Выходило, Тиэ и ребенка убил кто-то другой, а Хару просто подставили, сделав так, чтобы ее без сознания нашли возле пожарища. Выходит, два других тела были спрятаны тогда, когда Хару избавлялась от статуэтки или лежала в беспамятстве. Может, и впрямь кто-то другой поджег хижину? Впрочем, на это Рэйко почти не надеялась. Пусть маленькая лгунья и образумилась, ее судьбу уже не изменить.
– Господин судья! – раздался голос Сано. – Раз Хару созналась в убийстве важного лица, остальные можно пока не рассматривать. В любом случае она заслуживает казни.
Участие второго убийцы не умаляло оплошности Рэйко, слепо поверившей в невиновность мнимой сироты. От стыда и боли ей захотелось выскочить из зала, но желание узнать, чем кончится суд, пересилило.
– Подсудимая Хару, я объявляю тебя виновной в двойном преступлении: убийстве и поджоге, – провозгласил судья Уэда. Его лицо излучало уверенность в справедливости вынесенного вердикта. – В соответствии с требованиями закона я должен приговорить тебя к смерти через сожжение.
– Только не это! – Тишину судебного зала пронзил испуганный вопль. Хару корчилась, как если бы пламя уже охватило ее. – Прошу, я не вынесу! – Она взмолилась Рэйко: – Помогите! Не дайте им сжечь меня!
Рэйко молча качала головой, зная: даже если бы она захотела, приговор уже не отменить.
Тут Сано и Уэда переглянулись. После кивка судьи Сано сказал:
– Есть только один способ дать тебе умереть более легкой смертью. Все зависит от тебя.
– Да-да! Говорите, я все сделаю! – воскликнула девушка, уже не надеясь на снисхождение.
– Ты должна рассказать все, что знаешь про Черный Лотос, – произнес Сано.
Рэйко наконец осенило. Она поняла, ради чего Сано затеял суд, зачем так жестко выдавливал из Хару признание. Он хотел расколоть ее и тем самым выудить правду о Черном Лотосе. Как бы Рэйко хотелось, чтобы он рассказал ей о своем плане! Тогда она сейчас не кляла бы себя за недогадливость. Взявшись защищать Хару, она чуть было не погубила его затею с получением допуска в храм. Рэйко вспомнила его взгляд – немую просьбу, предупреждение! Подумать только: из-за ее упрямства Мидори могла потерять возможность спастись!
– Как хочешь, – пожал плечами Сано. – В таком случае прими изначальный приговор. – Он подал знак страже. – Отведите ее к месту казни и привяжите к столбу.
Конвоиры направились было к Хару, но тут она закричала:
– Нет! Погодите!
Сано взмахом руки остановил стражников. Рэйко видела, как в Хару борются страх и чувство долга перед Черным Лотосом. Глаза ее бегали, она кусала губы. Впервые с момента признания Сано смотрел прямо на Рэйко. Его хмурый взгляд так и говорил: 'Помолчи, не спугни ее'. Рэйко послушно кивнула, сознавая, что и так натворила достаточно, чтобы пытаться что-то еще изменить. Судьба девушки отныне зависела только от нее самой.
Наконец Хару сдалась.
– Горы рухнут, – пролепетала она. – Столицу поглотит пламя. Воды принесут с собой смерть, и в яд обратится воздух. Небо воспылает, а земля разверзнется.
Рэйко похолодела. То же самое предрекал Истинное Благочестие, когда его схватили! В толпе раздались озадаченные возгласы, а Хару продолжала бесстрастной скороговоркой, словно отвечая урок:
– Первосвященник Анраку сделал из своих посвященных армию разрушителей, которые заложат бомбы и устроят пожары по всему Эдо. Горожан будут убивать прямо на улицах. Волна смерти и разрушения прокатится по всей Японии. Выживут только последователи Черного Лотоса. Они достигнут просветления, обретут невероятные способности и власть над новым миром.
34
Когда верный услышит пророчество,
Он устремится на встречу с судьбой,
И наполнятся дух и тело его ликованием.
Сутра Черного Лотоса
Над трактом, пролегающим мимо района Дзодзё, сквозь облака проглядывало ночное небо цвета индиго. Холмы кое-где озарялись сиянием полной луны, лес вдоль обочин дороги стоял тих и недвижим. Со стороны Эдо послышались мерная поступь пехоты и перестук копыт. Сано, облаченный в доспехи, ехал бок о бок с Хиратой, ведя на север конных и пеших солдат – весь свой сыщицкий корпус, личную стражу и солдат Токугавы из замка Эдо. Из-под козырьков шлемов смотрели угрюмые лица.
– А вдруг мы опоздали? – волновался Хирата. – Вдруг Мидори уже погибла?
– Осталось недолго. С ней будет все хорошо, – сказал Сано.
Однако и он опасался, что Мидори не доживет до их прихода – очень уж медленно шла подготовка отряда.
После того как Хару созналась и согласилась рассказать о секте, судья Уэда объявил перерыв. Сано и Хирата тщательно расспросили Хару о деятельности сектантов. Она подтвердила правдивость слов Истинного Благочестия и добавила, что участвовала в отравлении жителей Синагавы, задуманной как репетиция эдоского погрома. Еще Хару заявила, будто знает расположение тюрем и подземного арсенала Анраку и готова провести к ним Сано.
Тот доложил об услышанном сёгуну. Токугава долго колебался, снедаемый страхом перед смутой и боязнью разгневанных родственников. Отчаявшись, Сано прибегнул к приему из репертуара канцлера Янагисавы. Он восхвалил мудрость сёгуна и намекнул, что тот сделает большую ошибку, оставив угрозу Черного Лотоса без внимания. Видя, что сёгун мало-помалу покоряется его воле, Сано живописал перед ним бедствия и катастрофы, которые постигнут страну, если не сокрушить секту немедленно.
Наконец испуганный повелитель подписал указ, дарующий Сано полную свободу действий во спасение державы. Сано, мучимый совестью за недостойное давление на сёгуна, забрал указ и поспешил скрыться, пока тот не передумал. Закипела работа. Готовя вторжение в храм, Сано уже подумывал, что удача ему улыбнулась, пока не возникла заминка. Хару отказалась их сопровождать. Она упиралась, кричала, не желая садиться в паланкин, и без конца звала Рэйко. Угрозы костром ее больше не брали, меж тем только она могла провести Сано к катакомбам Черного Лотоса. Ему совсем не хотелось втягивать Рэйко в поход. Не поощрял он и продолжения связи между ней и преступницей, но вместе с тем сознавал, что для успеха дела Хару нужно как-то успокоить. Итак, он отправился за Рэйко.
Сано нашел жену в ее комнате. Рэйко встретила его настороженно, глаза ее были красны от слез. Однако у него не было времени ни прислушиваться к ее чувствам, ни идти на примирение. Он даже не верил, что это возможно – ее речь в суде стала последней каплей, конечным актом неповиновения.
– Хару бунтует, – сказал Сано. – Требует тебя. Я хочу, чтобы ты убедила ее отправиться в храм Черного Лотоса. Тебе тоже придется поехать, иначе она снова впадет в истёрику.
Рэйко смотрела на него, онемев от потрясения.
– Я не могу, – наконец проговорила она севшим, нетвердым голосом. – Я вообще не желаю ее больше видеть.
– Это меньшее, чем ты можешь загладить свою вину, – нехотя сказал Сано.
Рэйко ничего не оставалось, как согласиться. Она утешила Хару, уговорила сесть в паланкин и забралась следом. Теперь Сано то и дело оглядывался на паланкин, движущийся в хвосте шеренги. После суда Рэйко едва ли чувствует сострадание к Хару, и все же... Не зря ли он взял жену с собой?
Наконец лес расступился, показались поля и домики с тростниковыми кровлями. И вот уже Сано с отрядом ехал по узким улочкам храмового района. Рэйко сидела в паланкине, приноравливаясь к тряской поступи носильщиков. Она не сводила взгляда с храмовых стен, тянущихся за окошком, потому что смотреть