задержании и на допросах было допущено множество процессуальных нарушений, что подозреваемые пошли в отказ, и теперь шансов посадить их практически нет. Но это было еще не все. Они под диктовку адвоката написали почти одинаковые заявления, в которых сообщили, что Максим, используя изощренным и противоестественным образом книгу писателя Горького, применял к ним пытки.
– Прежде чем начать проверку, я решил поговорить с вами неофициально, – добавил прокурор. – Просто расскажите, что там произошло на самом деле.
– Если я расскажу, вы мне не поверите и захотите проверить, – ответил сержант. – Давайте я сразу все покажу на ком-нибудь из них.
– Не в моих правилах идти на поводу у сержанта, – сказал прокурор. – Но вы меня заинтриговали.
Через неделю Максим снова входил в здание прокуратуры. В сидящем на стуле посередине кабинета молодом человеке он узнал одного из своих противников.
Прокурор с удивлением наблюдал, как в глазах самоуверенного юнца появилось явное недовольство, а затем, когда сержант достал из кармана небольшую книжку с оторванной обложкой, то уже и неподдельный страх.
Он кивнул головой Максиму, и сержант начал медленно, с выражением читать, держа раскрытую книгу перед собой, но глядя не в нее, а в глаза подозреваемому. В углу кабинета застрекотала пишущая машинка секретаря.
– Глупый пингвин робко прячет…
Три прочтения парень держался, но потом страх сменился ужасом и его губы задрожали.
– …тело жирное в утесах… – продолжал сержант.
Прокурор пока не видел ничего незаконного в его действиях.
– Чайки стонут перед бурей… – декламировал Максим, разведя руки в стороны и напоминая пикирующий самолет.
В этот момент к самому окну кабинета подлетела большая белая чайка, обычная для Питера городская птица. Взмахнув крыльями, она пронзительно закричала и ринулась куда-то вниз.
Тут нервы подозреваемого не выдержали.
– Замолчи! Хватит! Не надо больше!
Прокурор жестом остановил вошедшего в штопор Максима.
– Разве дверь склада была не заперта? – в наступившей тишине спросил прокурор сползающего со стула парня.
Тот открыл рот, но на полуслове остановился и взял себя в руки. Прокурор снова кивнул.
– …и на дно его готовы спрятать ужас свой пред бурей! – громогласно объявил сержант.
– Заперта! Мы через форточку! Хватит!
– Где вы спрятались? – быстро спросил прокурор.
Максим сделал паузу.
– В ящике!
– Кто с тобой был?
Парень молчал.
– Вы оказывали сопротивление сержанту?
– Нет…
Щуплый прокурор, нахмурив косматые брови, грозно оглядел кабинет, поднялся, широко взмахнул руками и будто стал вдвое выше ростом.
– Точно огненные змеи, вьются! – Хорошо поставленный голос привыкшего к большим помещениям прокурора загрохотал так, что задрожали стекла.
– Да! Я ударил его фомкой!
– Кто с тобой был? Жирный пингвин? – предположил прокурор.
– Нет, Костлявый!
– Кто? Фамилия!
– Енотов. Костя.
– Прочтите и подпишите протокол.
– Можно, я не буду читать?
– Можно, – сжалился прокурор.
Подозреваемого увели.
– Да-а-а! Синим пламенем пылают стаи туч над бездной моря! – задумчиво произнес прокурор, когда в кабинете остался только он и сержант.
Максим был очень доволен собой.
– Вы, наверное, очень внимательно читали «Заводной апельсин», – сказал прокурор.
– Не читал, – со стыдом признался сержант.
– А фильм?
– Смотрел, но давно, – соврал он.
В отделении Максиму дали кличку Горький.
А старшина молча подошел и пожал ему руку.
Роботы
После рассказа Максима Гид решил рассказать о своей первой работе.
Закончив университет, он с удивлением обнаружил, что почти все организации, в которые можно было устроиться на работу, были секретными, режимными или вовсе воинскими частями. Все эти варианты лишали его шанса осуществить свою давнюю мечту: поехать в Антарктиду.
Пообщавшись со знакомыми, Гид остановил свой выбор на КБ, размещающемся в легендарной Робобашне. Это возвышающееся над Сосновкой, нацеленное в небо, футуристич-ное сооружение, казалось, ждало посланцев с Альфы Центавра или, как минимум, пыталось разглядеть заблудившийся среди кратеров Луноход.
Университетский куратор неоднократно предупреждал студентов, что самим ходить по НИИ, КБ и их производным бесполезно, вредно для будущей карьеры, и даже опасно, примут, мол, еще за империалистических шпионов! А главное, через отдел кадров на хорошую работу не устроишься. Нужны были знакомые.
В Робобашне работал Келдыш. Нет, не известный советский академик, а знакомый Гида, год назад окончивший Политех и еще студентом получивший это прозвище.
– Боюсь, моего прозвища недостаточно, чтобы повлиять на кадровую политику КБ, – сказал Келдыш. – Ищи кого-нибудь, кто знаком с нашим начальником отдела. Его фамилия – Шепотов. Или сам с ним поговори.
Келдыш дал Гиду номер телефона своего отдела. Оставалась сущая мелочь – найти человека, который мог бы убедить этого начальника, что он должен взять Гида на работу. Где найти такого человека, Гид понятия не имел, что при случае и сказал другому своему знакомому, студенту театрального института. Знакомый ответил, что не понимает, в чем проблема Гида. Из ближайшей телефонной будки он набрал номер, который дал Келдыш, и попросил начальника отдела.
– Алло, – ответили на другом конце провода.
– Шепотов? Приветствую! Завьялов говорит. Из министерства, – не спеша, уверенно сказал будущий актер, действительно носивший фамилию Завьялов. При этом он так мастерски подделывал голос пожилого серьезного человека, что Гид посмотрел на него с большим уважением.
– Да, я вас слушаю, – неуверенно ответил начальник отдела.
– Тут такое дело. Деликатное, короче. А про тебя мне сказали, что ты – мужик с пониманием и не болтливый. Я и решил к тебе. Короче, есть у меня в Питере очень хорошая знакомая. Она с ног сбилась своего пацана на работу устроить. Я его видел. Мальчишка толковый, честный, только скромный чересчур. Закончил матмех на днях. Короче, ты посмотри его. Не понравится – гони в шею. А понравится… Короче,
