14 И опять от грез далек ты, к грозам близок, где жара, где колеса, точно когти, выпускают мессера. Ты врага уже не слепо бьешь. Когда летишь, орля, благодарно смотрит в небо вся испанская земля. Ваня злее стал и зорче. Ясно летчику теперь: здесь открыто зубы точит молодой фашистский зверь. До предела сужен выбор. Суть его в добре и зле, разговор тут «либо — либо», вместе — тесно на земле. И, с прицелом неприкрытым, в этой знойной синеве каждой пулей под Мадридом быот фашисты по Москве… Отдохнуть хотел немного наш Хуан — с рассвета гром. Лишь прилег — опять тревога. К истребителю бегом, Шинкарев за Ваней мчится, на ходу крепя планшет. — Ты к Люсии, братец рыцарь? Передай ей мой привет! Ревновать тебя я буду, не могу забыть о ней. Кой-кому везет повсюду на прекрасных Дульциней!..— Ваня Димку тихо кроет. Показал ему кулак и захлопнул целлулоид — неспасительный колпак. Словно бьют в него картечыо - так трясется самолет. И трава бежит навстречу: не пущу тебя в полет! Но уже в форсажном тоне винт свистит, мотор ревет — и упругие ладони подставляет небосвод. Барселона и Севилья, Сарагоса и Мадрид, расправляйте ваши крылья — в небе мужество парит! Даль внизу сверкает боем. Под звеном знакомый лес. Из-за солнца быстрым роем осы мчат наперерез. Осы мчат, стволами жарят, рвут на части небосклон, их цветные жала жалят ястребков со всех сторон. Строй смешался, строй разбился. Рев надсадный. Свист. Клубок. Видит Ваня — отвалился в сторону и задымился шинкаревский ястребок. Пушки жарят. Жалят осы. Смерть вращает карусель. А пока что бомбовозы направляются на цель. Мчится облако, как заяц, много трасс вокруг сплелось. Ваня бьется, огрызаясь, отгоняет черных ос. Под прозрачной тканыо шелка Шинкарев летит к земле… Воздух засвистел, защелкал, дырки множатся в крыле. Истребитель вздрогнул тупо, словно вдруг мотор устал, и, прошитый сталью Крупна, в гибель ввинчиваться стал. Снова сбит… Но выжить стоит! Завтра тоже будет бой. Закопченный целлулоид Ваня вышиб головой, из кабины вылез. Круто вниз пошел, глаза закрыв. Гулкий купол парашюта прозвучал, как белый взрыв.
