равно будет. Так самое обидное, что об этом пацане в экипаже только двое не знали, я и капитан. Представляешь? Меня просто предупредить забыли, а я чуть умом не тронулся. Вот, курить начал. Два года не курил! – Фиш достал из пачки сигарету и щелкнул зажигалкой.
– Хорошая история, – сказал я. – Только непонятно, к чему ты ее рассказал.
– Да ни к чему! – сказал Фиш, шумно выпуская дым. – К тому, что слететь с катушек проще простого. Особенно в нашем положении. Надо не придавать значения.
– Что значит, не придавать значения?
– Ну, плюнуть на все эти сияния, мерцания. Вот так! – Фиш смачно харкнул за борт. – Ты молодой еще. А я этих сияний знаешь, сколько насмотрелся. По нам с Валеркой давно уже психбольница плачет, правильно я говорю?
– Это точно! – ухмыльнулся реф.
– А в Америке, между прочим, закон есть, если человек полгода в море проболтался, ему в суде свидетелем выступать нельзя. У него психика того… – Фиш пошевелил пальцами над своей шевелюрой, – играет, может все что угодно засвидетельствовать.
– Правильный закон, – сказал реф. – Пошли, что ли, кальмара потаскаем?
– Айда с нами, студент! – предложил Фиш.
Делать нечего, я пошел с ними. Напоследок еще раз пристально посмотрел в восточную сторону. Сияние было на месте. Возможно, не такое яркое, но оно было. Я его видел.
Ночная ловля кальмаров – очень полезное для нервной системы занятие. Включается прожектор и направляется за борт, на воду. Луч света пробивает глубину на несколько метров. Полуночный морской народец любопытен, как деревенская ребятня, и свет для него – лучшая приманка. Кальмары всегда появляются первыми. Они самые быстрые и, наверное, самые глупые. Их похожие на ракеты тушки стремительно проносятся через световое пятно и исчезают в темноте, с тем чтобы через минуту снова вернуться и пронестись. Или попасться на наш джиггер, хитрую японскую снасть, похожую на грушу с выскакивающими крючками. Кальмар – живое реактивное сопло. Он движется рывками, сжимая щупальца и с силой выталкивая воду, и питается так же – по-реактивному, хватая на лету все, что попадется на его пути. Джиггер очень удобен для хватания, но вот вытолкнуть его уже не удается, крючки выскакивают и намертво застревают в теле кальмара. Самое трудное – это затащить кальмара на борт. Попадаются «кони», как их называет Фиш, по метру длиной и даже больше, и весом килограмм по двадцать. Хорошо еще, что в отличие от рыбы они почти не трепыхаются, так и не успевают оправиться от удивления. Уже на палубе происходит последний раунд борьбы. Чувствуя близкий конец, кальмар прицельно выпускает струю чернил, жидкой фиолетовой дряни с йодистым запахом. Если не успеть увернуться, то отмыться потом будет сложно, а отстирать одежду в наших условиях и вовсе нереально.
Нужно было успеть натаскать кальмаров как можно больше до появления акул. Я поймал трех, Фиш и Валера штук по пять. Пока я извлекал джиггер из последнего пойманного кальмара, Фиш заглянул за борт и произнес негромко:
– Все, перекур! Вот они, красавицы.
Это означало, что подоспели акулы. Я бросил кальмара в поддон и перевесился через фальшборт. Даже если ждешь акул, все равно невольно вздрагиваешь, когда они возникают из тьмы. Неприятный холодок пробегает по коже, хоть и стоишь на палубе высоко над водой. Страшно. И глаз оторвать невозможно. Завораживает. Ночью акулы всегда приходят снизу, будто поднимаются из преисподней.
Сначала, как обычно, подтянулись мелкие акулы-собаки с длинными острыми хвостами, три-четыре штуки, резвые и нахальные, как пригородная шпана. Они успели сожрать кальмара-другого, прежде чем те в панике растворились в ночи. Разогнав свой (и наш) корм, акулы-собаки устроили веселую кутерьму на освещенном клочке океана. Они кружили, гонялись друг за другом, демонстрировали нам фигуры высшего подводного пилотажа. Вдруг разом притихли, замерли, готовые вмиг сорваться и исчезнуть. Это значило, что к нам приближается кто-то серьезный. Так и есть, на границе мрака блеснул грозный отсвет. «Шпану» как ветром сдуло. В освещенную зону неторопливо и торжественно, как линкор, вплыла белая акула. Метра три длиной. Зловещая и прекрасная. Она и не думала гоняться за кем-либо. Здесь она появилась исключительно из «линкорских» соображений: показать всем – и рыбам, и ничтожным кальмарам, и глупым «собакам», и этим неведомым созданиям, устроившим среди ночи иллюминацию, – кто в море хозяин.
– Ух ты, тетя какая! – с восхищением присвистнул реф. – Вот бы ее подцепить!
– Да ну, возиться с ней… – отозвался Фиш.
Акула совершила два церемониальных круга и неспешно удалилась, оставив искрящийся шлейф самодовольства.
После того, как хищники исчезли, по идее опять должны появиться кальмары. Так происходило каждый раз: акулы прогоняли кальмаров, однако и акулам без кальмаров задерживаться резона не было, поэтому они уходили, вместо них опять появлялись кальмары, которые привлекали акул, и так много раз.Мы стояли втроем, облокотившись на фальшборт, и ждали, пока в световом пятне опять замелькают стремительные «ракеты», охочие до японских джиггеров. Я первый увидел в воде огромную тень. В первую секунду подумал, что это мина или даже подводная лодка. В луче прожектора блеснула выпуклая поверхность. Я толкнул локтем рыбмастера.
– Мать честная! – раздался изумленный голос Фиша.
При ближайшем рассмотрении выпуклый круг оказался овалом, по краям показались четыре плоских плавника, похожих на полумесяцы, а впереди маленькая головка на длинной шее. Черепаха! Огромная морская черепаха!
– Мать честная! – снова воскликнул Фиш. – Так! – он быстрее всех вышел из оцепенения. – Я за крючком! Сейчас вернусь! Стойте здесь! Смотрите, чтобы не уплыла!
– А что делать-то? – реф Валера забегал вдоль борта.
– Бросьте ей приманку! Кальмара! Нет! Отставить! – спохватился Фиш. – Акулы учуют! Ничего не бросайте! Я сейчас! – подпрыгивая от возбуждения, он умчался за снастью.
Мы с Валерой не могли оторвать глаз от воды.
– Панцирь! Ты глянь, какой панцирь! – сладострастно прошептал Валера.
