– Мое имя, – потребовал.
– Михаэль, – выдохнула с удовольствием. – Михаэль. Пожалуйста…
Его губы растянулись в улыбке, и он слегка ударил по средоточию ее страсти.
– Михаэль, – она развела колени, потянула его на себя, и он разместился между ее бедер, потерся набухшим членом. Даже сквозь брюки она почувствовала его возбуждение и вздрогнула. Ее дыхание сбилось. – Я… Михаэль…
Мэри терлась об него, разочарованно вздыхала, не в силах получить доступ к вожделенному, искала пуговички на брюках, которые были влажными от ее желания. И тесными от его желания.
– Моя, слышишь? Ты не будешь знать другого мужчину. Больше нет.
Она дернулась, как от удара и он заметил, как меняется выражение ее глаз. Отголоски сна покидали ее.
– Нет, сладкая, не так быстро, – он ускорил движение пальцами. – Не прячься, не надо.
Она пыталась оттолкнуть его, но он не сдвинулся ни на дюйм.
– Не надо, сладкая, – уговаривал, осыпая поцелуями шею, лицо, живот. – Моя, ты моя. Я забуду обо всем, что было, я не позволю даже тени лечь между нами. Поверь мне, Мэри. Не останавливайся, не превращайся в кусок льда. Я не вынесу.
Но она ускользала от него. Снова. И тело ее замерло, терпя прикосновения, но не наслаждаясь. Он посмотрел в глаза.
– Мэри?
– Пожалуйста, граф… слезьте с меня.
Он с трудом дышал от возбуждения, его член пульсировал и кричал о свободе и своих правах умереть у нее между ног. Но она не хотела его больше. Лед не таял в его пламени.
– Граф, будьте так любезны и слезьте с меня.
Он приподнялся на локтях. Только уловив дрожь, которая ее била, откатился в сторону, выпрямился, сел. Она натянула простынь под горло.
– Что вы делаете в моей постели?
– Ответ очевиден.
Она смутилась. Его распутная женщина смутилась.
– Я была уверена, что сплю, и…
– И во сне заниматься со мной любовью допустимо, а в реальности нет. Со мной – нет, а с другими? Ты хотела, чтобы вместо меня был кто? Кто из твоих любовников?
Он невесело рассмеялся и отвернулся, поправляя одежду. Он не покажет, что она значит для него. Не покажет больше того, что она уже знала и видела.
– А в реальности, – она прикоснулась к его спине и отдернула руку, – я не гожусь ни на роль жены, ни на роль любовницы даже для виконта, не говоря о графе.
Он обернулся, успев заметить боль во взгляде.
– В реальности, – продолжила Мэри, – я не девственница и почти так же красива, как лорд Уинслоу, с которым у нас практически одно лицо.
Теперь пришла его очередь дернуться от словесной пощечины. Он вспомнил, как говорил это на балу маркиза. Тогда он впервые столкнулся с непреодолимым желанием задрать ей юбки, разорвать корсет и панталоны и покрыть ее, как животное.
– Я люблю тебя, – устало повторил Михаэль. Он накрутил ее прядь на палец, и она позволила. Маленькая близость, но интимней, чем его пальцы в лоне. Это доверие, немая просьба не уходить, даже если она сама об этом не догадывалась.
Он улыбнулся, заметив страх в ее глазах. Нет, сладкая, не бойся, я говорю о тебе. Но она не была готова открыться ему полностью, пока нет, и он вынужден доказать свои чувства окольным путем, но так, чтобы рассеять сомнения.
– Думаю, – он поднес прядку к лицу и вдохнул запах меда и лета, – это произошло в первый же день, когда я увидел тебя.
– Нет, я…
– Да. Ты. – Снова окунулся в ее озера отчаяния. – Я помню каждую минуту, словно это произошло сегодня. Возможно, я полюбил тебя, когда ты поднялась, с кусочками грязи на лице, когда заявила, что ждешь жениха и отбросила мою руку, когда упала в обморок, увидев свое отражение в зеркале, когда растерялась, услышав дворецкого, когда вышагивала по гостиной с подолом унылого платья в руке, когда позволила Брайну интимно поглаживать твою ладонь…
Его губы крылом бабочки пробежались по ее шее, продолжая шептать:
– Или мои чувства появились, когда ты выставила меня из дома, когда довела до истерики мисс Синклер, когда провела целый день в компании моего брата, и по возвращении в БлэкбернХауз он неустанно пел тебе дифирамбы.
– Но… разве это был первый день, когда вы познакомились с леди Эл… то есть…
Он улыбнулся лениво, насмешливо.
– Это был первый день, когда я познакомился с тобой, сладкая.
– Но я…
Михаэль предостерегающе покачал головой.
– Или я влюбился, когда застал тебя без сознания, после бала у маркиза, – его пальцы сжали сосок, отпустили, потерли, утешая, – когда ты впала в странное состояние и несла бред о своей жизни, о мужчине, за которого собираешься замуж.
Она подалась вперед, и ее грудь легла в ладонь.
– Возможно, – губы Михаэля ласкали ее глаза, заставив ресницы сомкнуться, – это произошло, когда я увидел тебя спящей в старомодной сорочке и вынужден был уйти, оставить тебя без моих губ, не дав тебе удовлетворения.
Мэри изогнулась, и вторая грудь нашла колыбель в его ладонях.
– Возможно, – граф играл с маленькими полушариями, массируя и поочередно втягивая в рот соски, – это произошло, когда ты поведала мне о своем желании, заставив представить тебя в огромной ванной. Моей ванной. В пене, которую я сам сделал бы для тебя, в лепестках роз, которые ты с таким восторгом принимала от лорда Уинслоу.
Мэри хмыкнула.
– Возможно, – он оставил ее грудь, обхватив ладонями лицо, – это произошло сегодня, когда ты сказала, что любишь меня.
– Чуть-чуть, – Мэри открыла глаза.
– Но очень сильно, – настаивал граф.
Она прикоснулась к его волосам, притягивая к себе его греховный рот. Предлагая ему разделить грех.
– Да, – шепнула в губы, – очень сильно.
И впервые поцеловала его сама, первой. Впервые сердце Михаэля стучало так громко, что сотрясались стены. И впервые Михаэль был готов к убийству, когда, оторвавшись от сладких губ, понял, что кто-то колотит по двери.
– Миледи! – послышался голос Хокса. – Миледи! Пожар! Воры! Миледи, откройте!
– Пожар? – Мэри посмотрела на графа.
– Воры? – Он посмотрел на несчастную дверь. – Если и были, то разбежались от такого шума.
– Миледи! – не унимался Хокс. – Вы живы? Я жду несколько секунд и выбиваю дверь! Миледи?!
– Я его убью, – пообещал Михаэль, и подошел к двери.
Мэри выскочила из кровати, успев схватить графа за руку.
– Я убью тебя, если откроешь дверь!
– Или ты откроешь дверь, или я, или дворецкий ее выбьет – он все равно увидит меня.
– Не обязательно.
– Вот как?
Мэри красноречиво посмотрела на окно. Она предлагала ему, графу Блэкберну, бежать от дворецкого, как неудачливому любовнику от ревнивого мужа? Нет, он, вероятно, неправильно понял…
