– Если кто и лжет, то Хару. Она явно пытается использовать случившееся, чтобы выбраться из тюрьмы. Я в отличие от тебя на это не куплюсь.
Рэйко задумалась над фразой Хару о мальчике, и сомнения снова напомнили о себе.
– Ты что-то сказала? – спросил Сано, с подозрением глядя на нее через окно.
– Нет, ничего. – Рэйко отвернулась, чтобы он не разгадал ее мыслей.
Надо как-то сказать ему, что Хару опознала в ребенке сына Тиэ, но тогда он станет выпытывать, что еще говорила Хару. Отношения с мужем виделись Рэйко неким домом, который они строили вместе, а ее тайны – невидимыми трещинами в фундаменте. Решение утаить что-либо от Сано подрывало основание дома; каждый сдвиг в этом деле разрушал ее брак, дотоле незыблемый. Рэйко захотелось все бросить, помириться с Сано и наладить семейный уют, однако в сложившейся ситуации она считала нужным стоять за Хару. К тому же в глубине души чувствовала, что права, защищая ее. Досадуя на упорное нежелание Сано принять ее сторону, она сказала:
– Что говорить, удобно прикрываться 'случайным' нападением. Ведь если бы ты не забрал Хару из отцовского дома, ничего бы не произошло. Неужели тебе доставило удовольствие отдать невинного человека в руки убийц?
– Дело не в том, что мне нравится, а что не нравится. Дело в уликах. – Сано отвечал с горячностью, и Рэйко поняла, что задела его за живое. Очевидно, он был не настолько уверен в виновности Хару, как ему хотелось, и боялся покарать незаслуженно. – Хару – преступница, а тюремщиков не раз уличали в подобных надругательствах.
– Ты, похоже, решил опустить доказательства в ее пользу, – рискнула возразить Рэйко, видя, что Черный Лотос вот-вот возьмет верх.
Сано пораженно воззрился на нее.
– По-твоему, я ради собственной выгоды подтасовываю улики? Ты, должно быть, совсем помешалась на Хару, если считаешь меня способным на такую низость!
Рэйко спохватилась, что зашла слишком далеко и своими попытками поддеть Сано сделала только хуже.
– Я так не считаю. Я только хотела, чтобы ты взглянул на вещи беспристрастно и изменил...
– Ты еще смеешь учить меня беспристрастности? – Сано выглядел взбешенным. – Ты, проявляющая пристрастие во всем, что касается Хару! Она для тебя теперь дороже всего! – кричал он, забыв, что вокруг люди. – Как ты не видишь: она же тебя портит! Ты становишься такой же упрямой и изворотливой! Давай оставайся с ней, если тебе так нравится. Пусть ломает нам жизнь. Мне уже все равно – вы обе мне осточертели!
Ярость и боль мужа ужаснули Рэйко. Она поняла, что Сано видит корень их размолвки в ее дружбе с Хару и что своими необдуманными словами она убила последнюю надежду на воссоединение. Как теперь объяснить, сколь многое поставлено на кон – не одна правда о Хару, но и его честь, – да так, чтобы он не вспылил окончательно?
Впрочем, Сано не оставил ей шанса.
– Довольно лезть в мои дела и прекословить! – отрезал он с каменным от гнева лицом. – Либо ты образумишься, будешь относиться ко мне с должным почтением и держаться в стороне от расследований, либо...
Тут он, похоже, заметил, что кричит, с отрешенным видом вскочил на коня и помчался вперед, оставив Рэйко одну на руинах семейной жизни. Он грозил ей разводом! Представив, какой беспросветный мрак ждет ее в будущем, она поняла, что не вынесет этого.
Сано ехал теперь вровень с Хиратой, терзаясь предъявленным ультиматумом. Все-таки Рэйко его жена и мать его сына. До того как она втянулась в это проклятое дело, у них было столько счастливых дней, преодоленных вместе трудностей, приключений... На самом деле Сано не хотел порывать с ней, но и терпеть ее выходки не было мочи. 'Ничего не поделаешь: если Рэйко не уймется, придется ее отослать'. Так думал Сано, впрочем, лицо его оставалось бесстрастным, скрывая печаль и тревогу.
– Может, мне кажется, – раздался голос Хираты, – но мы все больше забираемся в проулки. Все выезды на главные тракты перегорожены.
Сано был слишком поглощен своей бедой, но сейчас, после слов помощника, начал припоминать странности, отмеченные подсознательно: горящую кучу мусора на одном из перекрестков и груду валежника – на другом, уличных акробатов и толпу вокруг, мешающих проехать. Такое случалось порой, но Хирата был прав, что доложил господину о странном совпадении.
– Не нравится мне все это, – сказал Сано, подозрительно озираясь.
Объезды загнали их в лабиринт закоулков – таких тесных, что балконы домов чуть не смыкались над их головами. Сано с помощниками пришлось ехать вереницей по одному, а паланкин проходил еле-еле. Улочки оказались на удивление пустыми для такого густонаселенного района. Вокруг не было ни души.
– Чую западню, – сказал Хирата.
– Уходим отсюда! – воскликнул Сано. Тряхнув поводьями, он прокричал носильщикам и телохранителям в хвосте вереницы: – Живее!
Процессия ускорила ход. Впереди замаячила арка, ведущая в соседний проулок. Внезапно оттуда выбежали шестеро незнакомцев в плащах с капюшонами и повязках, скрывающих половину лица. В руках у них были копья и по кинжалу за поясом. Миг – и бандиты метнулись наперерез.
– Засада! – крикнул Сано. – Отступаем!
Ему совсем не улыбалось схлестнуться в такой тесноте, хотя противник был вдвое малочисленнее.
Он, Хирата и сыщики развернули коней, но паланкин о четырех шестах был слишком громоздок. Носильщики было попятились по улице, как вдруг с другой стороны выскочили восемь таких же вооруженных и закутанных по самые глаза бандитов. Теперь перевес был на стороне противника. Ловушка захлопнулась.
– К бою! – прокричал Сано.
Носильщики поставили паланкин и бросились на подмогу четверке в тылу. Сано, обнажая меч, спрыгнул с коня. Хирата и сыщики последовали его примеру. Один из бандитов бросился на Сано, целя ему в сердце. Он отскочил и столкнулся с Хиратой – тот крошил древки двух вражеских копий. Завязался ближний бой.
– Рэйко! – крикнул Сано. – Не выходи!
Теперь на него навалились двое. Сано пришлось уворачиваться, отражая махи и выпады копейщиков. Но вот враг замешкался, и Сано ударил по копью. Древко треснуло. Следующим взмахом он перерезал бандиту горло. Брызнула кровь, и тот рухнул замертво. Второй копейщик ринулся вперед. Сано дернулся вбок и налетел на стену, так что острие чуть задело ему плечо, но тут же сориентировался и ударом наотмашь выбил копье из вражеских рук. От следующего тот уклонился и вытащил длинный кинжал. То бросаясь вперед, то парируя атаки, Сано мельком заметил еще одного негодяя, лежащего вниз лицом в луже крови, зарубленного Хиратой и сыщиками. Сквозь просвет между паланкином и стеной было видно, как отбиваются его люди с той стороны. Сано и четверка охранников образовали единую линию обороны, но копейщики стали теснить их, заставляя пятиться к носилкам. Сано уже видел их глаза – холодные, не знающие пощады.
Кто эти люди? Что заставило их вступить в бой с самураями Токугавы?
Кони, напуганные битвой, метались и ржали, но не могли выбраться, зажатые между паланкином и людьми. Одна из лошадей попятилась и лягнула сыщика справа от Сано. Тот не удержал равновесия, отчего налетел грудью на подставленное копье. Бедняга вскрикнул, упал и затих.
Разъяренный убийством верного помощника, Сано стал биться с удвоенной силой. Мелькали мечи и копья, по обе стороны слышался скрежет соударяющихся лезвий и звон стали. Сано бросился напролом – к тылу, по пути зарубив одного из бандитов. Вместе с Хиратой и сыщиком они окружили троих негодяев и вскоре перебили их, а потом ринулись за паланкин. Там двое охранников дрались на мечах с двумя копейщиками. Весь проулок усеивали тела нападавших, носильщиков, стражи...
– Ваши люди убиты! Сдавайтесь! – крикнул бандитам Сано.
Те обернулись, поняли, что вдвоем им пятерых не одолеть, и припустили по улице. Хирата, сыщик и стражники бросились следом.
