в ладони… Я слышала свой крик… Это было последнее, что я слышала перед тем, как потерять сознание…
Глава 24
Лавина
– Успокойся, успокойся, – приговаривал Урбан, гладя меня по голове. – Пожалуйста… Все хорошо… Ксенечка, пожалуйста!
Я цеплялась за него, как утопающий, и не могла произнести ни слова. Меня трясло.
– Что случилось? – повторял он. – Ксенечка, что случилось? Почему ты не заперла дверь? Кто тебя напугал?
Не добившись ни слова, он замолчал и только гладил меня по голове. Мы сидели в спальне на полу. Наконец я отодвинулась от Александра и спросила:
– Ты… Откуда ты взялся?
– Был поблизости… Ждал тебя. Не понимаю, как мог пропустить. Потом увидел свет в окнах и помчался выяснять отношения! Дверь оказалась не заперта, ты лежала на полу… я так испугался… Я уже думал… – Он не закончил фразы, но я прекрасно поняла, что он хотел сказать.
– Нет пока, – отозвалась я. – Пока жива. Ты… никого не видел в подъезде?
– Нет. А что случилось?
– Дверь оказалась не заперта, и в квартире кто-то находился!
– Ты его видела?
– Фигура без лица… – пробормотала я, силясь вспомнить. – В черной одежде. Он стоял в дверях… громадный и смотрел на меня… белыми глазами.
– Без лица? Что значит…
– Без лица! У него не было лица!
Александр внимательно смотрел на меня, и в глазах его появилось странное выражение. Он мне не верил.
– Я все видела как в тумане… – сказала я, оправдываясь.
– Он стоял… и что? Что было потом?
– Ничего… Я, кажется, потеряла сознание… если бы ты не пришел…
– Не выдумывай, – произнес он неуверенно. – Я никого не видел. Может, тебе показалось…
– Нет! – возразила я. – Он был здесь! Я видела… Он убил бы меня… Нож! – вдруг вспомнила я. – Где нож? – Взгляд мой шарил по полу.
– Ксенечка, какой нож? – Александр, кажется, испугался.
– Я взяла на кухне нож… Ты мне веришь? – Наверное, так спрашивают люди, страдающие галлюцинациями.
– Верю, – ответил он сразу, словно ожидал этого вопроса. – Зачем? Что ты собиралась делать с ножом?
– Защищаться! А теперь его нет! Я же помню, что взяла на кухне нож!
Александр беспомощно смотрел на меня. Я заглянула под кровать – там было пусто и пыльно.
– Я помню! – Я с силой обхватила его плечи, прижалась к нему и всхлипнула. Меня трясло от ужаса. – Саша, он взял нож!
– Зачем он?
– Чтобы убить меня! Господи, неужели непонятно? Убить! А когда он услышал твои шаги…
– Ксенечка, успокойся! Я тебе верю. Ты только успокойся. Ты взяла нож, а теперь его нет. Этот человек… Допустим, он отобрал у тебя нож, но зачем же его уносить, подумай сама…
Тон Урбана мне не понравился – так говорят с малым ребенком или выжившим из ума старым маразматиком. Он все еще мне не верил.
– Да по одной простой причине! – крикнула я. – У него не было времени стереть отпечатки! Ты мне веришь?
– Верю, верю! Конечно, верю. Но… я никого не видел и не слышал…
– Он подождал, пока ты войдешь в квартиру, и тихо ушел… Ему ничего не оставалось, как спрятаться… понимаешь? Он не мог убежать сразу, ты его спугнул! А может… – Меня обдало жаром. – Может, он еще здесь? – прошептала я. – Прячется за портьерой?
– Давай проверим, – Александр легко встал с пола. Протянул мне руку: – Пошли!
…И мы пошли, заглядывая в каждый угол, стенные шкафы и кладовку. В квартире никого, кроме нас, не оказалось. Александр обращался со мной, как с ребенком, которому приснился страшный сон. Или душевнобольной. Он не говорил прямо, что не верит мне, но это прорывалось в его тоне и жестах. И я вдруг подумала, что большой черный человек мог лишь привидеться мне…
Привидеться? А дверь? А нож? А свет на кухне? Он был здесь! Он открыл дверь и вошел в квартиру. Он ждал меня. Зачем?
– Почему ты не заперла дверь, когда пришла? – вдруг вспомнил Урбан. – Ты же не знала… что в квартире кто-то есть.
– Дверь была не заперта, я боялась войти. Я же сказала… Я оставила дверь открытой настежь, чтобы убежать… в случае чего.
Он пристально смотрел на меня.
– Дверь была захлопнута, когда я пришел. Я позвонил, мне никто не ответил. Я потянул за ручку… и она открылась.
– Значит… Значит, он ушел до того, как пришел ты! Это он закрыл дверь. Не понимаю!
Мы молча смотрели друг на друга. Потом Александр спросил:
– А где ты была?
– Лариса, жена босса, пригласила меня на обед. Она хотела получить отчет о последних событиях.
Вы замечали, что у человека, который оправдывается, жалкий тон?
– Почему ты не позвонила? – Тон у него стал неприятным.
Почему я не позвонила? Ну, разве объяснишь, что назло? Чтобы причинить ему боль? Представляла с удовольствием, как он мечется, потеряв меня…
– Мы были у твоей горячей поклонницы Регины Чумаровой, – сказала я довольно ехидно, уходя от ответа. – Она предана тебе душой и телом!
Он ничего не сказал на это. Лицо его стало мрачным. Я почувствовала себя глупо…
– Извини, – сказала тихо. – Так получилось…
– Я, как идиот, бегал вокруг твоего дома… Думал, не дай бог… не дай бог что-то случилось! А ты…
Он стремительно повернулся на каблуках и выбежал из комнаты.
– Но ведь случилось же! – закричала я ему вслед. – Случилось! Не уходи! Саша! Он же был здесь! Он пришел убить меня! Я видела!
Он вернулся. Молча уселся на диван. Я стояла у двери. Мы не смотрели друг на друга. Я не знаю, сколько прошло времени. Он поднялся наконец. Посмотрел на меня, спросил без улыбки:
– Кофе?
Я кивнула. Он отправился на кухню. Это было примирение. Или перемирие. Я чувствовала обиду – меня чуть не убили, а он сердится, потому что я не позвонила. Амбициозный эгоист.
…Я лежала без сна, чутко прислушиваясь к звукам из гостиной. Александр постелил себе на диване. Я знала, что он не спит. Мы, смертельно обиженные друг на друга, лежали, мучаясь, в разных комнатах, желая больше всего на свете оказаться рядом…
Утром на работе мне передали небольшой пакет в коричневой оберточной бумаге. Я вскрыла пакет у себя в кабинете, вытащила другой, поменьше, белый, перевязанный розовой ленточкой. Разрезала ленточку, развернула и увидела нож в прозрачной пластиковой упаковке. Это был нож из моего буфета или очень похожий на него, с лезвием, покрытым бурыми, подсохшими уже пятнами крови…
– И ничего больше? Ни письма, ни записки? – допытывался капитан Астахов, сидя напротив меня в кресле для посетителей. Он пытливо всматривался в мое лицо, стремясь прочитать на нем то, о чем я умалчивала.
– Ничего, – повторяла я тупо. – Только нож. И розовая ленточка.
– Ленточка… – повторил он. – Скажите… – он запнулся, выбирая слова. – Скажите, Ксения… вы не
