— В этом городе было убито множество людей, — сказал я. — Это не значит, что это Молли.
— Гарри...
Баттерс остановился на светофоре, и окинул меня прямым взглядом.
— Я освидетельствовал двенадцать жертв. Характер смерти у каждого из них различный, но я нашёл у всех обрывок ткани, затолканный в рот.
— И что? — требовательно спросил я.
— Я исследовал ткань. Она такая же самая, что осталась от одежды, которую ты носил в Чичен- Ице. У них были некоторые лоскутки в качестве доказательства, когда они исследовали место твоего... твоего убийства. Только кто-то проник туда, не будучи замеченным никем и ни одной камерой, и забрал их прямо оттуда.
Мучительная память вспыхнула у меня в голове. Молчание каменных зиккуратов в ночи. Шипение и скрежет нечеловеческих голосов. Затхлый, рептилий запах вампиров. Моя фея-крёстная (Да, я серьёзно. У меня есть одна, и она до чёртиков пугающая.) превратила мою одежду в защитную броню, которая, вероятно, спасла мне жизнь полдюжины раз в ту ночь, а я даже не подозревал об этом. Когда они превратились обратно в мой плащ, рубашку и джинсы, от них почти ничего не осталось, только клочья и обрывки.
Так же, как и от меня.
Кто-то, у кого были крупные проблемы с моей смертью, убивал людей в моём городе.
Может ли оказаться, что это моя ученица?
У нее было чувство ко мне, как говорила практически каждая женщина, которую я знал. Оно не было взаимным. Да, она была великолепной, умной, находчивой, смелой, рассудительной и компетентной. Но я знал её ещё в ту пору, когда её лифчик был формальностью, когда я только начал работать с её отцом, одним из очень немногих людей в мире, которых я на самом деле уважаю.
В Молли была тьма. Я заглядывал в её душу. Я видел это в более чем одном из возможных вариантов её будущего. Я чувствовал это в чёрной магии, которую она использовала, с лучшими намерениями, на хрупких умах смертных.
Но, несмотря на то, что в Чичен-Ице она сражалась зубами и когтями, рядом с нами... она не была убийцей. Не Молли.
Так ли это?
Людей могли вести к крайностям правильные события, правильные ставки. Я пожертвовал своим будущим и своей душой, когда я должен был это сделать, чтобы спасти мою дочь.
И я был учителем Молли. Её наставником. Примером для неё.
Не была ли она доведена до крайности, потеряв меня, так же как был доведён я потенциальной потерей моей дочери? Не отвернулась ли она от всего, чему я пытался научить её, и не позволила ли себе соскользнуть в насильственные проявления могущества?
«Почему бы ей так не сделать, идиот?» — услышал я внутренний голос из тёмной части моего сознания. — «Ты показал ей, как это работает. Она всегда была способной ученицей».
Хуже того, Молли была чувствительным волшебником, чьи сверхъестественные ощущения были такими острыми, что выбросы мощной магии или чувства, которые сопровождали ситуации жизнь-или- смерть, были чем-то, что вызывало в ней психическую и физическую боль. Это было то, что я едва даже рассматривал, когда тащил её с собой в Чичен-Ице в самую большую, самую дикую и смертельнейшую свалку, в какой я лично когда-либо поучаствовал.
Не сделала ли боль от участия в битве что-то с моей ученицей? Не оставила ли её с постоянным умственным ущербом, подобно тому, как рана от выстрела оставила постоянный шрам? Чёрт, да совсем не требовалось никаких сверхъестественных сил чтобы война — а это было именно то, что было в Чичен-Ице — испортила молодых солдат, вдруг вынужденных бороться за выживание. Навалите поверх всего этого ещё мистическую угрозу — и то, что я оставался, по большей части, в здравом уме, покажется немного сверхъестественным.
Я не желал допустить этого или думать об этом, но я не мог отвергать возможность того, что моя ученица не была такой же удачливой, как я.
— Эй, — тихо сказал Баттерс. — Гарри? Ты в порядке?
— Всё это... типа субъективное, если учесть все обстоятельства, — ответил я.
Он кивнул.
— Никто не хотел быть тем, кто сообщит тебе подробности. Но Мёрфи почти уверена. Она говорит, что если бы она всё ещё была полицейским, она была бы убеждена, и копала бы так тщательно, как она только может, чтобы добыть достаточно доказательств, позволяющих ей взять преступника.
— Да, — сказал я тихо. — Я понимаю, что она имеет в виду. — Так почему она этого не сделала?
— Молли нужна нам, — сказал Баттерс. — Она определила разницу между «все жили долго и счастливо» и «все умерли в двух рейдах против Фоморов».
Я протёр глаза.
— Ладно. Это... я понемногу начну проверять. Но я не говорю, что верю этому. Только когда я поговорю с ней об этом. Увижу её реакцию своими собственными глазами.
— Правильно, — сказал Баттерс мягким голосом.
Я пристально посмотрел на него.
— Мёрфи не хотела, чтобы ты говорил мне это.
Он пожал плечами.
— Мёрфи не совсем владеет ситуацией и в один прекрасный день выйдет из себя. То, что она делала... Это было тяжело для неё. Она становится всё более и более настороженной.
— Я могу себе представить.
Баттерс кивнул.
— Я всегда был парнем, который доверяет своим инстинктам. И я думаю, что тебе нужно это знать.
— Спасибо, — сказал я. — У нас также есть несколько других проблем.
Его усталое обеспокоенное лицо озарилось внезапной усмешкой.
— Конечно, есть. Гарри Дрезден в городе. Что это?
Я положил пистолет сэра Стюарта во вместительный карман моего плаща и сказал:
— Пушка. Кое-кто отдал её мне.
— Ха. — Его голос невольно изменился. — Может ли что-то наподобие этого причинить мне боль?
Я усмехнулся и покачал головой.
— Не-а. Годится только для разборок призрака с призраком. При условии, что, в первую очередь, мне удастся заставить его работать.
Снег перестал валить, и Баттерс выключил снегоочистители.
— На что это похоже?
— Что на что похоже?
— Быть... ну, ты знаешь.
— Мёртвым?
Он пожал плечами, выдавая свою неловкость.
— Призраком.
Я подумал мгновение над ответом.
— Всё в моём теле, что когда-либо болело, перестало. Я не чувствую голода или жажды. Во всём же остальном я чувствую себя так же, как когда был жив, вот только... моя магия пропала. И, ну знаешь, меня очень трудно увидеть и услышать.
— Значит... значит, мир тот же самый? — спросил он.
Я вздрогнул.
— Нет, тут полным-полно всяких странностей. Ты не поверишь, сколько призраков бегает вокруг этого места.
Даже сейчас, когда я говорил, я повернул голову, чтобы увидеть, как два призрака скользят по тротуару, в то время как машина проезжала мимо них. Я нахмурился.
