В конце концов, Мими объявила, что больше ни минуты не может смотреть на грязные тарелки. Все медленно поднялись из-за стола. Ник с удовлетворением отметил, что никто не стал возражать, когда он поспешил предложить свою помощь.
Ник оказался последним, кто покидал комнату. Это получилось как-то само собой, что они с Челсией вдвоем проследовали в переднюю.
— Спасибо за чудесный вечер. Угощение было отменным.
— Я рада, что вы остались.
Кэти, проскользнув между ними, выбежала на крыльцо и помахала мальчикам рукой. Ник и Челсия помедлили у порога.
Она выглядит какой-то невеселой, подумал Ник. Почти подавленной. Им снова овладела тревога. Неужели его попытки завоевать доверие ее семьи она восприняла, как пренебрежение к ней? И если его догадка верна, почему ее это так заботит?
— Я провел сегодня потрясающий вечер, — рискнул он заметить. — У вас такая семья…
— Гм, все мы не без странностей.
— Нет, я думаю, они действительно необыкновенные люди. Они мне понравились.
Она безропотно вздохнула.
— Вы им, видимо, тоже.
С ощущением, будто делает шаг в пустоту, он пальцем дотронулся до ее подбородка и, приподняв лицо, заглянул прямо в глаза.
— Но не вам. Вам я по-прежнему не нравлюсь, ведь так?
Ответ, казалось, дался ей с трудом:
— А я — вам. Почему бы не сказать прямо? Ник всматривался в ее лицо, разрумянившееся и еще больше похорошевшее, и чувствовал, как голова у него начинает кружиться, словно он хлебнул лишнего.
— Вот тут вы не правы. Я только не хочу, чтобы вы мне понравились, — прошептал он.
Она подняла на него глаза, и в них мелькнуло изумление; ничего удивительного, он сам был изумлен не меньше, выговорив эту странную фразу. Невнятно попрощавшись, он развернулся и поспешил уйти.
Глава седьмая
Последующие несколько дней были небогаты событиями, но потом разразилась беда. Все это утро Челсия занималась тем, что приискивала себе что-нибудь подходящее для жилья и работы, и ее старый бедняга фургон, хрипя и кашляя, с трудом преодолевал один холм за другим, пока вдруг не выдохся окончательно. Она привыкла к перебоям в моторе, но теперь заклинивало сцепление, и это было уже что-то совершенно новое.
Челсия тут же повернула к городу и почти что добралась до него, однако последние две мили ей пришлось протащиться на буксире.
Теперь она сидела на скамейке у бензоколонки, уронив голову на руки. Она устала до изнеможения, ей казалось, что последние силы оставляют ее и к ней подступает отчаяние.
Бак, механик, к которому она всегда обращалась со своими затруднениями, сейчас осматривал ее фургон. Если хоть немного повезет, он сотворит обычное чудо, и она снова покатит на своей развалюхе.
Но Челсию не оставляло подозрение, что удача от нее отвернулась. За это утро она не нашла ничего мало-мальски подходящего для жилья, она все еще понятия не имела, как и куда ей перевезти рекламный щит, а что ее ждет с фургоном — тоже неведомо.
Она вытянула ноги и прислонилась спиной к нагретой солнцем кирпичной стене гаража. Почему именно сейчас? — спросила она себя, борясь с желанием заплакать.
Она закрыла глаза, и тут же перед ней возник образ Ника Таннера. Черт бы его побрал! Он — причина всех ее бед, наихудшая из которых заключалась в том, что мысли о нем не оставляли ее ни днем, ни ночью. Никакая работа, никакие заботы не могли их изгнать. Они приходили к ней, когда она меньше всего их ожидала, — ей вспоминалось, как он непринужденно пошучивал с Робом за обедом в тот вечер или как обучал малышку Бесс игре в куличики.
До его прихода Челсия просила своих родственников быть с ним полюбезнее, но согласие, которого они достигли, превзошло все ее ожидания. Тогда ей пришло в голову, что Ник деловой человек и очаровывать людей — часть его профессии. Но возможно, теперь это стало его второй натурой. Умение завоевывать друзей, влиять на окружающих — этим он, несомненно, владеет в совершенстве. Приходится признать, что он пленил всех, стоило ему только захотеть.
Но одна мысль не давала ей покоя. Если это только притворство, то чем его можно объяснить? Что ему за корысть подлаживаться к ее семье? А он явно добивался расположения всех ее домашних. Она хотела, чтобы они были с ним вежливы, но они явно перестарались. Ник был центром всеобщего внимания, он и все его безрассудные, нелепые планы насчет «Сосновой горы». Они даже и думать забыли, что эти его планы перечеркивают всю ее жизнь.
Челсия старалась насладиться светом солнца, согревающим ей лицо. Забудь его, приказала она себе. Скорее всего, их пути больше не пересекутся. Он ясно дал ей понять, что не хочет, чтобы Кэти бывала в ее доме, не хочет, чтобы его дочь думала о воздушных шарах. Забудь его, повторила она, чувствуя, как солнечные лучи пронизывают усталые мышцы.
Но как это сделать? Честно говоря, его чары подействовали на нее нисколько не меньше, чем на ее семью. Вряд ли ему пришло в голову специально этого добиваться — в продолжение вечера он едва перемолвился с ней словом. Но она была очарована. Вслушиваясь в его теплый, волнующий голос, рассказывающий о «Сосновой горе», вглядываясь в его выразительные глаза, в его прекрасно очерченный рот, она ощущала, как это чувство все сильнее опьяняет ее.
А их разговор у дверей… Когда она вспоминала об этом, на лице у нее возникала непроизвольная улыбка. Она нравится Нику. Он сам в этом признался, хотя и не без внутренней борьбы. Она нравится ему. Разумеется, лично для нее это не может иметь никакого значения. Этот мужчина собирается связать свою судьбу с Грейс Локвуд. Но все равно, это такая чудесная новость — для Кэти, конечно. Все-таки есть надежда, что ей удастся совершить воздушное путешествие.
Грейс. Веки Челсии вздрогнули. Непонятно, почему при мысли о том, что Ник встречается с Грейс, она испытывает странное беспокойство. Грейс привлекательна, разумна, она замечательная хозяйка. Но что-то есть в ней такое, что постоянно раздражает. Она начисто лишена чувства юмора, в ней присутствует какая-то жесткость, косность… дурацкая непреклонность! Известно, что любовь слепа, но этот союз кажется каким-то противоестественным.
— Вот, оказывается, чем вы весь день занимаетесь, Лаутон!
От неожиданности она вздрогнула и широко раскрыла глаза.
— Ник! — Она выпрямилась, ощущая неровные толчки сердца.
Он стоял, ожидая заправки, у открытой дверцы машины, его глаза смеялись. И мгновенно Челсия поняла, что ей совершенно наплевать, встречается ли он с Грейс или с кем бы то ни было.
Ник отвинтил крышку бензобака и взялся за насос. — Что вы здесь делаете?
Челсия увидела, как взбугрились мышцы под кремовой рубашкой. Он, должно быть, постоянно упражняется, чтобы быть в форме. Не супермен, конечно, но у него широкие плечи, сильные мускулистые руки. Она пальцем показала на открытые ворота гаража:
— Мой фургон.
— Что с ним такое?
— Еще не знаю. — Она продолжала его рассматривать, попутно спрашивая себя, почему ее так влечет к нему. Если уж говорить откровенно, ей приходилось встречаться с парой ребят, у которых и фигура, и внешность были не хуже. Но, ни разу еще так не трепетало сердце, ни к кому так не стремилась душа. Ник разбудил в ней, то тайное, женское, скрывавшееся в глубинах ее существа, не доступных разуму. Она нахмурилась, недовольная собой. Какое право она имеет так о нем думать? Этот мужчина принадлежит
