Злата наконец-то загасила сигарету, расслабилась, слегка откинувшись на спинку диванчика.
— А с этим, — она кивнула на стену номера, — сошлись с полгода назад. Он артист-эстрадник, напьется после спектакля, начинает репетировать со мной. — Она грустно усмехнулась. — Раза два пробовала от него уйти, а куда? Что я умею? Лопотать на трех иностранных языках и все, кому сейчас это требуется. Жить-то на что-то нужно. У него неплохой доход. Сейчас зимний сезон, самый трудный в году, заканчивается, но концерты каждый день, а то и по два. Деньги дает, не жалеет. Но если переберет — всю ночь покоя нет. То секс ему подавай, то еще что… — Злата отвернулась в сторону. — Извращенец, как все артисты. А сегодня на него что-то такое нашло, схватил и начал меня душить. Причем молча. Он сильный, мне даже не закричать: зажал рот, а второй рукой душит и… насилует. Хорошо, что вы вмешались, застучали в стену, а не то бы в живых не осталась…
Савва Николаевич встал с кресла, подошел к трясущейся от страшных воспоминаний женщине и, положив руку на ее плечо, твердо сказал:
— Не бойтесь, со мной он вас не обидит. А сейчас давайте ложитесь на диван, у меня второй комплект постельного белья в шкафу имеется, постелю, и вы отдохнете… Утро вечера мудренее…
Измученная страхом и оргией со своим партнером, Злата моментально уснула, а Савва Николаевич еще долго сидел в кресле, не зная, что предпринять. «В милицию обратиться? Тогда по закону Злата должна написать заявление, а без этого никто ничего делать не будет. Дать ей денег? Пусть уедет. А куда? К отцу в Болгарию? Нужен паспорт заграничный. Есть ли у нее — опять вопрос. Взять под свою опеку, поговорить с этим самым артистом? Хорошо, выход. Но захочет ли тот с ним разговаривать. Нужен веский аргумент. Какой?»
Савва Николаевич стал размышлять в поисках решения, и, как всегда, память увела его в прошлое, где он часто искал ответы на возникшие трудности. Где-то что-то подобное всегда случается у человека, прожившего определенный срок, или, на худой конец, случается у кого-то из его знакомых. У Саввы Николаевича выпала из памяти старая история с его другом-однокурсником Валеркой Маркасовым. Валерка родился где-то под Ташкентом, родители — русские интеллигенты: отец — инженер-мелиоратор, а мать — учитель литературы. Судьба забросила их на окраину бывшего Союза поднимать промышленность и заодно культуру братского народа. Родители укоренились на благодатной Узбекской земле, построили свой дом, нарожали детей, среди которых был и Валерка — самый младший и долгожданный мальчик. Учился Валерка хорошо, с золотой медалью окончил школу и поступил в мединститут, что называется, по призванию души. Редкое совпадение. Учился он легко, без напряга, сессии сдавал почти всегда на отлично, в свободное время посещал кино, театры. Единственным слабым местом в биографии Валерки была страсть к картам. Играть Валерка начал с младших курсов, увлекся и играл до окончания института. Нет, он не был ни неудачником в картах, ни везунчиком. Просто он был прирожденным игроком. Игра для него была неким миром, философским миром общения людей. Нигде не раскрываются так полно, до самой своей сути, до душевного дна люди, как в игре. Игра завораживает, а игроки становятся как дети: откровенными в своих поступках и высказываниях.
Да, игра! Мало кто из тех, кто попал под ее влияние, остается цел и невредим. Таковы уж законы любого страстного увлечения. Валерка оказался редким исключением. Проиграв несколько стипендий вперед, он затем понемногу отыгрывался и на какое-то время прекращал свои визиты к игрокам. Так и жил. На третьем курсе Валерка, неожиданно для всех и для самого себя, влюбился. Избранницей его оказалась медсестра из отделения нейрохирургии, красавица Дина Кайдунате, белокурая литовка с темно-вишневыми глазами, стройной, изящной фигурой. Когда она стремительной походкой летела по дорожкам института, ею любовался каждый, кто в это время мог увидеть ее. Лань, серна… Какими только эпитетами не награждали студенты, делая комплименты на каждом шагу, но она была ко всем равнодушна. Молча выслушивала и летела по жизни дальше. Куда? Этот вопрос задавал себе и Валерка Маркасов, когда в первый раз увидел эту грациозную девушку. Любопытство толкнуло его к ней. Они познакомились, и, как это бывает у совершенно разных по внешнему виду и положению, но очень схожих по духу людей, между ними возникло дружеское расположение, переросшее в любовь.
Валерка какое-то время сопротивлялся нарождавшемуся чувству, пытаясь найти в их взаимоотношениях несогласованность мировозрения или какие-либо разночтения смысла жизни… Но нет, Дина радостно принимала самые несуразные высказывания своего нового друга. Не беспокоило ее и увлечение Валерки картами. Время от времени они встречались, говорили, спорили и целовались. Но, как всегда в жизни, не бывает радости без горя. Валерка случайно узнал, что Дина наркоманка со стажем и на работу в нейрохирургию пошла лишь для того, чтобы легче было доставать наркотики. Он был потрясен. Несколько дней ходил сам не свой. Как, такая красивая, умная, свободная и от чего-то вдруг зависит? Не находя вразумительного ответа, он пытался прояснить ситуацию у сведущих людей. Первым делом Валерка навестил клинику для душевнобольных на набережной реки Пряжки, а там имелось отделение для лечения наркоманов. Его визит к заведующему отделением, уже немолодому еврею с очень запоминающимися фамилией и именем, Абрамсону Якову Израилевичу, не стал для последнего неожиданностью.
— Вы студент? — спросил заведующий Валерия, узнав о цели его прихода.
— Да, я на медицинском, третий курс.
— А ваша девушка работает или учится?
— Она работает медсестрой. Но это не важно — начал было Валерий.
— Нет, молодой человек, очень важно. Можно сказать — принципиально важно.
— Что важно? — не понял Валерка. — Что медсестра или что не учится в институте?
— Оба обстоятельства, — ответил уклончиво мудрый врач. — Видите ли, справиться с наркоманией пока невозможно. Конечно, снять физические страдания не проблема, а вот полностью исключить психологический фактор рецидива заболевания невозможно. Может, когда-нибудь наука и лично вы сможете это сделать, но мы — увы и ах! — Доктор развел руками. — Не смогли этого сделать.
— Что же вы мне посоветуете? — спросил Валерка.
— Трудно, очень трудно советовать. Как коллеге, вернее, будущему коллеге, могу только посочувствовать. Вы будете искренне удивляться моим словам, но правда в том, что настоящих наркоманов ничто не остановит — ни любовь, ни дети, ни родители… У них одна страсть, как они ее называют — «кайф». У этих людей нет будущего. Что бы кто ни говорил, ни писал о победе над наркозависимостью — ложь: севший на иглу наркоман безнадежен… Рано или поздно либо сам себя убьет, либо его убьют. Альтернативы никакой.
Валерий сидел в тесном кабинетике заведующего, больше похожем на тюремную камеру из-за зарешеченных окон и толстых стен, сквозь которые не проникал шум проходящей рядом улицы большого города. И если бы не белый халат на докторе да молоточек и камертон в верхнем его кармане, то впечатление сложилось бы такое, — ты находишься в заточении.
— Спасибо за консультацию, — поблагодарил Валерий доктора Абрамсона. — Но вдруг потребуется ваша помощь, могу я рассчитывать на вас? — задал свой последний и самый трудный вопрос Валерий.
— Конечно, конечно. Какие могут быть сомнения… Чем смогу, всегда буду рад помочь, — откланялся доктор. — Вот возьмите. — И он протянул кусочек картонки. — Там мои координаты: адрес, телефон…
«Визитка», — догадался Валерка, раньше ни разу не видавший этих самых визиток, только слышал, что такие есть.
Миновав огромные коридоры клиники, больше похожей на казематы царских времен, в которых навсегда прописался запах кислых щей, пригоревшего маргарина и перловой каши, Валерка вышел оттуда никакой.
Их любовь с Диной, так стремительно возникшая, будоражила Валерку. Он искал выход из создавшейся ситуации. Но произошло самое неприятное — исчезла сама Дина. Они даже не успели ни о чем толком договориться и решить что-то о своем будущем, как она пропала. Стоял конец ноября, в городе было холодно и неуютно. Снег еще не выпал, и пронзительный ветер с Балтики принес в город морской влажный воздух, усиливая у людей чувство холода и промозглости. В тот день Дина дежурила, вечером она пораньше отпросилась с работы.
Многие видели Дину, как она стремительной походкой пролетела из корпуса клиники до проходной. Там ее ждало такси. Двое молодых людей вышли из машины, галантно посадили Дину на заднее сиденье, и «Волга» стремительно унеслась, растворившись в городском потоке машин. Сторож на вахте описывал эту сцену раз десять: сперва начальству института, потом милиции, потом родным и близким Дины и, наконец,
