наставники. Они, конечно, тоже люди — но зачем же до такой степени?..
— А если какой-нибудь Шварц, то мы… — живой человек рядом улыбается, — включим его в сценарий. А потом поедем домой.
— Раньше было не все, а теперь все.
Неважно, кто это сказал. Так все думают. Записи прокрутили по сто раз, результаты опросов населения разобрали на молекулы всем студсоветом. Как ни крути, какой сценарий ни запускай, а все сходится на том, что быть месту сему пусту. Для Совета Новгородский филиал теперь красная тряпка. Для противников Совета — воплощение прежней, провальной, политики. Для будущих нанимателей и работодателей — банда моральных уродов и калек. Опасных калек. Своей виной, не своей, излечимо, неизлечимо. Неважно.
Они тут старались, выкладывались — на какое-то время даже поверили, что получится. А потом Шварц высказался… и на крышку гроба посыпалась земля. Теперь они сидели и слушали, как она стучит, сверху.
А потом открылась дверь и вошел Смирнов. Они — без надежды, без особого даже интереса — следили, как он подсоединяет свой комм к общей системе, опускает экран и выводит первую табличку. На второй появился интерес. На третьей — изумление.
Данные кто-то хорошо «поел», изымая имена, источники, все, что дало бы возможность определить — кто, как, когда, откуда. Даже с запасом «поел», будто чистил не профессионал, а… тот же Смирнов. Но для выводов оставшегося мяса хватало с верхом. Семь тучных коров выводов.
— Это что же получается? — сказал Николае Виеру, он тут старший, ему и изумляться. — Мы оказывается все равно лучшие? На самом деле?
Конечно, на самом деле, из графиков и таблиц получалось не это, а то, что все остальные — еще хуже. Еще менее надежны. Но продавать нужно позитив. Этому учат на первом курсе.
— Нет, — вздыхает Смирнов. — Это значит совсем другое, но вот Совет, если в этой драке победит он, прочтет все ровно так, как вы сказали.
— А если победит не Совет? — это Таиси.
— Или совсем не Совет? — Бутрос.
— От не Совета мы уже… получили все гарантии. Благодаря этому документу тоже. Предваряя вопросы — данные собирал декан Левинсон. Я не знаю, как и где. А если совсем не Совет… — и тут Смирнов краснеет как молодой бурак и рявкает на все помещение: — Вы кто? Вас на кого учили? Вы понимаете, какой хаос будет, если все посыплется? Да плевать станет всему миру на ваши дипломы и на ваши карьеры! И вам тоже! Дурачье… Идите, младших успокаивайте. Это теперь ваша работа.
На экране невысокий человек в летной куртке грустно говорит в трубку «Как жаль, что вы ничего не поняли, генерал.» И слышит, как на том конце раздается взрыв.
Следующий кадр. Пустынное шоссе, где-то… да где угодно от винландской степной зоны до вельда. «Западный Кап», — говорит голос за кадром. — «Кару. 23,5 километра от Гамки. Вот здесь, прямо у этого столбика, взорвалась машина генерала Мартина Экабазини, заместителя начальника штаба миротворческой группировки, человека, который через пять дней после высадки в Заливе Свиней доложил, что задача практически решена и при наличии достаточных — дополнительных — ресурсов пацификация острова будет завершена в кратчайшие сроки и без потерь. Официальной причиной автокатастрофы — в тот момент — был признан дефект двигателя, действительно обнаруженный при последующем анализе. Коронер закрыл дело. Теперь мы знаем, что он поторопился…»
— Красиво, — говорит Алваро. — Внушает…
— Больше меня не спрашивайте, где у меня ошибка. В генах у меня ошибка, — улыбается Антонио да Монтефельтро младший, а здесь, в Мериде — единственный. — Мой папа киногерой!
«Где у вас ошибка?» — любимый вопрос Рауля, а директорского обращения на «ты» Антонио, ученик школы, еще не заслужил.
— Он у тебя лучше чем киногерой, — замечает Алваро, — в кино его убивают в конце первого сезона, а в жизни пока ни у кого не получилось еще.
Наверное, удачный был ход. В конце последней серии — бац, и труп младшего, любимого члена команды. Непонятно, кто убил. «Смотрите продолжение в следующем сезоне!».
Не накаркать бы, думает Алваро потом. От передачи пахнет так плохо, что словами не описать.
А наши там. Почти все. А он тут. С детишками.
«Кубинская пятерка» — успели уже окрестить… не снималась вместе. Так что кадры пришлось собирать, потом подгонять. «Идеальный солдат» Моран, мятый и будничный рыжий Шварц, пьющий кофе из стаканчика на фоне какой-то очень большой дыры… сам и проделал, наверное. Очень красивая, очень белая женщина на броне; яркоглазый смуглый паренек в штатском… кажется, младше меня, хотя наверняка старше — и вылитый кубинец же. Антонио-старший в форме сержанта ССО, который еще просто Антонио, который совершенно как сейчас.
Кадры из разных хроник, интервью, просто из альбомов сыплются по экрану. Вот каким был Моран, которого Алваро так и не увидел лично — не «срисовал» и не запомнил, немного жаль. Вот теперь известно, как его звали — Иван, а чаще называли Джон, а то все Моран да Моран, как и не человек был.
Этот почти кубинец — та самая раскаленная плита, господин Левинсон. Женщина, словно из северной мифологии, про нее вообще ничего не известно, кроме того, что она написала первый сценарий сериала; а актриса была здорово на нее похожа… интересно, случайность? Остальные, кстати, не очень. Любимец публики и команды, кино-Антонио, вообще негр, черный как гудрон, сомалиец. Негатив, считай, практически.
Вот почему его в первом сезоне убили — актер погиб на съемках, самостоятельно выполняя трюк. М- да.
Рауль дергает щекой. Только Антонио-младший-и-настоящий никак не реагирует. Отучили от суеверий и интереса к дурацким совпадениям, уж отучили — так отучили.
А комментаторы заводят историю в параллель — гоняют куски из сериала, описывают в подробностях единственную идентифицируемую операцию «пятерки» — то «жестокое самоубийство», на котором провалился Шварц, копаются в неизменно горьких судьбах множества людей, причастных что к самому вторжению, что к дальнейшим событиям… прикидывают — а были ли среди этих самоубийств, смертей, инфарктов, аварий, отставок вообще естественные.
Притягивают за уши. Там генерал, тут генерал, немного паранойи — оп-ля, салат готов! Антонио бы им в редакторы.
— По-моему, — думает вслух Алваро, — даже «Мстители» и те реалистичней.
Когда-то этот, уже наскучивший цивилизованному миру, убойно-яркий, местами душераздирающий и насквозь европейский сериал отправили во Флоресту, наверное, даром. В компании с оккупационными войсками. Три сезона Алваро сам смотрел, потом надоело, вырос. Вожаки «Черных» усматривали в сюжете пропаганду и диверсию: гнусные захватчики трубят, какие они хорошие, а мы-то знаем, что за Кубу никому ничего не было, разве нас кто считает? Туда миллион, сюда миллион… Все равно смотрели и даже кое-что из идей «агитки захватчиков» копировали.
— Интересно, что было на самом деле, и кто все это слил? — говорит Антонио. — Рауль, позвоните, пожалуйста, нашим. Интересно, — говорит он через несколько секунд, — а отец знал? У нас дома такое не смотрели.
— Ой, у них такое не смотрели… — передразнивает Алваро надменный тон малолетнего герцога. — У них в таком жили.
— Да мне уже звонили. — отзывается Рауль. — Предупреждали.
Ему звонили, грустно думает Алваро. А мне нет.
— Это они и слили. Наши же. Этим делом, как я понимаю, слишком многих шантажировали — и могли еще.
А первое правило обращения с шантажистом у нас, конечно же, «взорви все сам и ничего на сладкое не оставляй».
