— Решила? — сухо спросил Габриель, поджимая губы.
— Нет.
— Научись мне доверять, и чем раньше научишься, тем лучше. Особенно во всем, что связано с университетом. Ина че у нас с тобой ничего не получится.
Джулия кивнула, по привычке терзая внутреннюю по верхность щеки.
— А как твоя встреча с Кристой?
— Впустую потраченное время. Чума, а не девица.
Напрасно Джулия пыталась спрятать усмешку. Габриель
все равно заметил.
— Кристе не до нас. Когда я спросил про план диссерта ции, оказалось, плана у нее нет. Сплошные «наброски». Мне с самого начала не нравилась ее тема. Теперь пусть ищет себе другого руководителя. Уж не знаю, как она будет выворачи¬ваться. Сейчас я единственный из профессоров, кто занима¬ется творчеством Данте.
— Так что, Криста — кандидатка на вылет?
— Я дал ей срок до восемнадцатого декабря. К тому вре¬мени у нее должен быть готов приемлемый план. Можно сказать, я сделал ей подарок. Так что забудь о ней. Ее научная карьера висит на волоске, который я в любой момент могу перерезать.
«Замечательно», — подумала Джулия.
— У меня сегодня был интересный телефонный разговор с моим адвокатом.
Джулия глотнула вина и ждала, что он скажет дальше.
— Адвокат пообещал вникнуть во все крючкотворства этой Декларации, или как ее там. Пока что он серьезно пре¬дупредил меня о нежелательности любых неформальных отношений с аспирантами. Даже сугубо романтических.
— Значит, целоваться нам тоже нельзя? — покраснев,
спросила Джулия.
— По мнению моего адвоката, нежелательно. Правда,
по-настоящему университетская бюрократия начинает хло¬пать крыльями, когда дело касается секса. А пока мы с тобой ведем себя целомудренно и осмотрительно, вряд ли это осложнит нашу жизнь.
Джулия покраснела еще сильнее и уткнулась взглядом в полупустой бокал.
— Так что, мисс Митчелл, пока я не выставил тебе оценки, веди себя тихонько. А потом… — Он умолк и многозна¬чительно улыбнулся.
— Тебе просто нельзя со мной целоваться, — сказала Джулияия. — Иначе ты утратишь объективное отношение к моей работе.
— Даже если я и не буду с тобой целоваться… я уже утра-
тил объективное отношение. Пусть твою работу оценивает Кэтрин.
— А она ничего не заподозрит?
— Я придумаю сверхубедительную причину и подкреплю ее бутылкой виски «Лагавулин» шестнадцатилетней выдержки. Сильнейшее средство — даже мертвецов воскрешает,
— Это тоже нарушение регламента отношений в про- фессорской среде, — заметила Джулия.
— Такое университетские бюрократы простят гораздо легче… Я просил моего адвоката отыскать все лазейки в этой , чертовой Декларации.
— Лазейки? Странно как-то звучит. Будто мы чем-то постыдным занимаемся.
— Постыдным занимаемся не мы, а университетская ад-министрация. Ты что, согласна в течение пяти недель видеть меня только на семинарах? Выдержишь без объятий и поцелуев? Неужели тебе хочется такой жизни?
Джулия на мгновение представила себе пять пустых, хо¬лодных недель и отчаянно замотала головой.
— Я хочу и дальше встречаться с тобой. Как друзья, поспешно добавил Габриель. — Реши для себя, можешь ли ты мне доверять. Нам нужно получше узнать друг друга. Мы
с тобой не настолько беспечны, чтобы целоваться в универ ситетских коридорах. Остальное никого не касается. — Габ¬риель притянул Джулию поближе и почти усадил себе на ко лени. — А давай вообразим, что мы оба живем в Селинсгроу- ве и учимся в десятом классе. Мы только начали встречаться , и, как благовоспитанные подростки… несколько старомод ные в своих представлениях, пообещали друг другу вести себя целомудренно.
— Ты об этом много думал?
— Не только думал. Я все это ясно видел, — шепотом ответил Габриель. — И я жалею, что мы с тобой сейчас не подростки-ровесники.
— Уж не хочешь ли ты, чтобы мы сейчас с тобой гуляли по улицам в обнимку, как подростки- ровесники?
Габриель задумался.
— Зачем же копировать всю подростковую дурь? Джули анна, то, чем станут или не станут наши отношения, целиком зависит от тебя.
Джулия кивнула. Они замолчали. Джулия вдыхала его за¬мах, ощущая странное, почти забытое спокойствие оттого, что он рядом. Глаза стали закрываться сами собой. Габриель гладил ей волосы и что-то шептал по-итальянски.
— Джулианна?
Молчание.
— Джулия?
Наклонившись к ней, Габриель увидел, что она спит. Ему не хотелось будить ее, но и уйти не попрощавшись было для него равносильно предательству. Тем более что ее дверной замок не защелкивался, а закрывался ключом.
Габриель осторожно приподнял спящую Джулию, уложил в кровать и прикрыл одеялом. Он надеялся, что это все-таки ее разбудит. Нет, она продолжала сладко спать. Габриель с нежностью смотрел на ее изящную фигуру, на то, как под¬нимается и опускается ее грудная клетка, и прислушивался к ее дыханию. Джулия была прелестна.
Габриель не мог припомнить ни одного случая, когда бы женщина, пробудившая в нем желание, не оказалась бы под ним. Сейчас желание просто захлестывало его. Ни одну женщину он не хотел так, как Джулию, мирно спавшую ря¬дом.
И опять, как тогда, в душном библиотечном отсеке, у не¬го включился разум и напомнил о давнем внутреннем кон¬фликте. Он не смел замарать ей душу, сделав подобной себе. Овладеть ею силой означало навсегда сломать Джулию. В эту женщину он войдет не раньше, чем захочет она сама. Сама, без его чар и уловок… А ведь когда он увидел ее, завернутую в полотенце, у него все поплыло перед глазами и зов плоти почти заглушил голос разума.
«Вот к чему привели годы безудержного потворства соб¬ственной похоти. Ты лишился способности достойно ухажи¬вать за женщиной, как и подобает джентльмену. Ты болта¬ешь ей о красивых интимных отношениях, а самого тянет в привычное траханье. И получатся ли у тебя с нею такие отно¬шения? Сумеешь ли ты подарить ей все, что так щедро обеща¬ешь? Или и в ней ты очень скоро начнешь видеть не более чем красивую игрушку, созданную исключительно для те лесных удовольствии? Способен ли ты любить без греха?»
Тревожные мысли угрожали расколоть Габриелю голову. В его объятиях безмятежно спала розовощекая овечка, дове рившаяся ему и даже не подозревавшая, какая страсть бурлит у него внутри. Габриель выключил свой мобильник, потом на цыпочках прошел в ванную и выключил подогрев пола Там он разделся и внимательно просмотрел марки всех гелей и шампуней, которыми пользовалась Джулия, чтобы к сле дующему ее визиту купить такие же. Конечно, его люби мым запахом по-прежнему оставалась ваниль. Может, ва ниль с шоколадом…
Вернувшись в комнату, Габриель погасил свет и лег ря дом с Джулией. Кровать была совершенно не рассчитана на двоих. И он сразу вспомнил жесткие кровати в общежитиях Принстона и Оксфорда. На них даже спать было тяжело, но говоря уже о занятиях сексом.
