впервые. Энни не могла спокойно видеть меня со Стефани. Ревновала, наверное. Во всяком случае, она всегда злилась, когда я возился с дочкой. А я обожал ее и делал для нее все… — Он стиснул зубы, пытаясь контролировать свои эмоции. — Она мстила мне, воздвигая барьер между Стефи и мной. Дом превратился в ад. Стефи разрывалась между нами…
— Поэтому вы перебрались жить сюда, в офис?..
— У меня не было выхода. Энни не знает, что значит любить, ей известно только, что значит владеть. Я ненавижу половинчатость, но ради дочери согласился делать вид, что мы семья, которой жить раздельно удобней. Я рассчитывал видеться со Стефи и…
— Я поняла! — отозвалась Ирэн. — Энни прекратила ваши встречи с дочкой?
— Да…
Так вот в чем дело, подумала Ирэн. К жене он равнодушен, а от разлуки с дочерью испытывает мучительную боль. Какое же это несчастье оказаться в таком положении. Ей искренне жаль его.
— Я был совсем молодым, когда познакомился с Энни. Я работал гидом. Мне тогда было восемнадцать, ей — двадцать два. Я встретил ее около гостиницы «Хилтон», где ее отец остановился, когда приехал, чтобы организовать здесь филиал своей издательской компании. Мы стали встречаться. Она научила меня хорошим манерам, как вести себя в дорогих ресторанах, как выбирать вина. Все как-то завертелось…
— И она забеременела? — догадалась Ирэн.
Энни была убеждена в этом, — ответил он. — Она настаивала, чтобы мы поженились. Леон был ошеломлен, но она грозилась убежать, если он не согласится на брак. А я был просто обязан жениться. Она ведь вынашивала моего ребенка… Этот брак, в результате привел меня к жизни, о которой я мечтал. В то время я думал, что это справедливый обмен…
Холодно, без всяких эмоций, Ирэн спросила:
— Что же произошло с вашей дальнейшей счастливой жизнью?
— Я думаю, что уже нашел женщину, которая поможет мне забыть этот кошмар…
— Грэгори… — Ирэн не могла в это поверить. Что он говорит? Он что? Выбрал ее? Не может быть…
— Иди сюда, — приказал он. — То, что я хочу сказать, слишком личное, иди!
Он взял ее за руки. И она невольно повиновалась.
— Ты околдовала меня!
Его руки скользили по ее ногам, пробираясь под платье, в его глазах было безумное желание.
— Нет! — грубо крикнула Ирэн, вырываясь из объятий.
— В первый раз за шесть лет я захотел женщину. Поверь, мне казалось, что за эти годы я стал импотентом. И вдруг я увидел, как ты покачиваешь бедрами, когда ходишь… Твой манящий взгляд… твою грудь… Не смейся, или я тебя убью. Понимаешь, что ты сделала со мной?
— О Господи! — прошептала она, гладя рукой по его волосам, нахмуренному лбу, глубокой морщине между бровями.
— Поэтому Энни никогда не обращала внимания на женщин, вертевшихся вокруг меня. Она знала, что со мной. Знала, что как мужчина я совершенно безопасен, пока… Пока не увидела тебя у меня в постели.
Значит, все, что говорил Пэрли о неразборчивых половых связях Костаса, сплетни, и ничего больше… Подлость, какая подлость, в которую она верила!
— Я хочу тебя, — лихорадочно бормотал Грэгори, нетерпеливо лаская ее. — Ты мне нужна, Ирэн. Я хочу тебя всю!
Он поднял ее платье до талии, не переставая смотреть ей в глаза. Этот взгляд буквально парализовал девушку. Грэгори притянул ее к себе, его пальцы скользнули под ее маленькие трусики и стали гладить теплую, самую интимную часть ее тела. Он горячо целовал ее плечи, шею, грудь, не давая ей опомниться. Потом опрокинул ее и навалился сверху всем телом.
Она почувствовала наслаждение от его прикосновений, от того, что она желанна ему. Поняла, что тоже хочет его. Хотела с самого начала, когда его увидела. Сопротивляться самой себе и ему поздно, да и к чему… Секс не имеет логики. Вместе они были похожи на динамит, который вот-вот взорвется.
— Ирэн! — пылко шептал он, так что мурашки побежали по всему ее телу. — К черту эти проклятые бантики, я в них утонул…
Платье соскользнуло с нее. Ирэн было стыдно.
— Мы должны остановиться, — с трудом выговорила она.
— Разве мы сможем? — бормотал он. — Ты же знаешь, что нет.
— Не здесь, — слабо протестовала она, сопротивляясь, чтобы выиграть время. Возможно, она бы и пришла в себя, но он впился в ее грудь губами и по ней словно пробежал электрический ток. Горячая кровь мчалась по ее телу, как вода в освобожденном шлюзе плотины.
— Здесь и сейчас. И потом в любом месте, которое ты выберешь. Везде. Все длинные ночи…
Он сорвал пиджак, рубашку, брюки. Ирэн испугалась. Если она хочет остановить его, то должна действовать сейчас. Но Грэгори не дал ей этой возможности.
Осторожно он снял сначала один чулок, затем другой.
— Грэгори! — задыхалась от борьбы Ирэн. Сердце ее неистово билось, подступая к горлу. Стыд оттого, что он дотрагивается до нее внизу живота, охватил ее. Потом донесся звук, как будто что-то порвали, и она поняла, что он разорвал ее трусы на кусочки. Он надавил на нее всем телом и сжал в объятиях.
— Я готов к любви… — прошептал он. Эти слова обожгли ее.
— Любовь?..
— Тебя никто не спрашивает! Притворись, что это не работа, а любовь. Помоги мне выйти из ада, в котором я живу. Ты нужна мне. Я хочу. Сильно, отчаянно, безумно. Ты так возбуждаешь! Совершенное сочетание девственницы и проститутки. Безнравственная, чувственная, соблазнительная, волнующая, хрупкая, сострадательная, как ты можешь сказать «нет»? — бормотал он, осыпая ее поцелуями. Любовь.
Она была такая слабая, обезумевшая от его прикосновений, беззащитная перед его натиском; его пальцы причиняли сладостную боль. Ее мозг, сердце, душа — замерли.
— Нет! — в отчаянии выкрикнула Ирэн. — Нет.
— Поздно. Слишком поздно.
Они оба чувствовали, как погружаются и растворяются в сладостной неге, где не властна никакая воля. Его глаза над ней излучали странный свет. Он отвел коленом ее ногу в сторону, не переставая пристально смотреть на нее, все тело его напряглось.
И как нахальная девка, она вся раскрылась, распахнулась ему навстречу, понимая, что никто другой не сможет удовлетворить ее так, как Грэгори, и что она должна стать частью его. Это безумство свидетельствовало: она любит его.
— Да, Грэг, — горячо проговорила девушка. — Да, да, да.
Ирэн задохнулась в крике, который был вызван потерей девственности. Он заполнил ее. Вскоре боль ушла, и пришло наслаждение. Их тела сплелись, и она почувствовала неистовое желание. Как глупо было сопротивляться таким прекрасным мукам. Она каждой клеточкой ощущала страсть Грэга.
— Ты сука! — бормотал Костас непристойности, но они почему-то не задевали ее, а разжигали вновь. — Ты сука! Боже, я могу… я могу… Ад и проклятие! Я хочу еще!
— Не надо, мне будет больно! — умоляла Ирэн.
Но она видела, что он ведет себя как изголодавшийся хищник, готовый растерзать свою добычу. В борьбе они соскользнули на пол, покатились, наталкиваясь на мебель, зазвенели опрокинувшиеся чашки.
Ужас. Страстное желание. Она застонала.
Он терзал ее груди, входил и выходил из ее тела, снова и снова налетал, как ураган. И Ирэн была уже не способна скрывать свое наслаждение.
— Ирэн, — шептал он. — Нежная девочка… страстная женщина… моя мечта…
— О! — простонала она.
Она испугалась, по-настоящему испугалась его неистовой силы, его слов и еще чего-то. Инстинктивно
