Пруденс смотрела вниз.
Что этот безумец теперь придумал?
Почему он здесь в такой час? Уже давно пробило десять! Он пьян?
Потом Пруденс вспомнила. Кейт сказал, что нужно найти способ избежать брака. Тошнотворное чувство поднималось в ней, грозя задушить.
Наверное, это воздействие снотворного. Сегодня Пруденс проснулась после полудня в заторможенном состоянии, мучимая переживаниями и тупой головной болью, пообедала и поужинала в своей комнате. Груз ситуации давил все сильнее. Она оказалась замешана в ужасном скандале. И если не выйдет замуж завтра, до конца дней останется опозоренной.
Хуже того, Пруденс нажила могущественного врага. Она достаточно хорошо знала Генри Дрейдейла и понимала, что он захочет взять реванш. Она слышала рассказы о том, как он обходился с теми, кто переходил ему дорогу в делах, и отчасти поэтому уже начала сомневаться в своем поступке.
Если Кейт Бергойн ее оставит, то кто ее защитит? Наверняка уж не Эрон. Толлбридж? А зачем ему это надо?
Если Пруденс закроет окно и спрячется под одеялом, Кейту придется уйти, и тогда он наверняка появится завтра в церкви. Он же сказал, что для него это дело чести. Но прятаться не в ее духе.
Пруденс накинула поверх ночной рубашки халат и выскользнула из комнаты. В доме царила непроглядная тьма. Вернувшись, Пруденс зажгла свечу. Потом снова вышла, молясь, чтобы сон Толлбриджа и его кузины не оказался слишком чутким.
Пруденс сообразила, что если ее поймают, свеча будет свидетельствовать в ее пользу. Можно сказать, будто она не в состоянии заснуть и вышла поискать какую-нибудь книгу. Пруденс спешила вниз, понимая, что дверь снабжена устройством, которое поднимет тревогу. Но окно-то есть!
Пруденс вошла в столовую, окна которой смотрели в сад. Шторы были подняты, так что Кейта можно разглядеть. Он хмуро смотрел вверх, на окно ее комнаты.
Пруденс постучала в окно, и он увидел ее.
И улыбнулся.
Если Кейт пришел сказать, что оставляет ее, он не может так улыбаться.
Может, если пьян.
Пруденс поставила свечу на подоконник и сквозь прутья решетки боролась с задвижкой. Наконец сумев отпереть окно, подняла раму. Хвала небесам и хорошему присмотру за домом, это произошло практически беззвучно. Кейт быстро подошел и оказался немного ниже, что добавляло странности моменту.
— Почему ты здесь? — едва слышно проговорила Пруденс, боясь разбудить дом.
— Не тревожься, — сказал Кейт, но недостаточно тихо для ее спокойствия. — Если нас поймают, то свидание при луне вполне соответствует роману, достойному песен трубадуров.
— Так ты за этим вытащил меня из кровати? Ты сумасшедший!
— Нет. Нам нужно поговорить, помнишь?
Еще как помнит! Сглотнув, Пруденс сумела выговорить:
— О том, как избежать брака?
— Ты этого еще хочешь?
Пруденс попыталась состроить гримасу, но колеблющийся огонек свечи исказил ее.
— А ты?
— Будем играть в загадки? Пруденс, я охотно женюсь на тебе, если ты этого хочешь. Но ты мало обо мне знаешь.
«Достаточно, чтобы предпочесть тебя альтернативам», — подумала Пруденс, понимая, что нужно задать вопросы.
— Ты действительно можешь содержать жену?
— Да.
— У меня будет приличный дом?
Кейт ответил утвердительно, но, кажется, перед этим слегка заколебался.
— Ты игрок? — спросила Пруденс. — Спустишь все и оставишь меня и, возможно, детей в месте вроде «Двора белой розы»?
— Нет. Слово чести. И я не пьяница, хотя, как ты знаешь, люблю хорошие напитки.
— И я, — с тоской сказала Пруденс, подумав, что глоток бренди сейчас показался бы нектаром.
— Как хорошо, что у меня есть для тебя подходящий подарок!
Лунный свет заиграл на стекле и металле. Это была маленькая плоская бутылочка, замысловато оправленная в серебро, но слишком большая для парфюмерного флакона, размером с ладонь Кейта.
— Какая красивая! — сказала Пруденс, забрав бутылочку через решетку. — Что в ней?
— Бодрящий напиток.
— Джин?
— Как ты помнишь, я занял более заметное место в обществе. Так что возвращаю тебе бренди. Крышка отворачивается и служит стаканчиком.
Озадаченная и пораженная странностью момента, Пруденс сняла крышку, налила и отхлебнула, приветствуя острый привкус алкоголя. Но потом напиток превратился в туман, проникший в ее сознание.
— Замечательно, — сказала она.
— Это восхитительное изделие провинции Коньяк, где делают лучшие напитки такого рода.
Пруденс разглядывала бутылочку.
— Она слишком дорогая.
— Есть немного. Я могу позволить себе коньяк, а фляжка всего лишь хорошенькая диковинка. Я купил ее в Лондоне, думая о тебе.
— В Лондоне? — эхом повторила она. — Когда?
— Несколько недель назад.
Могла Пруденс поверить, что несколько недель назад, далеко отсюда, Кейт думал о женщине, которую встретил в Нордаллертоне лишь однажды и в бедности? Нет, не могла. Кейт добрый человек и притворяется, будто она значит для него больше, чем это есть на самом деле.
Но он бросился спасать ее от брака с Дрейдейлом.
Пруденс снова отпила.
— Как ты оказался в церкви?
— Я приехал в Дарлингтон узнать, как твои дела.
— Как ты узнал, что я здесь?
— Приблизительно неделю назад я проезжал через Нордаллертон и посетил твой дом. И поговорил с твоей соседкой.
— Хетти. Но почему…
— Почему я приехал в Дарлингтон? Я надеялся увидеть Геру победительницей.
— И вместо этого увидел ее в отчаянном положении и бросился на помощь.
— Я выбрал свой путь и не жалею.
Пруденс снова пристально вгляделась в него.
— Правда?
— Правда.
Она прислонилась к решетке.
— Слава Богу! Спасибо, Кейт. Я так боялась, что ты не захочешь. Боялась последствий, бедности. Но больше всего боялась оказаться выброшенной на улицу, и что все будут считать меня падшей женщиной. Боялась Дрейдейла… Я знаю, это проявление слабости, но я его боюсь.
Кейт накрыл ладонью ее руку, уцепившуюся за решетку.
— Теперь у тебя есть я, Пруденс, и я могу защитить тебя от всех твоих демонов.
— Дрейдейл могущественный и жестокий. Он мстит тем, кто ему мешает, и никто еще не перечил ему так, как мы.
