Уверен, скоро мы добьемся полного признания.
– Сейчас она не в том виде, – тихо произнес судья Уэда, чтобы только Сано мог его слышать. – Кроме того, остается вероятность ее непричастности. Говорю для вашей же пользы: не дайте чувствам ослепить вас.
После этих слов Сано смятенно осознал, что в своей вражде к Хару и стремлении вычеркнуть ее из их с женой жизни растерял прежнюю беспристрастность. Он, всегда считавший себя поборником чести, борцом за правду, чуть не предал собственные убеждения. И даже Рэйко была здесь ни при чем, как бы ему ни хотелось убедить себя в обратном. Он один был виновен в том, что произошло.
– Благодарю за совет, достопочтенный тесть, – ответил Сано скрепя сердце.
Вместе с мрачными раздумьями о нынешнем следствии, которое грозило лишить его самого ценного в жизни, Сано посетила новая печаль. Он стал сомневаться, что обвинение против Хару наладит его отношения с Рэйко. И хотя его вера в причастность Хару не ослабела, он с ужасом думал, как сообщит жене об аресте. Отправив девчонку в тюрьму, ему придется поехать в храм Черного Лотоса – переговорить с первосвященником Анраку и проверить ее слова насчет доктора и настоятельницы. Прежде чем опровергать собранные женой свидетельства в пользу Хару, он намеревался тщательнейшим образом исследовать все стороны этого дела.
– Я предъявлю Хару обвинения в убийстве мужа и Оямы и устрою разбирательство, где установлю ее участие в этих преступлениях, остальных убийствах и поджоге, – заключил Сано. – Суд произойдет лишь по окончании следствия. Хару будет арестована и время до заседания проведет в тюрьме.
– Нет! – вскрикнула Хару и забилась сильнее. – Не хочу! Нет! Не надо! – Под эти крики стража выволокла ее из комнаты.
19
Я вышлю сотни верующих:
Монахов и монахинь,
Мужчин и женщин непоколебимой веры.
Да понесут они мой закон.
Сутра Черного Лотоса
Синагавой называлась деревушка к югу от Эдо, вторая из пятидесяти трех почтовых станций путевого тракта Токайдо. Паланкин, нанятый в районе Дзодзё, доставил туда Рэйко к полудню. На пути, пролегающем между заливом Эдо и лесистым взгорьем Дворцового холма, то и дело попадались чайные, заполненные горожанами, встречающими или провожающими родню в дорогу. Путники толпились у конюшен и порогов лавок, выстраивались в очереди для проверки у конторы станционного смотрителя. Разносчики зазывали проезжих в постоялые дворы. Сквозь оконце паланкина Рэйко поглядывала на скачущих мимо самураев из близлежащих провинций и толпы монахов, прибывших в Синагаву ради недозволенных увеселений. Вдруг она заметила несколько флагов с гербом Токугавы, выделяющихся над толпой в междурядье жмущихся друг к другу домиков.
– Остановите там! – крикнула она носильщикам.
Те подчинились, и Рэйко ступила на землю. Туман уже рассеялся, но небо было облачным, а воздух – холодным. Сырой ветер доносил дым жаровен и запах конского навоза с тракта. Рэйко и ее стража взяли направление на флаги. Толпу составляли рабочие, женщины с младенцами и любопытные дети. В самой гуще слышались гневные мужские голоса.
Когда стража расчистила Рэйко путь, она увидела министра Фугатами в сопровождении своих самураев и кучку пожилых обывателей в темных одеждах, окруживших колодец – небольшой квадратный сруб с ведром и воротом. Фугатами поприветствовал Рэйко сдержанным кивком. Когда же он переключился на своих спутников, его лицо выглядело еще более суровым, чем накануне.
– Вот один из трех колодцев, которые, как мы полагаем, отравил Черный Лотос только в этом году, – произнес один из селян, осанистый седовласый старик.
Рэйко посчитала его главой местных старейшин, собравшихся отчитаться перед Фугатами в происшествиях, связанных с сектой. Старик опустил ведро в воду и вынул, полное до краев.
– У воды странный запах.
Фугатами понюхал и наморщил нос.
– И правда странный. – Затем он зачерпнул воду ладонью, осмотрел струйку, сбегающую с пальцев, и сказал подчиненным: – Прошу также заметить, что вода слегка вязкая, словно масло, и имеет зеленоватый оттенок.
– Люди жаловались на ее необычный привкус. У пятидесяти трех после питья начался понос. К счастью, никто не погиб и мы вовремя запечатали испорченные колодцы, но как бы такое не повторилось...
Толпа согласно загудела, раздались гневные выкрики. Где-то заплакал ребенок. Однако под суровыми взглядами старейшин зеваки примолкли.
– Почему вы решили, что виноват Черный Лотос? – спросил Фугатами, пока его помощники записывали показания.
– Наши беды с колодцами начались лишь после того, как в Синагаву зачастили их бонзы и монахини. Постовые видели, как те вились возле колодцев, впоследствии загубленных.
Услышанное испугало и обрадовало Рэйко. Массовое отравление людей было серьезным довеском к перечню обвинений, предъявленных Черному Лотосу, и еще одним поводом исследовать деятельность секты для Сано.
– Кроме того, нам четырежды докладывали о появлении на улицах едкого дыма, – добавил глава старейшин, – вдыхание которого вызывало грудные боли, кашель и одышку. Последний такой случай произошел три месяца назад. Здешний лавочник видел рядом с тем местом, откуда дымило, двух убегавших монахинь Черного Лотоса.
– Удалось ли определить источник? – спросил Фугатами.
– Да. Идемте, я покажу.
Вслед за старейшиной министр, его свита и толпа зевак отправились по улице к крошечной синтоистской кумирне. Рэйко со стражей еле протиснулись сквозь ворота-тории. Внутри располагался примитивный алтарь со свечами, палочками благовоний и жертвенной пищей, а также гонг, чтобы призывать божество.
– Вот здесь мы нашли горящую кучу тряпья, – сказал старейшина, указывая в угол возле ограды. – От нее и шел этот дым. Караульный, что обнаружил все это, чуть не задохнулся.
Сострадая чужому несчастью, Рэйко все же не могла не порадоваться новому доказательству злонамеренности секты.
– Никто не погиб? – спросил Фугатами.
– Нет, – ответил старейшина. – Но если такое повторится, боюсь, смертей не миновать. В начале месяца после посещения членами секты четырех местных семей люди жаловались на рвоту и рези в животе. Видимо, священники разносят какую-то заразу.
'Или травят пищу и воду в домах, куда их имели неосторожность позвать', – подумала Рэйко.
– Но самым опасным происшествием был взрыв, – сказал старик.
Толпа потянулась за ним по мосту через речку Мэгуро, за которой располагался квартал бедняков. Там в ряду чайных и лавчонок Рэйко заметила зияющий провал, в котором виднелась груда обугленных досок и планок, черепицы и горелого хлама. Над пожарищем витал резкий запах серы.
– Строение принадлежало Черному Лотосу, – пояснил старейшина. – Там они собирались для молитв и вербовали приспешников. Шесть ночей назад постройка с грохотом взорвалась, а на обломках вспыхнул пожар. К счастью, ни внутри, ни снаружи никого не было и пожарной команде удалось потушить пламя до того, как оно распространилось.
– Развалины после осматривались? – спросил министр.
– Да. Мы нашли там пустые кувшины и несколько кованых сундуков, разорвавшихся на куски, но так и
