руки. — Мне нет оправданий. Вина целиком была моей. А Полина, при всей ее наивности, привыкла всегда получать желаемое. А хотела она меня — опустившегося наркомана. — Он поерзал на стуле. — На сле¬дующее утро я сказал ей, что совершил ошибку. Признался, что отношения только с одной женщиной не для меня. Кокс пагубно действует на секс. Он растормаживает желания, де¬лая человека все более ненасытным, а потом почти полностью их гасит. Я честно сказал Полине, что каждые выходные про¬вожу в постели с новой женщиной. Но она ответила, что это мое личное дело. Она как будто не замечала ни моих издева¬тельских слов, ни моего предельного к ней безразличия. Она продолжала готовить мне еду, убирала квартиру. Словом, ве¬ла себя так, будто она моя подруга и мы живем вместе. А я… я относился к ней как к обычной «подстилке». Я вообще о ней не думал. Меня интересовали лишь собственная персона, диссертация и кокаин.
У Джулии сжалось сердце. Она и раньше знала, что Габ¬риель не испытывал недостатка в женском внимании. Обая¬тельный мужчина, опытный любовник. Таким не нужно за¬воевывать внимание женщин, зато женщины будут лезть из кожи вон, только бы он на них посмотрел. Джулии это очень не нравилось, но таково было прошлое Габриеля. Приняв его, она приняла и его прошлое.
Но Полина занимала в его жизни совсем иное место. Джу¬лия поняла это сразу же, едва услышав ее имя. Она верила,- что сейчас у Габриеля с Полиной нет интимных отношений,
однако что-то продолжает их связывать. Едва ли какая-ни- будь «однократная женщина» могла бы своим внезапным звонком до неузнаваемости изменить настроение Габриеля. Не зря она тогда почувствовала в спальне призрак Полины. Джулия вдруг поймала себя на том, что ревнует Габриеля к этой женщине.
Габриель встал и начал ходить взад-вперед.
— Все резко изменилось, когда она объявила, что бере¬менна. Я стал обвинять ее в попытках захомутать меня и по¬требовал, чтобы она избавилась от ребенка, пока срок бере¬менности это позволяет. — Его лицо превратилось в сплош¬ную гримасу боли. — Она заплакала, встала на колени и призналась, что любит меня со времен Оксфорда и хочет от меня ребенка. Я и слушать не желал. Порылся в карманах, вытащил деньги, какие у меня были, сунул ей в руку и вы¬толкал из квартиры. Можно сказать, вышвырнул, как рваную, ненужную тряпку. — При этих словах из горла Габриеля вы¬рвался не то стон, не то плач. Он принялся тереть глаза.
Дрожащей рукой Джулия прикрыла рот, чтобы тоже не застонать. Этого она никак не ожидала услышать, но несколь¬ко кусков головоломки, называемой профессором Эмерсо¬ном, встали теперь на свои места.
— Потом мы с нею долго не виделись. Я решил, что она сделала аборт. Я вообще забыл о ее существовании. Пред¬ставляешь, какой скотиной я тогда был?.. Однажды утром не в самом лучшем состоянии я вылез на кухню и вдруг увидел прикрепленный к дверце холодильника снимок. Чуть ниже была приписка, сделанная рукой Полины. — Габриель тяже¬ло опустился на стул и обхватил голову руками. — Она напи¬сала: «Это твоя дочь Майя. Правда, она чудо?» — Эти слова он произносил вперемешку со сдавленным рыданием. — Я вгляделся в снимок. Я смотрел на ее головку, носик, ручки и ножки. Маленькие ручки и маленькие ножки. Девочка в чреве Полины была просто красавицей. Маленькой, хрупкой красавицей. Моя малышка. Майя. — Он снова подавил ры¬дания. — Все словесные описания были бы для меня пустым звуком, чем-то далеким и нереальным. Но теперь… я увидел первый портрет своей дочери и… — Габриель плакал. Совсем как тогда, в кабинете, узнав о смерти Грейс. Слезы катились по его щекам. Джулия и сама была готова заплакать. Она хо¬тела подойти и обнять его, но Габриель поднял руку и пока¬чал головой. — Я сказал Полине, что помогу ей с родами. Это были только слова. Денег у меня не было. Все, что появля¬лось, я тратил на наркотики и уже успел задолжать наркотор¬говцу кругленькую сумму. Полина знала, что я собой пред¬ставляю, но не бросала меня. Она снова перебралась ко мне. Как и раньше, я занимался своей диссертацией, а она сидела на кушетке и читала. К наркотикам она не притрагивалась и вообще старалась заботиться о себе и Майе. Я пробовал завя¬зать с кокаином, но безуспешно. — Габриель вскинул голову и в упор посмотрел на Джулию. — Ну как, хочешь дослушать до конца? Или уже готова бежать из моей квартиры?
Джулия встала, подошла к нему и крепко обняла за плечи:
— Ты дослушал мою историю. Я дослушаю твою. Иначе и быть не может.
Габриель тоже обнял ее, но лишь на мгновение. Потом он отстранил ее от себя и тыльной стороной ладони неуклюже вытер слезы. Джулия встала в нескольких шагах от него, приготовившись выслушать конец истории. Сердце подска¬зывало ей, что эта история будет намного трагичнее ее соб¬ственной.
— Родители Полины жили в Миннесоте. Люди небога¬тые, они все же исправно посылали ей деньги. Грейс тоже мне присылала, когда я звонил и просил. Это позволяло нам более или менее держаться на плаву. Правильнее сказать, позволяло отсрочить неминуемое. Но почти все деньги я пускал на наркотики. — Он мрачно рассмеялся. — Как тебе мужчина, который отбирает деньги у беременной женщины и тратит их на кокаин? — Затем Габриель быстро продол¬жил: — Это произошло в сентябре. Я ушел в загул. Два дня меня не было дома. Когда вернулся, то повалился спать пря¬мо в гостиной, на кушетке. В спальню даже не заглянул. Утром проснулся с жуткой головной болью, вышел в кори¬дор и вдруг увидел кровь на полу. — Габриель прикрыл глаза ладонями, будто старался заслониться от страшной картины. Затаив дыхание, Джулия ждала продолжения его испове¬ди. — Кровавые следы привели меня в ванную. Полина ле¬жала на полу в луже крови. Я пощупал у нее пульс и обомлел. Пульс не прощупывался. Я подумал, что она мертва. — Не¬сколько минут он молчал. — Загляни я в спальню вечером, все могло быть по-иному. Я вызвал бы «скорую». Но и в тот вечер я думал только о себе. Врачи спасли Полину, но ребен¬ка она потеряла. Вина целиком лежала на мне. Смерть Майи можно было предотвратить… Это все равно что я убил бы ее собственными руками. — Габриель не торопился отнимать руки от лица, а когда отнял, долго на них смотрел, словно видел впервые. — Джулианна, я убийца. Убийца, которому наркотики оказались дороже собственной дочери.
Джулия попыталась возразить, но не успела.
— Полина несколько недель провела в больнице. Снача¬ла ее лечили от последствий маточного кровотечения, по¬том — от депрессии. Мне пришлось взять академический от¬пуск. Я настолько отравил себя наркотиками и алкоголем, что уже не мог работать. Я задолжал тысячи долларов нарко¬торговцам, и мне начали угрожать. В больнице Полина по¬пыталась покончить с собой. Я хотел перевести ее в частную психиатрическую клинику с внимательным персоналом. Обратился к ее родителям за помощью, но услышал сплош¬ные упреки. Они считали, что я опозорил их дочь, и не жела¬ли говорить ни о какой помощи, пока я на ней не женюсь. — Габриель снова замолчал. — Я бы и женился, но она была не в том состоянии, чтобы даже говорить с ней на такие темы. И тогда я решил, насколько возможно, выполнить свои обя¬зательства перед нею, а потом свести счеты с жизнью. Это по-ложило бы конец всем нашим проблемам. — Габриель смот¬рел на нее холодными, мертвыми глазами. — Вот такой я че¬ловек, Джулианна. Проклятый. Обреченный. Мое преступное безразличие повлекло гибель не успевшего родиться ребенка и навсегда поломало жизнь молодой женщине, «…тому лучше было бы, если бы повесили ему жернов ный камень на шею и бросили его в море» .
— Это был несчастный случай, — тихо возразила Джу¬лия. — Ты не виноват.
Габриель горестно рассмеялся:
— Не виноват, что зачал с Полиной ребенка? Не виноват, что обращался с нею как со шлюхой, приучил к наркотикам и требовал сделать аборт? Или скажешь, я не виноват, что, ввалившись домой, даже не заглянул в спальню? А я ведь был не настолько пьян.
Джулия крепко сжала его ладони.
— Габриель, послушай. Твое обращение с Полиной — это одно. Но в гибели ребенка ты не виноват. Это был не-счастный случай. Если у нее открылось маточное кровоте¬чение, значит ее организм не справлялся с беременностью. А если бы утром ты не вызвал «скорую», Полина умерла бы. Ты спас ее.
Габриель попытался отвернуться, но теперь уже Джулия обхватила его подбородок, заставив смотреть ей в глаза.
— Ты спас Полину. Ты же сам говорил: увидев снимок, ты захотел, чтобы этот ребенок родился. Ты согласился по¬могать Полине и заботиться о ребенке. — Габриель вздрог¬нул, но Джулия не отпускала его подбородок. — Ты не убий¬ца. Это был всего лишь трагический несчастный случай.
— Ты так ничего и не поняла, — холодным, безжизнен¬ным голосом возразил Габриель. — Я такой
