народами.
По дороге с траурного митинга Яхонтов размышлял о том, что, если говорить по большому счету, у Крынкина было больше государственной мудрости, чем у недавно умершего госсекретаря Дж. Ф. Даллеса. Долгие годы Крынкин боролся за американо-советское сближение. И дело не в происхождении, не в том, что Крынкин — волгарь (он родился в Саратове в 1889 году). Вон внук Льва Толстого пошел служить в ЦРУ. Так же как и один из князей Оболенских. А вот его родственник, Николай Николаевич, сражался против Гитлера во французской армии. Так что дело не в происхождении. Вся Америка — страна иммигрантов. Правота Крынкина стала особенно ясной после начала атомной эры. Тем более сейчас, с этими межконтинентальными баллистическими ракетами. Принципиальный, отказ от войн, от интервенций, сближение США и СССР, их совместная гарантия обеспечить всем народам право самим устанавливать порядки у себя в стране — вот суть государственной мудрости в нашу эпоху.
А Даллес, ровесник Крынкина (он был на год его старше), — о чем он думал, умирая? Не о том ли, что не удалось то, к чему он стремился всю жизнь — сокрушить Советскую Россию. После Октября тридцатилетний Даллес, подобно Герберту Уэллсу, увидел Россию во мгле. Он решил, что теперь это ничья земля, продолжение Дикого Запада. Нас, русских, он, видимо, считал просто бледнолицыми индейцами, с которыми, как и с краснокожими, церемониться не нужно. С компаньонами Даллес основал компанию, которой предоставлялось право (да, так, право — компания была зарегистрирована) «володеть» всею русской землей и осваивать пространство «бывшей» России по своему усмотрению. Звучит как анекдот, но это было. Ну ладно, кто не заблуждался. Тот же Уэллс понял, что в результате революции, как ему первоначально мнилось, не возникнет воронка вакуума, азиатчины, куда будет засасывать окрестные страны. А Даллес не понял. Возможно, он всю жизнь и считал, что ненавистные Советы осуществляют власть на землях его компании. Ну что ж, это старая западная болезнь. В свое время европейские короли могли жаловать Ост-индской компании такие-то и такие-то земли, на которых, кстати, жили народы и функционировали государства. Так же и Даллес со своей «Вест-русской» компанией. Только вот «туземцы» его не пустили. Как же он их ненавидел!..
Даллесу не удалось самому стать миллиардером. Но он стал весьма и весьма квалифицированным — и очень хорошо оплачиваемым — слугой миллиардерского клана Рокфеллеров. Формально считается, что в тридцатые — сороковые годы Даллес в своей адвокатской конторе «Салливен энд Кромвел» на Уолл-стрите занимался бизнесом. Вздор все это, думал Яхонтов, политикой он занимался всю жизнь. Даллес стоял на страже рокфеллеровских интересов, а Рокфеллеры делали бизнес с нацистами. Даллес помогал им в этом, помогал всем дельцам, сотрудничавшим с рейхом. После начала войны он спасал от конфискации предприятия германских концернов в США. Во имя чего так действовал Даллес? Во имя будущего, в котором ему грезилось объединение всех капиталистических стран для разгрома ненавистной Советской России. Даллес был связан со своим «собратом» германским — крупным нацистским юристом Алоизом Герхардом Вестриком. Как Даллес в США, так Вестрик в третьем рейхе трудился на ниве укрепления связей немецкого и американского бизнеса, во время войны спасал от конфискации американские предприятия. Яхонтов хорошо помнил скандальный визит Вестрика в Нью-Йорк летом 1940 года. В Европе уже шла война. А в самой шикарной гостинице Нью-Йорка, в «Уолдорф Астории» Вестрик собрал видных представителей германского и американского бизнеса. Пили шампанское за падение Парижа, за только что свершившийся разгром Франции.
Вскоре из гостиницы, пусть и «самой шикарной в мире», как гласит реклама, нацистский посланец предпочел перебраться в укромный дом в пригороде, где, не привлекая излишнего внимания, кое-кто кое с кем встречался. Водил дружбу с Вестриком и Билл Донован. Чего тут удивительного? Удивляться, скорее, надо тому, что правительство почувствовало неприличие ситуации. Власти организовали в газетах нужный шум, и германский посол предложил неудобному гостю отправиться восвояси. Но еще до этого шума «Нью- Йорк таймс» опубликовала пространное интервью с Вестриком, в котором нацист изложил любопытнейшую программу. Он обрисовал путь к «вечному миру», для чего, по его мнению, мировая экономика должна подчиниться триумвирату: Уолл-стрит, германский — Рейхсбанк, и банк Японии. Вот с кем водил дружбу Даллес, слуга Рокфеллеров…
Виктор Александрович еще вспомнит все это в семидесятых годах, когда по инициативе Рокфеллера была создана Трехсторонняя комиссия (три «центра силы»— США, Западная Европа и Япония). В комиссии активно подвизался новый слуга рокфеллеровского клана — ярый антисоветчик и патологический русофоб Збигнев Бжезинский, будущий влиятельный помощник президента по национальной безопасности. И сам будущий президент Джимми Картер. Идея сей комиссии была все той же.
Подумал Яхонтов и о том, что, в сущности, Вестрик дурачил своих собеседников. Тайная, высшая цель у него и у его фюрера была иная — мировое господство. Ну, а Даллес говорил, что некоторые нации, можно сказать, рождены для власти, другие достигают ее или пытаются сделать это, но только о Соединенных Штатах будет справедливым заявить, что власть возложена на них. Тоже — мечта о мировом господстве. И основное препятствие на этом пути — СССР. Позиция Даллеса тревожила многих. Журнал «Лук» писал (Яхонтов использовал эту цитату в своих лекциях и хорошо ее помнил): «Со времени Гитлера ни одного иностранца не презирали и не ненавидели в Англии в такой степени, как государственного секретаря Джона Фостера Даллеса». Это, господа, не в СССР — в Англии, это не «Руский голос» писал, а «Лук».
На следующий день, случайно оказавшись рядом (друзья подвозили его на машине), Виктор Александрович зашел в свой клуб на Пятой авеню, где почти уже не бывал. Его окликнули старые знакомцы — удалившиеся от дел богатые бизнесмены братья-близнецы, которых все звали, сливая два имени в одно, Джим-и-Джесс. Яхонтов подсел к ним.
— Давно вас не видно, генерал, — любезно сказал Джим. — Вы чем-то расстроены?
Неожиданно для себя Яхонтов рассказал им о смерти друга, о траурном митинге памяти Крынкина, хотя, конечно, здесь это было в общем-то неуместно. Но братья слушали его внимательно. А потом Джесс, раскурив сигару, заговорил, тщательно подбирая слова:
— Поймите меня правильно, генерал. Я не маккартист, я человек широких взглядов, скорее даже либерал, Но согласитесь, вся эта ваша деятельность последних лет, после того как вы ушли из ООН, выглядит как-то… странно. Знаете, кое-кто поговаривает…
— Кое у кого создается впечатление, — пришел ему на выручку брат, — чтовсеэтн ваши увлечения… Против русских я лично ничего не имею… Но в наше время это выглядит, некоторые поговаривают, что ваша газета и ваш Арров-парк это ну не то чтобы пятая колонна красных, ну, скажем, не вполне патриотичные, не вполне американские… Что-то роют, копают…
Яхонтов печально взглянул на собеседников, позве пел льдинками в стакане со своим неизменным апельсиновым соком:
— Разговор, я вижу, серьезный. Я тоже буду откровенным. Все наоборот, господа. Я убежден, что люди, о которых вы говорите (и которых, кстати, не знаете) — подлинные патриоты Америки. Да, они роют и копают — пути к миру, к нормальным, к хорошим отношениям с Россией. При атомных и водородных бомбах, при баллистических ракетах война немыслима. Гибель или дружба с Россией — вот альтернатива. У нас много пишут о величии Америки, о ее уникальности. Я согласен. Наша страна — великая страна. А ее уникальность я вижу в том, что мы — страна иммигрантов. Через таких, как я, Америка будто пуповиной связана с Россией, через других — с Японией, с Норвегией, с Мексикой. Что плохого, если русские американцы примутся налаживать американо-советскую дружбу, шведские — со Швецией, ну и так далее. Вы можете сказать, что наши высокие официальные лица вплоть до президента бывают в подобных ассоциациях: американо-шведской, американоитальянской, американо-португальской… Ну, а если речь идет о народах не Запада, а Востока? Что же, бывает, что власти почтут присутствием американо-польскую или украинскую организацию. Но будьте уверены — это организации, враждебные правительствам Польши или СССР. А вот если бы — это моя мечта — президент патронировал организации русских или украинцев, но не диссидентские, а лояльные к родине отцов — это было бы великолепно. Это было бы на пользу и Америке, и России, и всему миру. Если это будет в нашей многонациональной стране, Америка воистину станет сердцем мира!
— Вы идеалист, генерал, — улыбнулся Джим.
— На этот раз я согласен со своим братом, — как бы превращая все в шутку, отозвался Джесс.
— Нет, — возразил Яхонтов. — Я реалист. В этом я вижу единственно реальный шанс выжить. И мне,
