поблизости проходило совещание. Отправился в поссовет. Может быть, здесь знают Сидоркина? Председатель Белов внимательно выслушал приезжего.
— Был тут один с Украины. Все к одинокой женщине в женихи набивался. Хотел устроиться на рыбоконсервный завод, но что-то с пропиской у него не ладилось. Не знаю, работает он или нет.
Виктор достал фото.
— Он?
— Он самый.
Хозяин кабинета позвонил в отдел кадров завода.
— Белов говорит. У вас Сидоркин трудится? Ну, да тот, что за заведующей магазином приударял…
Положил трубку.
— Нет его там. Пообещал, да не появился. Думаю, наша Федоровна знает, где он обитает. Сельмаг тут неподалеку.
Оперуполномоченный вышел на улицу и еле на ногах удержался: пурга бушует, в двух шагах ничего не видно. Впереди сплошная белая стена, снег глаза засыпает. Ухватился за перила крыльца. А ведь минут десять назад солнце ярко светило.
— Где здесь торговая точка? — крикнул он встречному.
— Да два шага шагнуть.
— А буран скоро утихнет?
— Это заряд с моря. Сейчас утихнет.
И впрямь, внезапно ветер стих, и из разреженной снежной пелены возникли дома, засияло холодное светило. По небосклону низко неслись рваные облака, с размеренным грохотом бился о берег морской прибой…
В магазине его встретила белокурая женщина средних лет. Вопросительно взглянула.
— Вы здесь главная?
Та молча кивнула.
— Я приятель Ивана Сидоркина. Как бы с ним встретиться?
Блондинка изменилась в лице.
— И слышать о нем не хочу.
— Отчего же так?
— А вы не знаете? Какой же вы тогда ему друг?
— Потому и ищу, что друг. Очень он мне нужен.
— За длинным рублем подался. В Каменское, на самый Север…
…В тот вечер после выпивки Граф назначил подросткам новую встречу. Состояться она должна была через три дня. Погода за это время испортилась, шел дождь со снегом.
— Что носы повесили? — весело встретил их Граф. — Климат не нравится? Знайте, что чем он хуже, тем нашему брату лучше. Все живое прячется под крышу, а нам — вольное житье. На настоящее дело пойдем сегодня. И условимся: один за всех, все — за одного. Сам погибай, а друга выручай.
Ребята вопросительно уставились на Федора.
— Ревизию в сарайчике у гастронома сделаем. Там целые ящики водяры. И никакой охраны. Я все высмотрел. Надо только ломик прихватить.
…Выпили водки за удачу. Когда стемнело, направились к магазину. Подкрались с огорода к складу, который выглядел развалюха-развалюхой.
— Заберемся отсюда, — прошептал старшой, — здесь одно гнилье.
Он взял металлический штырь и поддел планку. Конец ее отошел, и в стене образовалась дыра. Таким же образом были оторваны еще несколько досок. Граф легко забрался внутрь.
— Пират и Топор, за мной, — скомандовал он, — а Гарик пусть стоит на «стреме».
Колька и Петька, ничего не видя перед собой в кромешной тьме, держались друг за дружку, жались к Федору.
— Берите вот этот ящик и тащите в конец огорода.
Слегка позванивая бутылками, понесли по тропинке. Потом вынесли еще два ящика.
— Хватит, больше нам не по силам, — сказал Граф. — Надо убрать свет. У кого соколиный глаз?
Все трое вызвались разбить электролампочку. Несколько бросков камнями, и гастроном погрузился в темноту.
— Теперь за магазин беремся, — бросил Граф. — Наружное чердачное окно заблокировано так же, как двери и окна. А люк из торгового зала на чердак открыт, и лестница приставлена. Какие есть предложения?
Подростки молчали.
— Эх, вы! Между обвязкой стены и крышей есть щель. Мы проберемся через нее, а потом через люк спустимся вниз, и денежки наши. Отдушина узкая, но пролезть можно.
Граф ощупал грудь каждого. Выбрал Стрельченко.
— Гном! Полезешь ты. Возьми лестницу и сюда.
Получив подробный инструктаж, как найти люк, где искать деньги, Игорь сбросил шапку, пальто и пиджак, сунул в карман спички и стал подниматься вверх. Было слышно, как он натужно кряхтел, протискиваясь в щель.
— Ну что там? — торопил Федор.
— Застрял. Не могу двинуться ни туда, ни сюда, — донесся из-под крыши отчаянный голос.
Главарь влез к нему, стал подталкивать снизу.
— Ой, сдавило, дышать нечем, — взмолился Игорь. — Я больше не могу. Помогите выбраться назад.
Но все попытки освободиться из тесной щели оставались тщетными. Рубашку изорвали в клочья, кожа на груди и спине подростка была в крови. Он, сжав зубы, плакал от боли и страха.
Вот-вот могли появиться первые прохожие. Что тогда?
— Оставлять его нельзя, — после короткого раздумья сказал Граф. — И вас, и меня заложит. Надо кончать с ним.
— Как кончать? — не понял Петька.
— А вот этой штуковиной, — решительно и как-то безразлично проговорил он, вытаскивая из кармана финский нож. Сняв чехол и обнажив поблескивающее в темноте лезвие, Граф двинулся к Стрельченко.
— Не надо, не надо! — в один голос закричали Клязьмин и Бондарь. — Мы его освободим.
Они побежали во двор, разыскали и притащили увесистое бревно. Один конец его подняли, подвели под крышу. Поднажали. И какое счастье — буквально на миллиметр увеличился просвет, и Игорь отчаянным усилием освободил свое тело из плена. Измученный и обессиленный, он едва не свалился с последней ступеньки.
— Что, перепугались? — ухмыльнулся. Граф. — Нож-то я для острастки, чтобы действовали рьяно. — Но блеск глаз выдавал его с головой, чувствовалось, что этот человек на все способен.
Виктор летел на север Камчатки. Почти на полторы тысячи километров вытянулся полуостров с севера на юг. Это расстояние быстро покрыл юркий ЯК-40.
Домики в Каменском были сплошь деревянные. Рядом бежала река Пенжина, несущая хрустально чистые воды из далеких и суровых сопок Чукотки. Ее стремительный бег даже морозы не могли сковать.
Зашел в райотдел, представился начальнику майору Рогову.
— Мне уже звонили о вас, — улыбнулся тот, крепко пожимая руку.
Выслушав гостя, он задумался.
— Прилетал к нам недавно один с Украины. Я его не видел, но слышал, что хотел он в Октябрьском устроиться на работу, но что-то там не получилось, и он сюда забрался. Сейчас уточним.
