– Зачем?
– Известно зачем, – ответил кок, которому было известно все на свете. – Манкевич тут места себе не находил, когда Анна к тебе наверх ушла. Он все сразу просек. Ну и увел девушку. Поляки – ревнивый народ. Сбросит там ее где-нибудь с обрыва – «так не доставайся же ты никому!».
– Ты думаешь, он догадался? – спросил я неуверенно. Я как-то совсем упустил из виду Манкевича.
– Да у тебя все на лице было написано, когда вы вернулись!
Неужели правда на лице написано? Не до того же всем было! Траулер чуть не угробили, все орали, как сумасшедшие… Или до того? Я вспомнил бледное лицо Манкевича. Тогда подумалось, он из-за траулера расстроился. Ну не может же знаменитый путешественник, писатель, борец за мир и дружбу между народами сделать что-то с девушкой только потому, что она... предпочла ему другого.
В палатку ввалился Дед. Он был мокрый до нитки, но радостный.
– Все реально! – заявил он сходу. – Должно получиться. Траулер стоит почти как надо, чуть-чуть подправить, и все. Сель! – он схватил меня за плечи и затряс. – Молодчина, студент! Я знал, что не зря ты со своими приборами колупаешься. Давай скорее твой сель, твое Эль-Ниньо, черта лысого, все давай! Нам все сгодится! – Дед захохотал.
– Как же я его вам дам? – спросил я, еле освободившись от объятий. – Может, его и не будет вовсе!
– Как это не будет!? – рявкнул Дед. – Ты уж не подводи!
– Не понимаю, чему вы так радуетесь, – ворчливо произнес Иван. – Видел я сель как-то по телевизору. Куча грязи, камней, деревьев. Нас же просто засыплет тут к чертовой матери!
– Не засыплет! – возразил Дед. – Вот смотри! – Он взгромоздил в центр палатки рюкзак. – Это горы. Это наш Пляж, – Дед бросил подвернувшееся под руку чистое полотенце, – а это «Эклиптика», – он надвинул на полотенце валявшийся на полу башмак. Между Пляжем и горами – равнина, не меньше километра, заросшая лесом. Сель, как я понимаю, это жидкая грязь. Жидкая! Значит, воды в ней много! Лес на равнине задержит камни, деревья, – а вода хлынет сюда. Все решат минуты. Нам много времени и не надо. Три минуты – выпрямились, встали на киль, камни перемахнули, развернулись и только нас тут и видели!
– Да как же мы выпрямимся-то!? – воскликнул Иван. – Мы месяц почти по сантиметру в день выпрямлялись! А теперь снова на боку лежим, если вы еще не заметили.
Дед не обратил внимания на сарказм, наоборот, даже похвалил Шутова.
– Молодец, кухонная твоя душа! – сказал он. – В самый корень зришь! Эль-Ниньо нас поставит на киль!
Увидев наши изумленные лица, Дед рассмеялся.
– Думаете, я сбрендил? Пока нет. – Он стал серьезным. – Рассказываю по порядку. С гор пошла вода. Если бы вы не сидели целый день в палатке, то заметили бы, что прямо посреди Пляжа образовался ручеек, течет с обрыва, маленький такой, можно перешагнуть. Думаю, что уже завтра он станет речкой, а потом дойдет дело и до селя. Поэтому лучше нам поторопиться. У меня есть несколько километров прочного троса от порядков, брезент, пара сотен ловушек. Чтобы выровнять траулер, мы сделаем водяной парус.
– Какой парус? – поперхнулся Ваня.
– Водяной. То же самое, что обычный парус, только вместо ветра – текущая вода. На скалах – на Большой и Малой колокольнях – мы соорудим систему блоков. Пропустим через них тросы от «Эклиптики» к парусу. Сам парус будет наверху, на обрыве. Это будет не один парус, а много маленьких парусов. Каждая ловушка для лангустов – маленький парус. Только ловить он будет не лангустов, а воду, и тянуть потихоньку «Эклиптику». Потихоньку! Это важно! Никаких резких рывков быть не должно, иначе вся конструкция накроется к чертовой матери. Мы сделаем так, чтобы ловушки-паруса открывались постепенно. Связать их в порядки, как на промысле, и открывать один порядок за другим, тогда тяга будет нарастать постепенно, так, как нам нужно. Когда траулер стронется, будем ставить распорки между бортом и скалой, так, как мы это делали с приливами. Как только встаем на киль, или если что-то пойдет не так – рубим канат! – Дед рубанул ладонью воздух.
В этот момент со стороны гор раздался раскат грома, дождь забарабанил по палатке еще ожесточеннее.
– Лихо! – произнес, наконец, Иван. – Водяной парус! Полное безумие.
– По-моему, хороший план, – сказал я. – Должно получиться.
– А я и не говорил, что не получится, – сказал Иван. – У нас ведь как, только самые сумасшедшие затеи и выгорают. Просто уехать в машине с третьим заместителем посла мы не можем. Зато водяной парус – это да! Это по-нашему!
Дед открыл было рот, но Шутов перебил его.
– Знаю, знаю! «Недовольные могут валить в Лиму!». Я ничего! Я всем доволен!
– А сколько надо времени, чтобы все это соорудить? – спросил я.
– По моим прикидкам, за два дня управимся, – сказал Дед. Он выглянул наружу. – Больше времени у нас нету. Так что хватит рассиживаться! Вперед, за работу!
Всю ночь шел дождь. Со стороны гор доносились раскаты грома, Ваня и Дед дружно храпели. Я не мог уснуть. Исчезновение поляков не давало покоя. Только под утро забылся коротким сном, увидел во сне плачущую Анну и огромного таракана из джунглей, который, медленно работая челюстями, откусывал голову Манкевичу. «Лаврушка! Что здесь непонятного? – раздавался при этом голос Ивана. – Приправа такая. Еда, вкусно, понимаешь? Что ж ты, брат, темный-то такой!» «С кем это он разговаривает?» – подумал я и тут же проснулся. Таракан исчез, а Ванин голос остался. Он раздраженно объяснял кому-то, что такое лаврушка.
«Поляки вернулись!» – осенило меня. Я пулей выскочил из палатки. Чуть не сшиб Ивана, который с кастрюлей в руках беседовал то ли с Хорхе, то ли с Хесусом. Подбежал к палаткам поляков, однако они были по-прежнему закрыты, и внутри никого не было.
