— Вы доктор?
— Да.
— У вас машина?
— Да.
— Какой марки?
— «Шевроле», 1965 года.
— Номер?
— Два-один-один-пять-шестнадцать[5].
— Извините, но сами понимаете, какое теперь время. Никому нельзя верить. Заходите. Только молчите, хорошо? Я сперва сам ему скажу. Когда он творит, к нему лучше не подходить. Правда, сейчас уже пошел седьмой час, так что, наверное, ничего. Но вообще-то он легко срывается с нарезок. Даже на излете.
Мы прошли через комнату, бывшую, по-видимому, гостиной. Тут стояли диван-кровати и несколько дешевеньких торшеров. Стены были белые, — покрытые странным растекающимся рисунком, выполненным светящимися красками. Свет фиолетовой лампочки еще больше выделял его.
— Ошалеть можно, — сказал я в надежде, что говорю именно то, что нужно.
— И не говорите.
Мы вошли в следующую комнату. Свет здесь был притушенный. Бледнолицый невысокий юноша с огромной копной светлых вьющихся волос сидел на полу на корточках, в окружении разнообразной электронной аппаратуры. У стены стояли два микрофона. Работали сразу два магнитофона. Бледнолицый юноша трудился над своей техникой, он нажимал то одну, то другую кнопку и извлекал из поставленных повсюду приборов странные звуки. Когда мы вошли, он на нас даже не взглянул. Вид у него был весьма сосредоточенный, но движения казались замедленными.
— Обождите здесь, — сказал бородатый. — Я ему скажу.
Я остановился у двери. Бородатый подошел к бледнолицему и позвал тихонько: «Сэм, Сэм».
Сэм поднял на него глаза.
— Привет, — сказал он.
— Сэм, к тебе пришли.
У Сэма сделался озадаченный вид:
— Ко мне? — Он по-прежнему не замечал меня.
— Да. Очень симпатичный человек. Ты понимаешь? Он как друг пришел.
— Хорошо, — медленно произнес Сэм.
— Ему нужна твоя помощь. Ты поможешь ему?
— Спрашиваешь, — сказал Сэм.
Бородатый поманил меня.
— Чем это он? — спросил я, подходя.
— Да накурился. Уже пора бы ему очухаться. Но все равно, вы поосторожней. Хорошо?
Я присел на корточки, так что мое лицо оказалось на уровне лица Сэма. Он посмотрел на меня бессмысленным взглядом.
— Я тебя не знаю, — наконец произнес он.
— Я Джон Бэрри.
Сэм шелохнулся.
— А ты, брат, старый. Ой какой старый.
— Отчасти да! — сказал я.
— Да, брат, чудеса… Эй, Марвин, — сказал он, глядя вверх на своего приятеля — Ты видел этого дядю? Совсем старик!
— Совсем, — подтвердил Марвин.
— Вот чудеса — старенький!
— Сэм, я твой друг.
— Ты фараон, — сказал он.
— Нет, не фараон. Не фараон я, Сэм.
— А вот и врешь.
— Он часто так закидывается, — сказал Марвин. — У него навязчивая идея. Все боится, что его засадят в сумасшедший дом.
— Да нет же, Сэм, я не фараон. Если ты не хочешь помочь мне, я уйду.
— Фараон, ищейка, копейка, индейка.
— Нет, Сэм, нет! Нет!
Он наконец успокоился немного.
Я перевел дух:
— Сэм, у тебя есть знакомая Баблз?
— Да.
— Сэм, у нее есть подруга по имени Карен?
Он устремил взгляд вдаль. Прошло немало времени, прежде чем он ответил:
— Да! Карен.
— Баблз жила в одной комнате с Карен?
— Да.
— Ты знал Карен?
— Да. — Он часто задышал. Грудь его вздымалась, и глаза расширились.
Я осторожно положил руку ему на плечо:
— Тихо, Сэм. Тихо, тихо. В чем дело?
— Карен, — сказал он, уставившись в дальний угол комнаты. — Она была ужас какая. Она была хуже всех, брат. Хуже всех.
— А где теперь Баблз, Сэм?
— Нету. Уехала к Энджеле, Энджеле…
— Энджеле Хардинг, — подсказал Марвин. — Она, Карен и Баблз жили прошлым летом все вместе.
— А где живет Энджела теперь? — спросил я Марвина.
Но тут Сэм вскочил и начал во всю глотку орать: «Фараон! Фараон!' Он замахнулся на меня, промазал, хотел брыкнуть, но я поймал его за ногу, и он упал, сшибив по дороге кое-что из своей электронной аппаратуры… Пронзительные звуки, вырвавшись из какого-то прибора, заполнили комнату.
Я схватил Сэма и прижал к полу. Он брыкался и отчаянно вопил:
— Фараон! Фараон! Фараон!
Марвин старался мне помочь, но толку от него было мало. Сэм стал колотиться головой об пол.
— Подсунь ему ногу под голову.
Марвин не понял.
— Да шевелись ты! — прикрикнул я.
Наконец он подсунул ногу так, чтобы Сэм не ушиб себе голову. Тот продолжал биться и барахтаться, но я держал его крепко. А потом внезапно отпустил. Он сразу перестал извиваться, посмотрел себе на руки, затем поднял глаза на меня.
— Эй, брат, ты что это?
— Можешь больше не трепыхаться.
— Слушай, брат, а ведь ты меня отпустил.
Я кивнул Марвину, он подошел и вытащил вилки электронных приборов. Завывания смолкли. Сэм внимательно посмотрел на меня:
— Слушай, брат а ведь ты меня отпустил. Ты и впрямь меня отпустил. — Он продолжал вглядываться мне в лицо. — Брат, — вдруг сказал он, дотронувшись до моей щеки. И поцеловал меня.
