— Ну кто же покупает такую дорогущую мебель? Итальянский диван из натуральной кожи за двенадцать тысяч долларов!
Вот теперь Питер понял, кто покупает.
А еще он сделал открытие: упомянутый диван был ничуть не удобнее того шведского за четыреста долларов, что стоял у него дома. Жестковат и вдобавок лишен индивидуальности. В целом похож на самого Холливелла. Тот сидел напротив Питера, а их разделял обширный кофейный столик из темного стекла, которое держала на руках обнаженная бронзовая девушка.
Холливелл вырвал из переплетенной в кожу записной книжки листок и по памяти написал телефонный номер:
— Его зовут Рауль Сантьяго, — перегнувшись через стол, он подал листок Питеру.
— Вы его предупредите, что мне нужно?
— Рауль будет ждать вашего звонка. У него есть все, что вашей душе угодно.
— Мне нужна только информация, — напомнил Питер.
— У него есть лучшие наркотики, — проговорил Холливелл, как будто не слышал слов гостя — или не слушал, что ему говорят. Он разглядывал Питера, словно желая разгадать, что им движет. — Самое лучшее оружие и лучшие девочки. — На лице мелькнула кривая, страшноватая улыбка. — Девочки у него молоденькие, свеженькие, если вы до таких охотник. Ну или коли вам любопытно.
— Мне нужна информация, — повторил Питер, — больше ничего. — Ему хотелось поскорее убраться отсюда.
А еще хотелось броситься на Холливелла и задушить. Тот лишь насмешливо хмыкнул и отвел взгляд, потеряв к Питеру всякий интерес. Казалось, гость ему жалок и смешон и находится настолько ниже его, Холливелла, что не заслуживает даже усмешки.
Питер запомнил этот взгляд. Он описал его в своей книге; но, что еще важнее, он понял, как под таким взглядом ощущала себя Анжела.
По крайней мере ему думалось, что он понял.
— Да, — Холливелл поднялся, показывая, что разговор окончен. — Майк так и говорил: информация.
Обед из ресторана
— Я тут подумала: не заказать ли нам обед из ресторана?
Голос Джулианны прозвучал у Питера из-за спины, от двери кабинета. Он живо представил себе, как она стоит, облокотившись плечом о косяк, — и в комнате, и одновременно снаружи. Представил соблазнительный изгиб тела жены, ее обозначенное под одеждой бедро, на которое он непременно положил бы ладонь, если бы вздумал сейчас ее поцеловать.
В голосе Джулианны прозвучали усталые нотки, когда она добавила:
— Может быть, из китайского? Как ты насчет этого?
Сидя у стола в кресле, которое он купил, чуть только решил попытать счастья с написанием романа — специальное кресло из Чехословакии, с особо удобной спинкой, чтобы при долгой работе не болела спина, — Питер кивнул, не оборачиваясь. Встретиться с Джулианной взглядом было бы слишком тяжело.
— Я — за, — ответил он, всегда согласный на китайскую кухню.
Китайская кухня и пицца — совершенно бездумная еда. Самое то, когда работаешь над книгой, потому что не о еде же думать в такое время. А Питер, хоть и вернулся домой всего несколько часов назад, уже включил компьютер и открыл папку с «Прекрасной ложью», желая начать доработку сейчас же, как будто роман не мог ждать больше ни единого дня. Словно работа над книгой очистит душу автора, который кругом виноват.
— Ты скажешь папе, что говорил дядя Майк? — прозвенел голосок Кимберли, маленькой сплетницы и болтушки.
Питер напряженно подобрался и обернулся. Джулианна именно так и стояла в дверном проеме, как он себе представлял, а Кимберли прижималась к материнской ноге.
— Майк был здесь? — спросил Питер с таким чувством, словно его самого неожиданно предали.
— Был, — подтвердила Джулианна, одной рукой поглаживая длинные светлые волосы дочки, пропуская их между пальцами. — Он хотел узнать, как продвигается новая книга.
Кимберли засмеялась, что-то вспомнив.
— Папа, он сказал, что задаст тебе хорошую взбучку, если ты не закончишь книгу поскорее.
Питер поднялся из кресла, подошел к жене с дочкой и, вдруг упав на колено, ткнул Кимберли пальцами в бока.
— А вот кто сейчас схлопочет взбучку, так это Сырная Голова, — проговорил он комически-страшным голосом, точно какой-то персонаж из мультфильма.
Кимберли покатилась со смеху.
— Беги мыть руки, — велел Питер. — На обед будет китайская еда.
— Ва-а-а! — раздался пронзительный вопль, когда обрадованная Кимберли помчалась по коридору в ванную, широко раскинув руки, словно она могла взлететь, как самолет — или как ангел.
— Он разве не мог спросить у меня самого? — проговорил Питер, сдерживаясь. В душе у него кипела ярость, которую он сам не сумел бы толком объяснить.
— Милый, — Джулианна тихонько сжала его руку, пытаясь успокоить гнев, — Майк просто тревожится, потому что ты до сих пор не дал ему прочесть ни одной страницы. — Свободной рукой она коснулась щеки мужа. — Никто из нас ни строчки не видал.
Питер указал на толстенную стопку бумаги на рабочем столе. Наручники лежали на титульной странице, а цепочка, соединяющая два стальных кольца, обвилась вокруг слова «ложь».
— Все строчки тут, — сказал он.
— По прежним временам, Майк это бы уже прочел. Питер, он же читал все варианты первой книги. И он, и я. — Джулианна грустно покачала головой. — Я уже почти год ни слова твоего не видала.
Каждое слово, что он набирал на клавиатуре, было для нее.
— Ты сейчас не можешь читать, — возразил Питер резонно. — Тебе же некогда.
Джулианна кивнула. Печальная правда: работа, вообще жизнь. Когда на что-либо хватает времени?
— Майк спрашивал у меня, доволен ли ты.
— Доволен? — переспросил он, не поняв, и она пояснила:
— Работой, которую он для тебя сделал.
— О чем ты? — Питер был окончательно сбит с толку.
— Майк полагает, что ты у него за спиной ведешь переговоры с другими агентами и готов его на кого-нибудь поменять.
— Но это же… — Питер недоуменно потряс головой, — это же просто нелепо. Бессмыслица какая- то.
— Я знаю, — ответила Джулианна, — я ему так и сказала. Но «Анжела» хорошо продавалась.
— Это еще не гарантия того, что следующий роман пойдет так же бойко.
— Майк опасается, что ты обратишься в более крупное агентство. Которое не провалит твою следующую сделку с киношниками.
Питер засмеялся — хотя вообще-то ему было не до смеха.
— Видишь ли, я… эта вторая книга очень много для меня значит. Я хочу, чтобы она получилась как следует. Мне это нужно.
— Она получится, — сказала Джулианна. И, словно утомившись рассуждать об агентах и книгах, положила ладонь Питеру на затылок и крепко, всем телом, прижалась к мужу.
Они поцеловались — долгим-предолгим поцелуем, и его рука сама собой скользнула ей на бедро. Питеру хотелось, чтобы так длилось вечно, хотелось раствориться в дыхании жены — свежем, как вкус
