Я увидела, что Альгис ничего не понял. Это и хорошо.
— А где твоя мама? — спросила я.
Мальчики смотрели то на меня, то на стену. Они о чем-то думали.
А Альгис на меня не смотрел. Потом сказал:
— Она умерла.
И я поняла, что мне пора уходить.
Я показала в сторону своего дома.
— Если хочешь, забегай к нам. У нас редко гости бывают.
— И ты приходи, — сказал Альгис и забрал полотенце.
Когда я, наконец, перелезла через забор и открыла дверь в нашем доме, то увидела маму. Она стояла посреди комнаты. И у нее были черные волосы.
Когда я просыпаюсь, уже жарко. И солнце пробивает тяжелые шторы насквозь. Я слышу, что мама с кем-то разговаривает и смеется. Мама смеется? Я скидываю одеяло, невнятно здороваюсь с Княжной и бегу к лестнице. Слышу, как бабушкины книги шепчутся друг с другом. Как будто они тоже чувствуют, что скоро что-то случится.
Мама в ярком красном платье стояла у забора и улыбалась Соседу. Он высокий, у него очень светлые, почти желтые волосы. Как у мамы раньше. Я и раньше встречала его у магазина, но я никогда не смотрела ему в лицо. Всегда отворачивалась и закрывала глаза. А его глаза похожи на сливы.
— А вы никогда не думали отдать Алену в нормальную школу?
— Нет, что вы. Мы с Лешей всегда считали, что для нее будет лучше учиться дома.
— Но как же вы одна справляетесь со всем?
Мама улыбалась, но ее спина напряженно пошевелилась. Но Сосед этого, конечно, не заметил. К нему-то она стояла лицом. Мама просто откинула волосы с голых плеч.
— Вы знаете, я решила даже имя поменять. Я больше не могу так…
— Волосы, теперь имя… Вы скоро всю свою жизнь поменяете?
— Как вы думаете, какое имя мне подойдет больше?
— Вам нужно что-то… экзотическое!
— О, нет, хватит с меня экзотического… — И мама вновь засмеялась.
Это так странно. Обычно мама по утрам говорит с попугаем. А я говорю с Княжной. А по вечерам мы говорим друг с другом. А теперь все изменилось.
Я разозлилась и пошла кормить жаб и разговаривать с черепахами.
— А ты знаешь, что наш сосед — киллер?
Мама довольно ежится, когда видит мои глаза. Я так и думала, что с ним не все нормально.
— С чего ты так решила? — спрашиваю я и сцепляю руки.
— Все сходится! — Мама вытаскивает из холодильника курицу и уходит на кухню.
Я молчу. Я знаю, что мама не выдержит и расскажет все, что она знает.
Так и есть. Мама выглядывает из-за угла, ее странные черные волосы свешиваются вниз. Ее руки в соли и в выжатом лимоне.
— Ну… — Она прислоняется спиной к печке и задумывается. — Он не ездит каждый день в город. Значит, не офисный служащий. Он говорит, что работает этим… как его… — мама взмахивает руками. — В тире! Да! У него собственный тир!
Я вспоминаю стену с револьверами в его доме. И во рту появляется противный вкус, будто я облизала собственную царапину, чтобы из нее не шла кровь.
— И — ву-а-ля! Я — гений! Он скрытный, следит за собой, у него почти никогда не бывает дома гостей. Он ничем не выделяется. Но у него всегда много денег.
— У него есть противный сын, — говорю резко я, хотя понимаю, что мое мнение сейчас ничего не стоит. И разве я сама вчера не пригласила Альгиса в гости?
— И что? — мама засовывает курицу в печку. — Все мужчины такие. Вспомни папу, когда он живет в городе больше двух суток! Ррр…
Мама умолкает и уходит к себе в комнату.
Я чувствую, что начинается гроза. Ветер бьется к нам в окно. К нам снова заходил Сосед. Его зовут Лев. Дурацкое имя. Он сказал, что огромное дерево упало в овраг, и его корни разрыли асфальт. И дорога обрушилась вместе со старым мостом. Там, где родник. И теперь к нам никто не сможет проехать на машине. Потом он ушел.
Когда папы нет — все рушится и ломается. Если бы он был здесь, то закопал бы дерево, выгнал всех собак, кроме Карны, из дома. Забрал бы к себе наверх свой диван. Он бы отремонтировал дорогу и нашел ящериц.
Мама сидит у шкафа, разбирает черепа, засушенных мышей. Когда-то она училась в университете и даже закончила аспирантуру. И ездила с папой по всему свету. Но появилась я. И мама решила сидеть дома. А папа должен был ездить по свету с их общими друзьями и зарабатывать деньги.
Вдруг моргнул и потух свет. Мы зажгли свечи. Мама выскочила на улицу, чтобы занести Броньку в дом, и вымокла. Она распустила волосы и снова села разбирать свои старые сокровища.
Крыша гудела. Крысы бегали под полом. Собаки лаяли на каждый удар грома.
Я со страхом посмотрела в окно. В нашем дворе, на склоне, растет столетнее, почти тысячелетнее дерево. Собаки каждый день играют — роют под ним норы.
Мама подумала о том же, о чем и я.
— Боюсь, дерево упадет, — сказала вдруг мама, отрываясь от коробок с мышами.
— Куда? — спрашиваю я, откинувшись в кресле.
— На туалет. — Одна из коробок падает у мамы из рук, и оттуда вываливаются чьи-то длинные тонкие хвосты.
— А мне кажется, что дерево упадет на мой второй этаж и ночью придавит меня.
Мама удивленно выглядывает из-за шкафа и смеется. Что-то она сегодня много смеется.
— Тогда спи внизу, на диване.
— Здесь спят собаки. — Я протягиваю руку за яблоком, половину съедаю сама, а другую половину кидаю Карне.
Мама вдруг мрачнеет, устало кладет голову на руки и замирает.
Я спрашиваю то, о чем боялась ее спросить весь день.
— Зачем ты покрасила волосы?
Мама издает глухой и непонятный звук.
— Я еще и имя поменяю.
— А если… А если папа тебя не узнает, когда приедет?
Мама долго молчит, потом тихо говорит.
— Он и так нас не узнает.
Я чувствую, что у меня дрожит голос, но я все равно продолжаю спрашивать ее.
— Когда он вернется?
— Я не знаю… Но мы должны это выяснить. А вообще… — Она разводит руками и смотрит на собак. — У нас нет места для папы, — говорит она со вздохом. — Тогда негде будет спать собакам.
— Какие собаки? — Я вдруг понимаю, что кричу. — Когда папа вернется? Мама, когда вернется папа?
Мама так громко шуршит костями животных, что я все понимаю. Она не хочет отвечать. На улице грохочет гром.
— Я нашла! — Мама вдруг радостно бросает что-то мне на диван. Это — белая плоская косточка.
— Белка?
