заберут с собой.
*** Западенец (свидомый, свидомит) - разновидность хомо сапиенса, неудачно мимикрирующий под украинца. Ещё семьдесят лет назад питался фунтами, потом перешёл на оккупационные марки, теперь предпочитает доллары и евро. ***
- Витя, Ваську к себе в лодку забери.
- А он её когтями не порвёт?
- Втягиваются, как у кошки…
- Хорошо, только ты скажи, чтоб не кусался.
- Не будет - он добрый.
- Ага, - согласился брат. - Мне бы такие зубы, я бы ещё добрее стану.
- Не болтай, греби давай!
Резко дёрнувшаяся вниз и в сторону сетка отвлекла от дальнейших пререканий.
- Щука! - резко выдохнул за спиной Санёк. - Тяни быстрее!
- Не учи.
Точно она, и здоровенная - толстое длинное полено с лягушачьей головой, обросшая по бокам зелёными водорослями. Такую на борт не вытащишь, сразу же зачерпнёшь воды - в рыбине не меньше пуда, а то и все полтора. Бьётся, выгибается колесом, стараясь вырваться. Не получается, только намотала вокруг себя целый кокон.
- Сейчас я её веслом приглушу!
- Стой, дурак! Сломаешь!
- Так ведь…
- Греби давай! Правь к пляжу!
Не тут-то было - добыча сопротивлялась минут десять, окончательно запутав сетку. Теперь точно остаётся только волочить её к берегу и там разбираться.
Бабах! Удары картечин по бронежилету заставили Лену вздрогнуть от неожиданности, а Санёк коротко вскрикнул и упал. Ещё выстрел… ещё… С шипением и свистом опали баллоны, вода сыто чавкнула, заливая внезапно провалившееся под ногами дно. Где Саня? Что случилось? Кто стрелял?
Жилет тянет вниз - вырваться, схватить воздух сквозь сжатые зубы, и рвать ставшими непослушными пальцами пуговицы куртки. Сбросить мешающую шашку… карабин утонул… чёрт с ними. Где же эти липучки? Дёрнула на ощупь, извернулась, освободилась от верного защитника, вдруг ставшего коварным капканом, и наверх, скорее наверх, к улыбающемуся сквозь поверхность озера солнышку. Сапоги как гири на ногах, не пускают, сцепились так, как будто уже получили награду от водяного царя за очередную жертву. Глоток воздуха… голенища не даются, щегольские хромовые голенища. Обтягивающие икры как вторая кожа. Где-то там нож.
Вынырнула окончательно - теперь можно вздохнуть полной грудью. Где Санёк? Плеск за спиной. Вот он, держится одной рукой за пустую пластиковую пятилитровку, а другой поднимает над головой ружьё. Мокрый рукав от запястья к локтю быстро окрашивается тёмным.
- Живой?
Запах испуга, злости, решимости. Оттенки боли.
- Нормально я. Кто это был, Лен?
Ответом ещё два выстрела. Картечины стегнули по воде и эхо заметалось между берегами, повторяя грохот дуплета. Тут же - громкий человеческий крик, переходящий в вопль ужаса.
- Саня, плывём в камыши.
- А наши?
Пляж пустой, только зеленеет пятно резиновой лодки. Ни мальчишек, ни Васьки рядом нет.
- Зайдём с другой стороны, посмотрим.
Выстрелов больше не было. Долго пробирались сквозь заросли противоположного заболоченного берега по пояс в жидкой грязи. Наконец вышли на сухой участок и Санёк без сил повалился в траву.
- Зацепило?
- Немного, - признался брат и густо покраснел. - Руку вот, и это… в спину попало.
- Дай перевяжу.
- Не надо! - Саня отчаянно замотал головой. - Если только руку.
- Снимай куртку!
- Там это… ниже спины. Я сам.
После уговоров и клятвенных обещаний хранить молчание о раненом месте, удалось заставить Сашку снять штаны. Повезло - свинцовый шарик задел вскользь, порвав одежду и лишь немного чиркнул по коже. Но чуть в сторону… об этом даже думать не хотелось.
- Ничего, шрамы украшают мужчину, - успокаивала брата, затягивающего зубами на запястье узелок бинта.
- Ты что, предлагаешь девчонкам задницу показывать?
- Молчи уж, герой! Идти сможешь?
- Смогу, - парнишка стиснул зубы, встал, и тут же вскинул ружьё навстречу метнувшейся белой тени.
Щелчок, промокший патрон дал осечку. Васька замер, изумлённо глядя.
- Вася, где мальчишки? - Лена бросилась вперёд и ухватила зверя за загривок. - Ты видел? Кто стрелял?
'Прекрати трясти - голова отвалится. Люди. Увезли'.
- Кто?
'Большой серый автомобиль. Человек с ружьём больше не живёт'.
- На 'Уазике'? - растерялась девушка. - Но это же… это же наши?
'Двое с запахом деревни. Трое чужих. Было четверо. Защитить не смог - привели за собой стаю. Отгонял'.
- Саня, рация цела? - брат угрюмо помотал головой и показал пробитый, да ещё и побывавший в воде аппарат. - Хреново.
'Что это обозначает?'
Лена объяснила, как смогла. И представила мысленно, для наглядности.
'Хорошее определение. Максимум информации при минимуме текста. Что делаем, командир?'
- Есть предложения?
- Возвращаемся домой и всех мочим! - Санёк посмотрел на зверя. - А потом ты всех съешь. Без соли и хлеба.
Васька склонил голову набок:
'Что он говорит?'
- Ерунду городит. Хотя… Тех, что на машине были, запомнил?
'Смотри в глаза'.
Переброшенная информация рванула в мозгу подобно гранате. Двое знакомых возле 'Уазика'… остальные чужаки. Перекошенное лицо стрелка крупным планом. Хорошо виден открытый в крике рот с блестящими коронками, безумные от нестерпимой боли глаза… и мысли. В них кровь. Лежащий в тёмной луже дядя Валера с ножом в руке, рядом ползает, пытаясь затолкать кишки в распоротый живот, Малов- старший, который пацифист. Охранник с ворот, тот самый, с липким взглядом, стреляющий Сотскому в голову. Чужие люди в светло-серых кольчугах с автоматами и помповыми ружьями, сгоняющие народ на площадь. Бьющееся стекло в родном доме - очередь из подвального окошка сметает троих чужаков, упавших, как высыпавшиеся из коробки карандаши. Взрыв. Пули, выбивающие красную крошку из кирпичей. Запах бензина… щелчок зажигалки…
- Мама… - Лена отшатнулась, закрыла лицо руками и медленно повалилась набок.
- Мама? Что с ней? - Саня прыгнул к Ваське и ухватил за голову. Чёрные, с зелёной радужкой глаза вспыхнули нестерпимым светом, выжигающим душу, и мальчишка ткнулся зверю в лоб, затерявшись в бездонной пустоте.
Очнулся от прикосновения горячего языка к щеке, отпихнул в сторону оскаленную в улыбке морду и
