конечно, ужасно, но вместе с тем и хорошо.
К полудню выяснилось, что поляки пропали. Попросту исчезли. Иван собрался готовить обед, ему понадобилась лаврушка, и он отправился позаимствовать ее у Манкевича. Долго деликатно кашлял у закрытых палаток, потом заглянул в сетчатое окошко и обнаружил, что палатки пустые.
Как только Ваня сообщил о своем открытии, я тут же поднялся наверх, на обрыв. Палатка Хорхе и Хесуса была закрыта, братьев не было, рюкзаков и ружей тоже, зато «ленд ровер» стоял на своем обычном месте. Это меня немного успокоило – значит, пошли недалеко. Хотя зачем вообще было куда-то уходить в такую погоду, да еще рано утром первого января, никого не предупредив, – этого я понять не мог. В душе зашевелилось неприятное предчувствие.
К обеду Дед спустился с траулера. Выглядел он осунувшимся, как-то резко постаревшим.
– Что там, все плохо? – участливо поинтересовался Ваня.
– Где там?
– Ну, в машине, и вообще...
– Машина в порядке, – произнес Дед. – Взбрыкнула малость, но это так, ерунда...
– А... ну тогда ладно, – кивнул Ваня, как будто с облегчением. Он поставил перед старшим механиком тарелку с гречкой, но тот не притронулся к еде.
– Уходить надо, – негромко произнес Дед.
– Как уходить? – удивился Ваня. – Вы ж сказали, машина в порядке!
Дед достал пачку сигарет, она оказалась пустой, он беззвучно выругался, смял ее и швырнул в сторону.
– Михал Михалыч! Как это уходить!?
– Следующей большой воды еще месяц ждать, – сказал Дед.
– Не продержимся.
– Что ж, и вы пойдете? – спросил Иван.
Дед не ответил, но стало понятно, что он сдался.
– Вот так дела! – воскликнул Ваня. – И что? Когда трогаемся?
– Дождь переждем и тронемся, – сказал Дед.
– А если не переждем? – спросил я.
– Что значит – не переждем? – нахмурился Дед.
– Опять природные явления? – съязвил Ваня.
– Может, и так, – ответил я, стараясь не обращать внимания на тон кока.
– Давай, выкладывай, – сказал Дед.
– Вчера мы с Анной видели опять этого старика, немца, он рассказал, что в сорок пятом году, когда выбросило шведский пароход, несколько дней лил сильный дождь, а потом сошел сель. Это было прямо здесь. На обрыве стояла деревня индейцев, их смыло.
– Ты хочешь сказать, что может сойти сель?
– Предсказывать сели я не умею. Почти ничего о них не знаю. Просто сопоставил факты. Сорок пятый год – время Эль-Ниньо, повышение температуры океана, повышение испарения и образования облачности, усиление осадков. Сейчас тоже время Эль-Ниньо. В горах льет уже много дней, теперь здесь началось. Теория вероятности против нас.
Дед молчал, задумчиво теребя бороду. Потом выдохнул.
– Значит, уходить надо прямо сейчас.
– Валить надо! – воскликнул Ваня.
– Надо, – сказал я, выдержал паузу и добавил, – только сель может стащить с камней «Эклиптику».
Дед застыл. Под навесом воцарилась тишина.
– Ты предлагаешь.... – произнес Дед и замолчал.
– Да, я предлагаю, – твердо сказал я. – Предлагаю использовать сель, чтобы снять траулер с камней. Это очень рискованно. Я даже не знаю, насколько. Вряд ли кто-нибудь так делал до нас. Может, это безумие. Но лично я готов рискнуть.
– Черт! – воскликнул Дед. – Черт! – Он схватил руками бороду. – Корпус подпрямить на несколько градусов и носовую часть поднагрузить. Нос не должен быть легким, иначе перевернет. Но и тяжелым быть не должен, – Дед забормотал что-то нечленораздельное.
– Обедайте без меня, – сказал Дед и побежал на траулер.
– Ну ты даешь, студент! – вздохнул Ваня. – Знал, что ты фантазер, но чтобы такое загнуть! – он подмигнул. – Не хочешь уходить без Анны? Как у вас вчера, получилось?
Я отмахнулся.
– Вот женщины! – воскликнул Иван. – Слаб человек, ой, слаб.
– Куда поляки ушли, как ты думаешь? – спросил я Ивана.
– В горы, наверное, – равнодушно ответил Шутов.
