мелочи, для решения которых нужно твое слово.
— Говори.
— Ты уже знаешь, что месяц назад состоялся Совет Исхода, и на нем было решено оставить для будущего человечества записи о наших рекордах и ошибках.
— Конечно знаю, и что?
— Мы решили, что информация должна быть запечатлена на камне, поскольку грядущий Потоп может уничтожить все прочие носители рисунков, чертежей и текстов. Я уже не говорю о последующем варварстве падших народов, которые разграбят то, что останется от нас.
— Все это мне известно, в чем проблема? — Император нервничал, когда его держали за недоумка, пытаясь исподволь подготовить к какому-то решению, причем делали это, заставляя заранее соглашаться с тем, что говорят. Вот и сейчас ему дважды пришлось сказать «да», прежде чем жрец соизволил рассказать о цели своего визита.
— Дело в том, что мы рассчитывали на Ветра Небес, как и было условлено с тобой.
— Что же произошло? Он не хочет?
— Нет-нет. Его согласие уже есть, но возник другой вопрос.
— Говори же, наконец!
— Он отбил трех пленников-атлантов из числа предрешенных жертв.
— Зачем же он это сделал?
— Говорит, что девушка, которая была среди них, избрана для написания шедевра.
— А еще двое?
— Отец и брат девушки. Ветер не захотел, чтобы они ушли с Земли, а она осталась.
Император молчал. Он любил художника, и не только потому, что тот хорошо рисовал. Было в его подданном то неведомое, то новое, что вселяло в Императора надежду. И зиждилась она на том, что Ветер как раз тот человек, что покажет ему выход из клинической смерти, в которой оказалось человечество. Да и то сказать: художник часто видел многое, чего ни Император, ни его приближенные не замечали.
Закон един для всех. И уже в который раз Ветер шел против него, а жрецам, которым художник часто становился поперек дороги из-за особых отношений с Императором, только подавай подобные ошибки. Что же делать?
— Послушай, Повелитель Ангелов, я давно хотел спросить тебя…
— Да, мой Император.
— Скажи мне, куда девается кровь людей, которых вы отправляете к Дэвам?
От неожиданности Главный Жрец прикусил язык. Он знал, что перед ним умный человек, но вот так перейти к атаке — этого он не ждал. Вопрос был настолько прямым, что почти лишил его возможности вернуться к той теме, с которой он пришел на аудиенцию.
— А почему мой Повелитель думает, что она куда-то девается, кроме как в землю? — Это была ложь без оглядки. Жрец был не вправе раскрывать некоторые тайны даже Императору. А тайна крови была особой. Она существовала со времен первочеловека. Как же он вот так, сразу, скажет об этом непосвященному. Приходилось врать, хотя все зависело от того, что знает этот непосвященный.
— Птица принесла мне весть, — хитро прищурился Последний Император, — что под цехами есть специальные резервуары, куда поступает кровь после ритуала.
— Конечно, есть, — нашелся Повелитель Ангелов, — это не секрет. Мы собираем ее там и используем в научных и медицинских целях.
— Вот как? — Император тяжело посмотрел на жреца, и тот понял, что до сканирования его мыслей осталось небольшое усилие со стороны венценосного собеседника, а мериться с ним волей ему не очень хотелось. Надо было что-то предпринимать.
— Большую часть крови мы используем многократно в ритуалах.
— Но ведь ее много, к тому же она быстро сворачивается, — не ослабевало давление.
— Мы способны поддерживать ее текучесть годами, мой Повелитель.
Император задумался. Копать глубже не было смысла. Жрец ничего не скажет. Устраивать поединок воли нецелесообразно, тем более что закон разрешал читать мысли только у преступников или у подозреваемых. Своего он добился: Повелитель Ангелов уже не будет столь настойчив в отношении Ветра, он и так сидел как на иголках, надеясь побыстрее унести ноги.
— Хорошо, ты убедил меня. У тебя еще есть вопросы?
— Нет, Твоя Венценосность.
— Тогда ступай.
Жрец поднялся, и когда он уже выходил из беседки, Император сделал последний ход:
— Пусть Ветер пишет свой шедевр, и, если он действительно окажется таким, я подарю ему этих пленных.
Жрец, прощаясь, поднял руку и, дождавшись ответного жеста, ушел.
Император снова посмотрел в даль океана. Его мысли вернулись к врагам, прятавшимся где-то там, за горизонтом, к врагам таким же последним, как и он сам. Но были ли они врагами? Ведь и они знают о завершении Цикла времен, и у них организован Исход. Неужели нет другого пути, как начинать всю историю человечества заново? Неужели же их цивилизации сами загнали себя в угол, и нет дороги к миру и развитию?
Тупая игла снова пронзила сердце. Император задержал дыхание, давая боли утихнуть. Кровь кинулась к вискам, болезненно отдаваясь в затылке. Розовая пелена накатилась на глаза.
Кровь. Всюду кровь. И жрец чего-то недоговаривал. Что-то было в ритуалах, не до конца понятное ему, Последнему Императору Легенды.
7
Меня прошиб холодный пот. Я задыхался. В сердце засела тупая игла. Набрав полные легкие воздуха, я задержал вдох, потом трижды резко выдохнул и задержал вдох. Боль рассасывалась.
Непривычный уличный шум заставил меня оглядеться. Ну да, Василиса. Я у нее. Вытащил часы из- под подушки. Двенадцать.
Хорош, нечего сказать. Так, конечно, можно жить, и вряд ли эти, на танках, найдут меня здесь, но… я ведь не один в этом мире. Есть еще Василиса, которой мое новое место дислокации может не понравиться, и еще, еще был Костя, которому я обещал кое-что, неживому уже, но обещал.
Я поднялся. Пульс гулко отдавался в ушах. Что за наваждение с этими снами? Даже в кино ходить не надо. Спи себе и смотри, если бы не здоровье. Уж очень выматывали меня эти сны, будто я и не спал совсем, а становился поочередно то Императором, то Ветром Небес. Иногда возникало ощущение, что само сознание, то, к которому я привык, перестает существовать, а на смену ему приходит неосознанное знание — бред, короче, — и я чудом удерживаюсь на ногах, едва не падая в обморок. Голове от этого лучше не становилось.
Я прислушался. В квартире тишина. Хозяйка, видимо, еще спит. Стараясь не шуметь, надел джинсы и рубашку, достал из сумки всякую чепуху для бритья и зубов и прокрался в ванную комнату. За полчаса привел свою физиономию в порядок и даже принял душ. Голова и сердце улеглись. Слава Богу! А то я уж подумал, что старею. Не было ведь со мной такого раньше. Здоровый был как бык. А тут — сердце болит, кровь носом идет, надо же!
Я вернулся в комнату, уселся в кресло и пододвинул к себе телефон, стоящий на тумбочке. Потом снова встал и достал из сумки мобильный. Любой номер из тех, по которым я мог звонить, наверняка отслеживался. Если так, то один звонок с городского номера обнаружил бы мое местонахождение. А мне это зачем? Прослушивать могли и мобильный, но чтобы засечь его координаты, нужна была аппаратура посложнее, а я надеялся, что до массовой облавы на меня дело еще не дошло.
— Алло. Валя, привет.
— Лешка, ты где? Тут тебя человек двести ищут с самой ночи. Что случилось?
— Потом расскажу. Скажи шефу, что я попал в интересное положение, и…
