— В том числе кого-то вроде тебя, Боб.
Боб-череп фыркнул.
— Я не смертный. У меня нет души. Единственной вещью, ждущей меня, когда я прекращу существовать, является энтропия. Я не могу оставить после смерти призрака.
— Тогда почему же я увидел парящий череп с голубыми огоньками в глазах, помогающий нападать на дом Морта Линдквиста прошлой ночью?
Мгновение череп просто пялился на меня. Затем он продолжил неуверенным тоном:
— Ты был навеселе?
Я фыркнул.
— Не может быть большого количества существ, подобных этому, бегающих вокруг, — сказал я. — Что тебе известно?
— Я должен подумать об этом, — сказал Боб напряжённым тоном, и оранжевые огоньки его глаз погасли.
Баттерс и я оба уставились на череп.
— Ха, — сказал Баттерс. — Я никогда прежде не видел, чтобы кто-нибудь заставил его заткнуться.
Я хмыкнул, а потом тихо сказал:
— Наложил, чёрт побери, в штаны из-за меня, увидев такое. Подумал, что кое-что случилось бы с ним.
— Он в порядке, — сказал Баттерс. — Лучший сосед по комнате, который у меня когда-либо был.
— Я рад, что ты заботишься о нём, — сказал я. — Он не справился бы один.
— Это же не большая проблема, верно?
— Что именно не большая проблема?
— Если это Злобный Боб, там снаружи, — сказал он. — Я имею в виду... это будет просто ещё один умник, вроде этого, верно? Только в чёрной шляпе?
Оранжевые огоньки в глазницах снова вспыхнули и Боб крикнул:
— Эй!
— Баттерс... Боб жутко сильный, — сказал я тихо. — Знание — это сила. А у Боба этого добра много. Когда я случайно повернул его переключатель на «чёрную шляпу» несколько лет назад, он чуть не убил меня в первые шестьдесят секунд.
Баттерс заморгал. В течение нескольких секунд он тщетно пытался заговорить, затем сказал слабым голосом:
— О!
И косо посмотрел на Боба.
— Мне не нравится придавать этому так много значения, хозяин, — сказал Боб непринуждённо. — В любом случае, не совсем моя стихия делать такого рода вещи.
Я кивнул.
— Он был создан, чтобы быть помощником и советчиком, — сказал я. — Непрофессионально относиться к нему как-то иначе.
— Этот хозяин не относится, — отметил Боб. — Из-за полного неведения, но не относится.
— О, — снова сказал Баттерс. А потом спросил:
— Как я могу... удостовериться, что не переключил его на «чёрную шляпу»?
— Ты не можешь, — сказал Боб. — Гарри приказал мне забыть ту часть меня и никогда не вызывать её снова. Поэтому я обрубил её.
Теперь была моя очередь моргать.
— Ты
— Эй, — сказал Боб, — ты велел мне никогда больше не вспоминать это снова. Ты сказал
Я моргнул ещё несколько раз.
— Сынок?
— Моя мать звонит мне дважды в неделю, — объяснил Баттерс. — Он подслушивает.
— Она права, ты знаешь, сахиб, — сказал Боб горячо. — Если ты только захочешь что-то сделать со своими волосами и одеваться поприличнее, ты найдёшь женщину. Ты врач, в конце концов. Какая женщина не хочет выйти замуж за врача?
— Он действительно только что говорил с еврейским акцентом? — спросил я Баттерса.
— Я выслушиваю это дважды в неделю, Боб, — прорычал Баттерс. — Я не нуждаюсь в этом ещё и от тебя.
— Ты нуждаешься в этом хоть от кого-то, — сказал Боб. — Я имею в виду, посмотри на свои волосы.
Баттерс скрипнул зубами.
— Так или иначе, Гарри, — начал Боб.
— Я знаю, — сказал я. — То, что я видел с Серым Призраком, должно быть, часть, которую ты отделил.
— Правильно, — сказал он. — Попал в точку.
— Твой отпрыск, можно сказать.
Череп содрогнулся, и это сильно прибавило ему живости как кукле-пупсу.
— Только если исходить из безумно ограниченной точки зрения смертного, я полагаю.
— Таким образом, это — часть тебя, но не весь ты. Он менее мощный.
Огоньки в глазах Боба задумчиво сузились.
— Может быть... но любая вещь в целом не всегда равна сумме её частей. Случай для примера: ты. Ты не прикладываешь множества лошадиных сил к нужным отделам мозга, однако тебе удаётся добираться до сути вещей раньше, чем большинству.
Я направил на череп прямой взгляд:
— Так он сильнее тебя или нет?
— Я не знаю, — сказал Боб. — Я не знаю, что известно ему. Я не знаю, на что он способен. Тогда казалось — вся цель в ампутации этого. Теперь осталась большая дыра там, где оно обычно находилось.
Я фыркнул:
— Насколько большая?
Боб закатил глаза:
— Ты хочешь, чтобы я сказал в архаичных единицах измерения, или в метрических?
— Оцени примерное количество.
— Ну... Может быть, сто лет, оценивая в знаниях.
— Проклятье, — сказало я тихо. Я знал, что Боб однажды принадлежал некроманту по имени Кеммлер. Кеммлер сразился с целым Белым Советом в тотальной войне. Дважды. Они убили его семь раз в течение обеих войн, но его не брало до седьмого раза. Обычно упоминаемый как наиболее могучий маг-отщепенец второго тысячелетия, Кеммлер в какой-то момент обзавёлся черепом, населённым духом интеллекта, который служил его помощником.
В конце концов, когда Кеммлер всё же был окончательно повержен, череп был увезён контрабандой прочь с места действия Стражем, звавшимся Джастином ДюМорном — тем самым Джастином, который усыновил меня и учил, чтобы вырастить в чудовище, и который, в конечном счёте, решил, что я недостаточно сговорчив, и попытался убить меня. Дела пошли не так, как он планировал. Вместо этого я убил его и сжёг дотла его дом вокруг его тлеющего трупа. И я забрал тот самый череп, спрятал от Стражей и компании, и назвал его Бобом.
— Что, совсем скверно? — спросил Баттерс.
— Плохой парень владел черепом некоторое время, — сказал я. — Большой срок у тёмного
