Мне стоило немалого труда объяснить Фрэнку, почему мы должны оставить своих коней и поклажу в маленьком селении и полдня добираться до дома Лаурика пешком через лес. Я был почти уверен, что дом Серебряной Маски в Северном Пределе, хотя и стоящий внутри городских стен, ведет себя примерно так же, как и жилище нашего Мудрого. Просто Фрэнку в его прошлой жизни по целому ряду причин ни разу не приходилось самостоятельно его разыскивать. Как мне, например.
Однажды, когда у меня еще только-только стали пробиваться усы, мы с отцом посетили Лаурика. Со свойственными молодости горячностью и глупостью я тогда заявил, что подобные запреты — детские сказки, которым я, Трен Мак-Нейл, подчиняться не собираюсь. Отец выслушал мою речь, усмехнулся и предложил попробовать. Я же не только согласился, но и поставил своего лучшего сокола против любимой отцовской гончей.
До самого позднего вечера промотавшись по лесу, смертельно устав и замотав коня, я наконец вернулся в селение, где меня уже ждал отец. С сочувствием выслушав мои многочисленные проклятия, он предложил попытаться еще раз завтра с утра, но пешком и в его компании. М-да, хороший был сокол…
Ну, в общем, Фрэнк долго ворчал и фыркал почище рассерженного ежа, особенно когда попытался поинтересоваться у местных жителей, дома ли сейчас Мудрый. Ответы достойных селян радовали оригинальностью и разнообразием: нам советовали поспрашивать ветер, дождь, облака, листья и зверушек лесных. Причем совершенно серьезно, без малейшей тени иронии…
Чем ближе мы подходили к дому Лаурика, тем более нервным и напряженным становился мой спутник. Я с ужасом прикидывал, что будет, если Мудрый по той или иной причине откажется вернуть Фрэнка домой. «Интересно, если тот, не дай Всеблагие, схватится за меч, смогу ли я его удержать?» — вертелось у меня в голове.
Внезапно, когда мы уже почти пришли, Фрэнк, идущий впереди меня, остановился, занеся ногу для следующего шага.
— Что? — шепнул я, прекрасно зная, что не мне тягаться с ним не только в боевом искусстве, но и в остроте ощущений.
Несколько раз медленно и глубоко втянув ноздрями воздух, мой телохранитель беззвучно вытащил из ножен меч и кивнул вперед:
— Кровь. Свежая.
Не успел я возмутиться этому предположению, а он уже раздвинул кусты и осторожно выглянул на поляну. Я шагнул следом и просто остолбенел от увиденного: на поляне, всего-то в какой-нибудь сотне локтей от дома Лаурика, крупный волк-самец, не торопясь, отрывал кровоточащие куски мяса от туши только что задранной косули.
Услышав шорох, волк прервал пиршество и угрожаюше зарычал. Фрэнк тут же шагнул назад и потянул меня за локоть.
— Обойдем с другой стороны, — скорее приказал, чем предложил он. — Зверь честно заслужил свой обед, нечего его тревожить.
Я стоял, как вкопанный.
— Эй! — заметное облегчение, испытанное воином при виде волка, тут же испарилось без следа. — В чем дело?
— В волке, — выдохнул я. — И в косуле.
Взгляд Фрэнка, брошенный на меня, еще раз подтвердил, что ничто человеческое ему не чуждо.
— Трен, — мягко и медленно, будто говоря с недалеким ребенком, начал он, — мы в лесу. В лесу водятся волки и косули. Волки едят косуль. А еще…
Но тут я не выдержал и, наплевав на последствия, заехал ему кулаком в зубы. Не ожидавший этого воин растянулся на земле. Я предусмотрительно шагнул назад, ожидая, что он вскочит с мечом на изготовку, но вместо этого мой друг просто мотнул головой и сел, опираясь на обе руки.
— Ладно, рассказывай, — только и сказал он, слизнув с губ выступившую кровь.
— Я не знаю, — медленно начал я, — на сколько локтей вокруг дома Лаурика это действует, но уж никак не меньше пяти сотен.
— Это?
— Ни волк, ни лиса, ни ястреб, ни какая другая хищная тварь не прольет крови в окрестностях этого дома. Да и не приблизится к нему настолько близко, если только Мудрый сам не прикажет ей этого. Это закон, понимаешь?!
Встав, Фрэнк вновь осторожно раздвинул кусты и несколько ударов сердца смотрел на происходящее на поляне.
— Значит, если ты ничего не путаешь, этот закон кто-то только что переписал. Тем более есть смысл обойти этого волка стороной. На всякий случай.
Так мы и поступили — прошли по заросшему папоротником оврагу, некогда бывшему дном весьма глубокой реки, и вышли к дому с востока. К тому моменту, когда мы выбрались из леса, прошло немало времени: нижний край солнечного шара уже скрывали кроны исполинских сосен, кольцом окружавших дом Мудрого. Насытившийся волк, судя по всему, давно ушел; о нем напоминали лишь следы, еле уловимый запах да мухи, роящиеся над основательно обглоданными костями косули.
У ворот в изгороди я остановился, сложив на груди руки.
— Ну а на этот раз что? — как всегда ехидно поинтересовался Фрэнк. — Какой закон на этот раз заставляет тебя торчать тут?
— Скорее традиция, — благодушно отозвался я. Сейчас я готов был снести еще и не такие колкости: пугающее чувство неуверенности, обуревавшее меня с утра, кажется, наконец покинуло мою душу. То ли шок, испытанный мною при виде волка, сыграл роль того клина, которым клин же и вышибают, то ли сам вид дома за невысоким плетнем, увитым плющом, подействовал успокаивающе — не знаю. Но сейчас я чувствовал, что пора неизвестности и нерешительности прошла. Сейчас, как всегда, на крыльцо выйдет смешной увалень Кольна, который проводит нас к Лаурику, который…
Последнюю свою мысль я озвучил Фрэнку и удостоился еще одного укоризненно-недоуменного взгляда.
— Трен, Кольна умер. Перерезал себе горло. Я же тебе рассказывал.
С этими словами Фрэнк бесцеремонно толкнул дверь — как всегда не запертую — и громко произнес, почти прокричал:
— Мы хотим видеть Лаурика, Мудрого Западного Предела!
— Не трудно это, — раздалось у нас за спиной.
Резко обернувшись, мы уставились на Мудрого, спокойно стоящего рядом с останками косули.
— Непорядок, — произнес он, будто игнорируя нас, и рассеянно прищелкнул пальцами. Окровавленные кости и обрывки шкуры тут же исчезли, будто провалились сквозь землю. Впрочем, может, так оно и было на самом деле.
Удовлетворенно кивнув, Лаурик направился к нам.
— Привет тебе, о Уста Четырех… — начал было я, но он лишь нетерпеливо (и даже, как мне показалось, с некоторым раздражением) махнул рукой и внимательно посмотрел на моего спутника.
— Фрэнк, — чуть наклонил голову Лаурик.
— Мудрый, — ответил тот таким же кивком — и ни на волос ниже.
— Хорошо выглядишь, друг мой.
— А вот ты не очень. Усталый у тебя вид.
— Что делать, Фрэнк, что делать. Судьбы всех жителей Пределов — и этого, и всех остальных — на моих плечах. Давит… немного. Пойдем в дом, — и Мудрый гостеприимно распахнул ворота, пропуская моего друга вперед. Я, совершенно обалдев от всего этого, наверное, так и остался бы стоять у плетня, но на крыльце Фрэнк обернулся и коротко — не как гость, как хозяин — бросил:
— Пошли, Трен.
Я вопросительно взглянул на Лаурика.
— Слушай своего друга, Трен Мак-Нейл, — усмехнулся в усы тот, — он худого не посоветует. Вам есть что спросить, мне есть что рассказать.
Когда мы устроились за столом, и Фрэнк бесцеремонно отверг предложенное нам обоим угощение, Лаурик без предисловий перешел к делу:
