новые страхи. Он поднял голову и увидел бегущего навстречу Хирату.
– Их нет! – прокричал Сано сквозь грохот рвущихся бомб.
– Что? – Хирата, угрюмый, в пробитых доспехах, остановился и посмотрел на него в замешательстве. – Кого нет?
– Рэйко и Хару.
– А где же они?
– Не знаю.
Оглядываясь в поисках женщин, Сано ощутил, как страх пустил в его сердце ледяные корни.
– Помоги мне собрать солдат. Нужно их отыскать.
С кинжалом в руке Рэйко спешила по извилистому туннелю, мимо закрытых дверей, спотыкаясь о камни в земляном полу. Лампы отбрасывали на стены ее зыбкую тень.
Хару не было видно, однако подземелье усиливало всякий шум, в том числе удаляющееся дыхание девушки. Рэйко замечала и другие, приглушенные звуки: дробь шагов, отзвуки разговоров, звон металла о камень. Сердце бешено колотилось в груди. Если сектанты ее обнаружат, наверняка убьют. Однако Хару нужно было поймать, и поскорее.
За поворотом туннель разветвлялся. Из первого коридора несся неожиданный до дрожи детский смех и щебет. Похоже, Черный Лотос укрыл здесь малышей. В другом коридоре послышался громкий стук и крик Хару:
– Впустите меня!
Рэйко метнулась туда. За изгибом туннеля она увидела Хару, барабанящую по двери. Та открылась, и девушка ввалилась внутрь. Затем дверь со скрипом закрылась. Рэйко остановилась, тяжело дыша. Едва она задумалась, к кому могла бежать Хару, ответ тут же пришел сам собой, наполнив ее душу ужасом. И все же долг велел не оставлять Хару. Она подкралась к двери. Ее не захлопнули, вдобавок на уровне глаз в окованных досках виднелось зарешеченное оконце. Рэйко осторожно заглянула в него... и у нее зарябило в глазах. Вместительное помещение по ту сторону двери было увешано драпировками кричащих тонов – алых, лиловых, оранжевых, – образующих контрастные, завораживающие спирали. В свете фонарей эти драпировки отбрасывали блики, заливая комнату и людей сияющим разноцветьем.
У дальней стены на возвышении восседал, скрестив ноги, первосвященник Анраку. Его белая мантия отсвечивала красным, радужная накидка искрилась. По правую руку от него стоял Кумасиро, похожий на бронзовую статую в канареечном одеянии и кольчуге, препоясанный мечом. Настоятельница Дзюнкецу-ин, облаченная в белое, сидела на татами у левой стены. Доктор Мива расположился напротив, в строгом темном кимоно.
'Должно быть, здесь главари Черного Лотоса пережидают пожар', – догадалась Рэйко. Вдоль стен выстроились восемь священников – по-видимому, высшие чины секты. Все как один смотрели на Хару, стоящую на четвереньках посреди помещения лицом к Анраку.
– Откуда ты взялась? – спросил ее доктор Мива.
– Меня привез сёсакан-сама, а потом я сбежала. – Хару, казалось, хвалилась своей находчивостью.
– Кто-нибудь видел, как ты спускалась в туннель? – спросил Кумасиро.
Должно быть, охрана катакомб входила в его обязанности. Священник посмотрел на дверь, Рэйко едва успела пригнуться. Она услышала, как Хару сказала:
– Нет. Там такая суматоха, что меня не хватились. 'Даже сейчас она врет', – усмехнулась про себя Рэйко.
Кое-кто обязательно заметил бы ее отсутствие, и этого девчонка не могла не знать.
– Анраку-сан, я так счастлива снова быть с вами! – прозвенел голос Хару, но тут же осекся. – А вы разве не рады?
– После того как ты выболтала все наши тайны?! – поразилась Дзюнкецу-ин.
Рэйко поняла, что секте известны подробности суда над Хару.
– Ты предала нас, а теперь ждешь, что тебя примут как родную? Ха!
Рэйко рискнула посмотреть в окошко и увидела, что Анраку, ничего не говоря, вдумчиво разглядывает девушку, в то время как та пытается его разжалобить:
– Прошу, выслушайте! Я бы ни за что... но меня заставили!
И хотя Рэйко не видела ее лица, воображение быстро нарисовало молящий взор и выражение поруганной добродетели. 'Хару и здесь пытается оправдаться, – презрительно подумала она, – и все так же валит вину на других'.
– Маленькая дрянь, – прошипела Дзюнкецу-ин.
– Сейчас она у меня замолчит, – сказал Кумасиро, подходя к Хару и хватая ее за руку.
– Пустите! – захныкала Хару. Пока Кумасиро волок ее к двери, она взмолилась Анраку: – Я не вынесу, если меня разлучат с вами! Если вы выгоните, они найдут меня и убьют! Мне очень жаль, что я причинила вам неприятности! Простите, пожалуйста! Если вы позволите мне остаться, я докажу свою преданность. – Хару рыдала, и Рэйко удалось мельком увидеть ее перепуганное лицо. – Обещаю!
Анраку произнес – тихо, властно:
– Отпусти ее.
Кумасиро замешкался, недовольно насупившись, но все же подчинился. Хару рухнула на пол.
Первосвященник вытянул руку и поманил ее:
– Подойди.
Хару с радостным криком подползла к нему, схватила его ладонь и прижала к щеке.
– Я знала, вы меня не бросите! – Теперь она лила слезы счастья. – Я отблагодарю, я все сделаю, что вам будет угодно!
– Повелитель, разве вы не видите? Она просто давит на жалость, как всегда! – проронила Дзюнкецу- ин. – Как можете вы не замечать ее гнусности? – Она наклонилась к Анраку и встревоженно зашептала: – Не берите ее назад! Она все испортит... если уже не испортила!
– Боюсь, настоятельница права, – робко поддакнул доктор Мива, звучно втягивая воздух.
Анраку подманил Хару ближе. Его единственное око грозно сверкнуло.
– Не смейте обвинять меня в слепоте или слабости, – сказал он. – Я вижу и понимаю то, чего глупцы вроде вас понять не в состоянии.
Мива и Дзюнкецу-ин съежились от его гневных слов. Хару сидела у края возвышения, прильнув к ногам Анраку.
– Хару сыграла роль, уготованную ей судьбой. Ее кровавая жертва привела в действие космические силы. Она дала повод гонениям, сплотившим Черный Лотос духовно. А теперь и приблизила третье знамение, возвещающее день нашей славы: осаду храма!
Рэйко поразилась умению Анраку истолковать события так, чтобы они подтверждали его пророчество. Он как будто верил в свою извращенную логику и силой личности заставлял поверить других, превращая искателей просветления в фанатиков, одержимых убийством и самопожертвованием во имя его.
Он перебирал волосы Хару, лаская ее взглядом.
– Дитя мое, воистину ты – орудие нашей судьбы. Благодаря тебе Черный Лотос вот-вот обретет славу.
Он вдобавок считает человекоубийство шагом на пути к просветлению! Рэйко поразилась степени безумства Анраку и его извращенному толкованию буддизма.
Хару приосанилась, как ребенок, которого похвалили за примерное поведение, и окинула Дзюнкецу- ин победным взглядом.
– Ты всегда ненавидела меня за то, что я ему дороже. А теперь я скажу все, что о тебе думаю. Ты злая ревнивая глупая шлюха. – Видя, как Дзюнкецу-ин задохнулась от негодования, она расхохоталась и обернулась к доктору Миве. – А ты – гадкий похотливый урод.
Мива злобно покосился на нее. Придирчивый взгляд Хару перебегал от него к настоятельнице и обратно.
– Пытались избавиться от меня, но не тут-то было! – задирала их Хару. – Еще пожалеете, что связались со мной!
