История призрака

свою команду из-под Лысого.

Он замер на середине шага.

— Если ты сейчас ошибёшься, то куда ты пойдёшь — обратно к Лысому? Он убьёт тебя, потому что ты не принёс оружие. После этого Мёрфи и Леди Оборванка вывернут весь дом. Лысый, вероятно, отыграется на твоих приятелях, а потом сделает то же самое с другой группкой детей.

Фитц повернул голову примерно в моём направлении, глядя убийственным взглядом. Но он слушал.

— Слушай, парень. Это не конец света. Если ты поработаешь со мной, всё будет замечательно.

Я лгал, конечно. Последнее, что я сейчас хотел, так это дать Мёрфи хорошую мишень, в её-то нынешнем состоянии. И я действительно хотел помочь парню, но я был для него психом. Он не верил в спасителя на белом коне. В его мире никто никому ничего не давал бесплатно, кроме боли. Лучшее, на что вы могли рассчитывать, был обмен, услуга за услугу, и даже тогда, когда вы конкретно облажались. Мне нужно было его сотрудничество. Показать ему знакомую проблему было лучшим способом заполучить его.

— Я не монстр, Фитц. И если честно, меня не заботит, что там происходит с тобой или твоими головорезами. Но я думаю, что ты можешь помочь мне, а я помогу тебе в ответ, если ты согласишься.

Молодой человек поморщился и склонил голову.

— Это не так, но у меня ведь небольшой выбор, да?

— У нас у всех есть выбор, — сказал я спокойно. — В данный момент — твой ограничен. Будешь сотрудничать?

— Хорошо, — сплюнул Фитц. — Хорошо. Чтоб тебя.

— Отлично, — сказал я. — Повернись налево и вперёд. Нам нужно пройти некоторое расстояние.

Он засунул руки в карманы, с угрюмым взглядом, и пошёл.

— Я даже не знаю, кто ты, чёрт тебя дери.

— Меня зовут Гарри Дрезден, — сказал я.

Фитц споткнулся.

— Чёрт возьми, — сказал он. — Как... тот Гарри Дрезден? Профессиональный чародей?

— Единственный и неповторимый.

Он пошёл дальше, и покачал головой.

— Я слышал, что ты мёртв.

— Ну да, — сказал я, — но я принимаю это как должное.

— Они говорят, что ты псих, — сказал Фитц.

— Да неужели?

Фитц кивнул.

— Они также... — Он нахмурился. Я видел, как он перебирает мысли. — Они также говорят, что ты помогаешь людям.

— Ну и что?

— Что ну и что?

— У тебя только половина ответа, Фитц, — сказал я. — Ты знаешь, что этот разговор пустой. Есть только один способ узнать.

Фитц склонил голову набок и кивнул.

— Да. Итак. Куда мы идём?

— Навестить старого друга.

Мы направились на улицу у северной оконечности Саут-Сайд. Бедный — было нечестным описанием этого места, потому что бедой может быть гроза, ураган или какая-нибудь катастрофа. Некоторые районы Чикаго — дивная ярмарка, некоторые выглядят как после катастрофы. Этот квартал выглядел так, будто пережил апокалипсис, хмыкнул и сказал: «Плевать». Во всем квартале не было стёкол в окнах — только цельные доски, большинство из которых были укреплены железными прутьями, и зияющие дырами.

У зданий имелись защитные ограждения за пределами подъездов, буквально увешанные колючей проволокой. Вам понадобится паяльная лампа, чтобы пройти через них. По крайней мере, один из заборов передо мной был вскрыт паяльной лампой. Уличные фонари тоже были затянуты проволочной сеткой — но все они всё равно были разбиты. Тяжеловато из дешёвого металла сделать сетку, которая остановит пулю.

Любое доступное плоское пространство было покрыто граффити, которое теперь называют уличным искусством. Хотя искусство предполагает создание красоты. Эти надписи были территориальными метками, такими же, как моча на дереве. Я видел некоторые «незаконные» искусства, но это не из их числа. Глухие басы до абсурда мощного сабвуфера разносили грохочущий ритм вверх и вниз по кварталу, громкие настолько, что заставляли свежевыпавший снег подрагивать и слегка утрамбовываться.

В поле зрения не было никого. Никого. Конечно, было уже поздно, но это всё же  странно для Чикаго.

Я наблюдал, как Фитц осмотрелся и пришёл к такому же выводу, как и я в первый раз — очевидная нищета, отсутствие безопасности, громкая, нарушающая порядок музыка, без единой попытки её прекратить.

— Это чужая территория, — сказал он, резко останавливаясь. — Я один, я безоружен, и я туда идти не собираюсь.

— Территория Вице-Лордов, — сказал я. — Вернее, они здесь обосновались несколько лет назад. Это долгоживущая банда, так что,  полагаю, они всё ещё здесь.

— По-прежнему не собираюсь туда соваться, — сказал Фитц.

— Ну, давай же, Фитц, сказал я. — Они не так уж плохи. Для банды. Они почти всегда имеют хороший повод убить тех, кого убивают. И потом, они поддерживают мир на этих улицах, если вы, конечно, не слишком запоздали со своими платежами.

— Да. Они звучат круто.

Я пожал плечами, хотя он не мог видеть этого.

— Полиция едет сюда на вызов так долго, словно это дорога в ад, и приезжает как раз после того, как всё уже закончилось. Люди, находящиеся здесь,  если попадут в беду,  с большей вероятностью получат помощь от члена банды, чем от копа.

— Ты прикалываешься?

— Нет, — сказал я. — Так не должно быть. Банды криминально опасны. Они правят, опираясь на силу и страх. Но, по крайней мере, они не претендуют на что-либо другое.

Фитц скривился и опустил глаза, уставившись на мгновение на открытые ладони. Потом он сказал:

— Полагаю, я не в том месте, где я могу бросать камни.

— Ты не смог бы разбить что-либо, даже если бы сделал это, — сказал я. — Мёртвым ты мне не нужен, парень. Мы не собираемся увязнуть здесь. Первый дом справа. Если ты не пройдёшь мимо, ты не пересечешь никакую черту.

Фитц нахмурился.

— Дом с металлическими ставнями?

— Да. Ты помнишь, что я велел тебе сказать?

— Да, да, я помню сценарий, — сказал Фитц, хмурясь. — Можем мы, наконец, покончить с этим?

— Я не тот, кто может постучаться в дверь.

Он нахмурился ещё больше и пошёл вперёд.

Здание, к которому он направился, было частью ещё большего сооружения, в котором когда-то располагались четыре небольших фирмы. Одна была клиникой, другая — адвокатской конторой, а ещё одна — небольшой продуктовой лавкой. Сейчас они были разрушены и пустовали. Осталась единственная, четвёртая. Металлические ставни поверх дверного проема содержали только одну вещь, которая выглядела как элемент современного искусства: портрет почти в натуральную величину довольно унылого ангела,