— Комнату на два дня; сейчас — бадью горячей воды, ужин, и не беспокоить, — невыразительно, но отчетливо произнес усталый голос.
— Багаж? — осведомился мигом подскочивший слуга.
— Все с собой, — посетитель без труда приподнял висевший на плече мешок, подцепив его за ремень большим пальцем.
Поднявшись по лестнице — в меру крутой и скрипучей — хозяин и постоялец свернули в короткий коридор и оказались перед темной дубовой дверью. Комната за ней была меньше обеденного зала, но ненамного; а на кровати, громоздившейся в алькове горой алого бархата, можно было спать хоть вдоль, хоть поперек. В углу возвышался резной шкаф в виде вздыбленного медведя — в натуральную медвежью величину. Между окон, в камине, ожидали огня кленовые поленья — протапливать комнату заранее не стали, лето еще не кончилось, но вечера уже бывали зябкими. Пахло мятой, лимоном и распаренным деревом: бадью наполняли горячей водой, и это было здорово…
«Как же я устал…»
— Желает ли почтенный путник, чтобы при омовении ему прислуживала девушка? — спросил ставший донельзя учтивым содержатель. Смазливая служанка, уложив на кровать огромное, как ковер, мохнатое полотенце, подмигнула постояльцу.
— Нет, благодарю, — сдержано ответил тот, даже не глянув в ее сторону. Девушка картинно вздохнула и вышла.
— Мальчика? — невозмутимо переспросил трактирщик.
От взгляда гостя его мигом вынесло за дверь.
Плохо, подумал Ян, глядя на поспешно, но в то же время тихо закрывшиеся створки.
Зверею. Или попросту — дичаю. Еще немного — и кто знает, что случилось бы с не в меру услужливым трактирщиком?
Тот, кстати, был бы весьма удивлен, доведись ему заглянуть в замочную скважину. Постоялец с действительно звериной осторожностью обошел комнату, тронул ладонью шкаф, но открывать не стал; особенно тщательно осмотрел окно и кровать, а бадью только что не обнюхал. Удостоверившись, что комната не таит подвоха, Бродяга скинул одежду и аккуратно сложил ее на кровати.
Вода была не слишком горячей, и Ян, не теряя времени, влез в бадью — с привычной ловкостью, без всплеска. Расслабился, всем телом впитывая покой и тепло; погрузился с головой, позволяя воде вымыть из волос пыль, а из мыслей — лишнюю тревогу.
И, конечно, именно тогда в дверь постучали.
— Я же сказал: никого и ничего не надо, — раздраженно ответил Бродяга, выныривая.
— Прошено передать, — с занудной настойчивостью прогнусил детский голос.
Завернувшись в полотенце, Ян сторожко приблизился к двери. Засады не почуял. Боевых чар — тоже.
Мальчик, ждавший его в коридоре, был, очевидно, из кухонной прислуги. Сонное лицо, заболоченные глаза, в протянутой руке — плошка с тусклыми синими кубиками соли для ванн.
— Прошено передать… — повторил еще раз мальчик, ткнув плошку в руки Бродяги — и удалился, противно шаркая грязными босыми ступнями. «Где они такого откопали-то?» — недоумевал Ян, возвращаясь в комнату. Рука с плошкой потянулась к бадье — и тут самый большой кристаллик сверкнул голубизной и озарился нервным, дребезжащим светом.
— Привет. Надеюсь, ты здесь не по мою душу? — проговорил он приглушенным, но вполне узнаваемым голосом.
— Кайт Кэмми, — почти без удивления проговорил Бродяга, опускаясь на край кровати. — Верно, это ведь твой город. Здравствуй.
— Не надо имен! — взмолился кристаллик, протестующе вспыхнув.
— Страшно? — усмехнулся Ян, ставя плошку на прикроватный столик и укутываясь полотенцем, как плащом.
— Да, страшно, — вздохнув, согласился его невидимый собеседник. — Сам я к тебе нипочем не пришел бы. Тебя боюсь, Ордена боюсь, страха собственного — тоже боюсь. Задрало все…
Ян словно наяву увидел, как тот, прежний Кайт, ерошит рыжую шевелюру.
— Однако ж вот говорим, причем ты — первый, — ситуация забавляла Яна все больше. — Что ж, признавайся, зачем вытащил меня из ванны. Кроме того самого страха — кстати, напрасного. Как видишь, я и думать о тебе забыл. Уж не обижайся, приятель!
— Мне ли на тебя обижаться, — примирительно произнес Кайт. — Расстались мы нехорошо, а Орден, консулом которого я имею мороку быть здесь, за тобой охотится. Ты ведь в курсе?
— В курсе, — напрягся Ян. И добавил, прощупывая собеседника: — Что ж,
— Кончай шутить, бродяжья душа, — серьезно ответил тот. — Кстати, если
— М-м-м… — Ян задумался всерьез: если Кайт не врал, из гостиницы надо будет убираться, причем даже скорее, чем он полагал. От язвы Бродяга, однако, не удержался: — Ну и каково оно — подставлять свой Орден?
— Время черно-белых идеалов прошло, Ян, — без обиды и без смеха отозвался Кайт. — Тогда я был молод и глуп; сейчас чувствую себя старше, но… не то чтоб намного умнее. Если тебе это о чем-то скажет — я знаю о затее Иггара. Тебе говорю без опаски — ты-то вряд ли кинешься доносить в Торинг-Фор. Испоганилось там что-то, на острове. То ли и было оно не больно хорошо…
Ян понимал, что Кайт рискнул посохом и, в конечном счете, шкурой тоже, и что сделал он это не ради пустых разговоров — и даже не столько ради того, чтоб поскорее сплавить опасного Бродягу из города. Нет, рыжий сын ювелира хотел сказать что-то важное. Хотел, но не спешил.
— Помнишь стих на щите в библиотеке — ты же часто сидел там? — говорил тем временем Кайт. — «Тем и другим изобильны…» Я давно чуял: что-то с ним не так. И только через пару лет после Школы выяснил: Йаариль не хотел браться за этот заказ, он вообще не писал заказного. Тогдашний Верховный нажал на него — совсем чуток. Но на бардов и немного жать себе дороже. Йаариль заказ выполнил, даже плату не взял, а вышло — посмеялся он над Орденом, ох посмеялся… И прав ведь был. Хватает на Острове и хилых умников, и здоровых дурней. Как, впрочем, и всюду…
Ян молча слушал. Сияние кристаллика постепенно тускнело — заклятье передачи слабело со временем. Казалось, Кайт об этом забыл.
— Я ведь не о том, — спохватился он наконец. — Мне был о тебе сон.
Ян хмыкнул — совсем так же, как это делал когда-то Антар. Снам и видениям, кроме собственных, некогда бывших привычными, он не особенно верил.
— Ну и зря, — угадал его мысли Кайт. — При том, как тщательно ты нынче прячешься, я нашел тебя только благодаря этому самому сну…
Бродяга вздрогнул: в Зингвэтан, город шумный и многолюдный, он пришел всего часа три тому, наследить нигде не успел ни делами, ни расспросами. Но Кайт доставил кристалл прямо в его комнату. Возможно, в этом сне что-то есть. Возможно…
— Что ты увидел? — спросил Бродяга, стараясь, чтобы голос остался спокойным. — Говори.
— Скажу, сейчас скажу! — взахлеб затараторил Кайт. — Только… пообещай мне одну вещь.
— Ну конечно, — усмехнулся Ян. — Без торговли ты бы не был самим собой. Чего ты хочешь?
— Покинь город как можно скорее. Лучше — сейчас. По крайней мере, прежде, чем здесь будет Гэйнар. Пожалуйста.
— Хваленое энгвальтское гостеприимство, — вздохнул Бродяга, пожав плечами. — Хорошо. Это все? Тогда говори.
— Ты чего-то ищешь, — сосредоточено, словно вспоминая, произнес Кайт. — Ищешь, рискуя жизнью и теряя то, что есть у тебя сейчас. Но не остановишься, пока не найдешь. Сначала, увидев тебя на пути сюда, я испугался — из волшебников Ордена сейчас тут только я и есть. Думал, ты собрался мстить. Энтви
