грязные, синие от холода пальцы, торчащие из калиг.
Аттий свирепо посмотрел на смешливых и с расстановкой произнес:
— Короче. Но толще. Потому, весельчаки, разрабатывайте пока дыру себе.
— Может тебе бабу, командир? — плаксивым голосом притворно простонал солдат с другого края, — ты скажи, мы мигом найдем! До Клузия когда еще доберешься?
— У меня в каждой деревне Клузий! — осклабился центурион.
Ни ему, ни солдатам жениться до окончания службы не позволялось. Впрочем, никому не запрещалось заводить подружек без обязательств. Не в походе, конечно.
— Эх... — завистливо вздохнул еще один легионер, стоявший в первой шеренге, и почесал в паху.
Аттий, начальник гарнизона Браддавы, обвел взглядом солдат.
— Доложить!
Из строя выскочил опцион.
— Третья центурия. По списку семьдесят три человека, больных шестеро, за ночь умер один, в караулах десять.
Шагнул вперед Барбат.
— Шестая центурия. По списку семьдесят шесть человек, больных четверо, в караулах десять.
Следом отчитался опцион, временно исполнявший обязанности командира ауксиллариев-фракийцев, коих в гарнизоне Браддавы числилось около пятидесяти человек. Теперь уже меньше, чем в начале, спасибо Злому Фракийцу.
— Жалобы есть? — спросил Аттий.
— Холодно! Ноги мерзнут!
— А у меня хер вообще в прыщ превратился и льдом покрывается!
Легионеры захохотали, даже Север, стоявший позади Аттия, не сдержался. Командир гарнизона тоже растянул, улыбку до ушей и скомандовал:
— Все, кому холодно, три шага вперед!
Из строя неуверенно вышли восемь человек.
— Ноги не беда! Вот хер отморозить — страшно. Задвинь соседу и согреешься! А крайние в кольцо замкнутся! Ну, чего застыли? Выполнять!
— Так это... командир... у нас-то все нормально с ентим делом, — заскулила мерзлота, — мы по бабской части...
— Нормально? Значит, мужеложцев поганых среди вас нет?
— Так точно!
— Ну, тогда разойтись!
Это здесь только что двести человек стояло? И куда все делись?
— Не, Квинт, — скорчил страдальческую рожу Аттий, когда во дворе крепости они остались вдвоем, — я так больше не могу. Или на охоту, или...
Центурион повращал глазами, пожевал губами, но фразы не закончил.
— Короче, на охоту. Завтра же. Если никого не убью, своих ведь начну резать!
— Фракийцы там шныряют, — напомнил Север.
— Да какие фракийцы? Все давно по норам, по берлогам завалились, как медведи.
— Десять дней всего про Злого ничего не слышно, а ты уже расслабился. Он того и ждет.
— Да и насрать! Я тут скоро в мухомор превращусь. Со мной пойдешь?
— Знаешь ведь, что не пойду. Запрещено. На кого крепость оставим? Базилл узнает, головы снимет.
— Как головы снимать, так он первый... — пробурчал Марк, — а как сменить нас в этом болоте... Эх, Квинт, позабыты мы с тобой, позаброшены.
— Так говоришь, будто Базилл сейчас в бане кости греет, а остальные под пуховыми одеялами на перинах спят.
— Может и на перинах. Интересно, у этих дикарей есть хоть одна баня? Я еще в Фессалии, как узнал, куда идем, насторожился. Про немытых дарданов пословицу слышал?
— Кто ее не слышал...
Аттий потянулся до хруста в костях.
— Нет, точно завтра на охоту пойду. Ничто меня не остановит.
— На кого хоть? — спросил Север.
— Да мне все равно, кто попадется.
— Заяц выскочит, на него с рогатиной кинешься? — усмехнулся Квинт.
— Зачем? Рогатину вообще не возьму. Я, брат, пострелять люблю. Видал мою игрушку?
— Какую игрушку? — удивился Квинт.
— Что, мои балбесы не растрепали? Меня же весь легион зовет — Аттий-Выбей-Глаз.
— Такое слышал, — кивнул Север, — да только подумал...
— ...да не, — перебил его Марк, — тут смысл в другом. Пошли, покажу.
С Марком Аттием Квинту исключительно повезло. При всей своей показной грозности, командир третьей центурии десятой когорты оказался чуть ли не единственным начальником в легионах Базилла, кто ни разу не плюнул в сторону Севера прозвищем 'поганый марианец' или иным подобным.
После того, как воины тарабоста Девнета сложили перед легатом оружие, без боя сдав ему крепость, Базилл оставил в Браддаве римский гарнизон — две центурии и полсотни ауксиллариев. Легионы двинулись дальше, на Скопы, а Квинт, второй центурион гарнизона, застрял здесь, вместе с Марком. Аттий, простой служака, лет на пять старше Севера, не заморачивался сулланской ксенофобией и два центуриона мигом нашли общий язык.
За месяц по дороге на юг проскакали трое гонцов, везших Сулле донесения легата. От них гарнизон, казалось, всеми позабытый, узнавал последние новости о ходе войны. Собственно, к середине декабря войны никакой уже и не было.
Дарданы собрали чуть больше десяти тысяч воинов и рискнули затвориться в каменном кольце стен своей столицы. Среди тарабостов не было согласия. Часть из них еще до подхода римлян предлагала князю Кетрипору покинуть Скопы:
— Это мышеловка, — говорили они, — только не для римлян, а для нас.
Некоторые из них советовали дать сражение в чистом поле, дескать: 'силы равны, даже если римлян больше — мы не бабы'. Другие предлагали послушаться Веслева и уйти в горы. Впрочем, и среди этих начались раздоры: 'уйти в горы' каждый понимал по-своему. Всякий тарабост считал, что защищать нужно именно его гнездо. В конце концов, князь склонился к мнению тех, кто предлагал защищать Скопы. Дарданы решили пересидеть за стенами. Не нашлось никого, кто бы им рассказал, какие города брал Луций Базилл. Так, по мелочи, всего-то два — Рим и Афины.
Легионные машины отстали от армии на несколько дней, обоз с ними застревал буквально на каждом шагу. Когда до города оставалась пара переходов, Базилл вызвал Асдулу, которого держал при себе с тех пор, как тарабост добровольно согласился служить Риму.
— Скажи-ка мне, какое войско могли собрать твои соплеменники.
Асдулу не зря прозвали 'Скорым' — решения он принимал быстро и всегда держал нос по ветру. В нынешней ситуации сориентировался мгновенно, и с тех пор всячески старался показать свою полезность. Непривычно было ему, важному тарабосту, лебезить и унижаться, но римляне ведь все равно когда-нибудь уйдут, даже если не все, а противостоящие им, считай, скоро Залмоксиса увидят. Такой шанс в князья угодить, раз в жизни выпадает. Вот и сейчас он недолго губами жевал, прикидывал.
— Десять тысяч могут собрать, пятнадцать — вряд ли.
Базилл кивнул, такая точность его устроила.
— И все здесь сидят?
— Того мне не ведомо, однако, Ратопор всех скликал сюда и, вроде бы, согласились. Разве что, кто-то не успел подойти.
— Понятно. Какие там воины? Много ли доспешных?
Асдула покорно отвечал. Легат внимательно слушал. Потом спросил:
— Ты большой вождь своего племени, Асдула?
