ногу.
– Алена! Зимой? С велосипеда?
– Мамуль, ну что ты, в самом деле? Имелся в виду велотренажер. Помнишь, как Анастас Иванович с нашего навернулась, зацепившись ногой за педаль? Еще соседи прибегали, думали, перекрытие рухнуло… Кстати, кому бы эту железяку подарить? У тебя нет врагов? Мам, а ты, кажется, и вправду заболела. Вот повезло! Теперь точно из дома не выберешься.
Я с тоской подумала о намеченном походе в стриптиз-бар. С высокой температурой от меня будет мало толку, только обуза для Наташки. В лучшем случае примут за маньячку. А одной ей будет некомфортно. На этом и уснула.
Среди ночи одолели кошмары. Мне снились белоснежные ковры Арктики, которые я, трясясь от невыносимого холода, обреченно пылесосила, удивляясь столь плотному насту. От напряжения жутко ломило все тело. А ноги вообще выкручивало то в одну, то в другую сторону. Следом за мной по вычищенному пространству носился Димка в одних трусах и пытался напоить меня какой-то гадостью, уверяя, что сразу станет легче. Нет бы взять пылесос…
Не помню момента, когда я со своим пылесосом в ударном темпе добралась до Сахары. И, что называется, сразу почувствовала разницу. Мне показалось, что арктический холод все-таки приятнее, чем изнуряющая жара пустыни. От холода можно было прикрыться. На худой конец – пылесосом. Или Димкиными трусами. В долг. Судя по всему, ему в Арктике холодно не было. Нестерпимо хотелось пить, но в ближайшем обозрении оазиса с холодной ключевой водой не наблюдалось. Зато опять объявился настырный муж в трусах с вкрадчивым предложением испить из чашечки тепленького напиточка. Тепленького! В такое-то пекло! Высказать свой протест я не успела: во-первых, чашка уже сама лезла в рот, а во-вторых, уж очень хотелось пить. Потом, откуда ни возьмись, появилось живое одеяло, которое методично набрасывалось на меня само по себе, как только я ухитрялась сошвырнуть его на бескрайние пески, жалея, что оно не ковер-самолет. Если послать его куда-подальше, может, и улетело бы? Последнее, что запомнилось – высокомерная морда верблюда, время от времени тыкающаяся мне в лоб. И еще – такая досада, я потеряла пылесос…
Два дня и две ночи я без всяких усилий со своей стороны вызывала чувство сострадания родных и близких друзей. На третий кое-какие усилия пришлось приложить. Температура уверенно поползла вниз, не в силах противостоять активным действиям современной медицины и фармакологии. Обнаглевший шеф, приводя многочисленные примеры героизма из собственной практики, по телефону пытался доказать, что только за рабочим столом можно окончательно победить болезнь. Я покорно согласилась и тут же пожаловалась на Макса мужу и Наташке. Тоже по телефону. Через час Макс перезвонил и велел мне на этой неделе ни в коем случае не появляться на работе. По подпольным сведениям в Москве началась эпидемия куриного гриппа. Похоже, все его признаки у меня налицо. Наталья сообщила, что по ночам я тревожно кудахтаю во сне.
В четверг Димону надлежало дежурить в больнице, в пятницу прилетал из командировки Борис. Возможность безнаказанно посетить злачное место, принадлежавшее Людмиле Станиславовне, тормозилась из-за моей болезни.
Я решительно сорвалась с постели в намерении бороться с остаточными проявлениями простуды, но поняла, что ноги держат меня не очень хорошо. Они дрожали. А в теле ощущалась сильная слабость, заставившая плюхнуться на кровать. Через полчаса ощущения не изменились. Хотя нет. К ним добавилось новое – в горле как будто поработали чистящим порошком «Комет». После горячего кофе оно исчезло, но только затем, чтобы через короткое время напомнить о себе с новой силой. В принципе боль можно заглушить, были бы силы. Перед походом в стриптиз-бар выпью анальгинчика, зажую его стрепсилсом, запью эффералганом-упсой, или что-там еще рекламируют, – и порядок! Кроме того, у меня в запасе еще более суток. Оклемаюсь… Вот только как избежать объяснений с дочерью по поводу вечерних побегушек, намеченных на четверг?
Но судьба сама распорядилась событиями. Утром позвонил Вячеслав и сообщил, что у бабушки высокое давление. Димка, радуясь тому, что мы додумались произвести обмен бабулиной квартиры на квартиру в нашем доме, мигом улетел к матери. Следом за ним полетела Аленка в своих, но разных сапожках. Вернувшись, с ворчанием переобулась и, наказав мне наслаждаться свободой, отдыхом и полосканием для горла, обещала позвонить и доложить результат тайфуна, именуемого визитом к больной бабушке.
Результат оказался плачевным – гипертонический криз. Через полчаса, благодаря инъекциям, криз перешел в категорию условно-затухающего, и я выразила естественное желание поухаживать за любимой свекровью.
– А заодно и угробить ее своими вирусами, – саркастически заметил муж. Наверняка подслушивал телефонный разговор дочери со мной. Я даже явственно представила, как он возмущенно всплеснул руками. Впрочем, это не его жест. Скорее всего, он просто издевательски хмыкнул.
– Передай отцу, что могу и покинуть дом, если он такого мнения о моих вирусах, – прохрипела я, с удовольствием слушая, как Димка обещает достать меня даже из-под земли. Не для того он лелеял меня столько лет, чтобы я сбежала вместе с нажитым имуществом. Хотя бы и в виде вирусов. В этот момент я и представить не могла, что очень скоро муж с честью выполнит свое обещание.
На семейном совете было решено, что Алена после занятий забежит домой, чтобы убедиться в прогрессирующем процессе моего выздоровления, а ночевать отправится к бабушке. Ущемленный в свободе Славка волен уматывать ко мне, либо ночевать у бабушки на кухне, где к его услугам раскладушка. Главный распорядитель, Дмитрий Николаевич – сын, муж и отец в одном лице будет осуществлять неусыпный контроль за всем, и за всеми.
– Не надо неусыпного, – попросила бабуля. – Ради бога, не трезвонь, пожалуйста, ночью…
Я по телефону добавила, что тоже выключу все средства связи, после того как закончится передача «Спокойной ночи, малыши».
Аленка прибежала в начале пятого, убедилась, что я телом и душой прикипела к дивану и телевизору, переоделась и улетела. В половине пятого ворвалась Наташка, убедилась, что я роюсь в шкафу в поисках подходящего наряда для выхода в это безобразие, именуемое стриптиз-баром, посетовала на мой хриплый баритон и тоже улетела, напоследок посоветовав мне немного вздремнуть.
К месту назначения с птичьим названием «Фламинго» надлежало прибыть к одиннадцати часам.
Около десяти мы были уже готовы: Наташка – в вечернем платье, лохматом парике и боевой раскраске независимой и богатой бездельницы, и я – в образе сельской учительницы начала прошлого века, случайно затесавшейся на панель. Минут через десять с помощью подруги мне уже стало казаться, что моя сельская учительница не могла затесаться на панель волею случая. Она была рождена для нее!
Отразившийся в моих глазах ужас при взгляде на себя в зеркало несколько поколебал уверенность Наташки в том, что «и так сойдет». Прогулявшись по моему шкафу, она вытащила давно забытое мной длинное платье с открытой спиной, именуемое Димкой «нахальным», и заставила меня в него влезть. Сделала я это с трудом и потребовала сверху «меха».
«Мехов» ни у меня, ни у Наташки не было. Правда, у Анастас Ивановича была лисья шкурка с жалобной мордочкой и безвольно болтающимися лапками. Но она и в прошлые годы вызывала у меня стойкое желание придушить производителя этого изделия. В конце концов, Наташка притащила свой широченный, переливающийся всеми цветами радуги шарф. Он и стал главной частью моего наряда. Даже если бы я отправилась в одном нижнем белье, но с шарфом, все обратили бы внимание исключительно на этот аксессуар.
В считанные минуты парик обрел надлежащее место на моей голове, а косметика успешно довершила образ ангелоподобной стервы…
Именно в таком виде нас и узрел мой родной сын, прибывший на побывку с ночевки у бабушки.
– О! – растерянно вякнул он и выронил учебники и конспекты. Но поднимать их не торопился – во все глаза таращился на нас, пытаясь осмыслить увиденное.
– Да-а-а. Так вот… Уж… – прохрипела я, разводя руки в стороны и сама себя испугалась.
– Славик, подними с пола источники знаний, – опомнилась Наташка. – Мы это… Немного прогуляемся перед сном.
– Ну да, – растерянно согласился сын, но освободить дверной проем не догадался. – А вы куда?
– В стриптиз-бар. Только никому об этом не рассказывай, – строго сказала Наташка, а я довольно
