Но додумать не успел: приклеился писатель Димуденко (прозвище переделано из фамилии). Кто его звал?
– Это твой зять? А чего такой ненормальный?
– Артист.
– А-а. А чего дочка твоя такая неказистая?
– Студентка.
– А-а.
Я еле держался. Скоро это кончится? Судя по заказанной Жорой выпивке, никогда. Настька уже орала на Кольку:
– Ты кретин!
Единственные близкие нам люди – Кузя и Алла – покинули нас.
Вспомнил, как мы с Кузею тут, вот под этим витражом, отмечали день Настенькиного появления на свет, и заплакал. Витраж равнодушно сиял.
