– Нет, Леха, не думаю. Какая им разница, сколько «выбывших»? Все, кто не появится до конца Игры, останутся на Острове и перемерзнут. Зачем их специально искать – много чести будет. С собаками ищут живых. Поверь мне, в тюрьме охрана тоже с собаками, чтобы ловить беглых…
– Точно! Значит, нас будут ловить. Наверно, мы зря браслеты попортили.
– Красивая, для Господина Ведущего мы не беглые, мы – мертвые.
– Как зомби?
– Типа того. Просто собак решили привезти раньше, чем мы сбежали. Их надо было сначала где-то найти и доставить в такую даль. Значит, искать уже начали. Что-то очень интересное здесь происходит. Ладно, сходим – поглядим. Давайте карту.
Карта
Раскладываю карту прямо на коленях – в голове у меня успело проясниться после мерзкого подземного газа, и я почти сразу нашла на карте место, где находились развалины, в которых мы прятались. Как раз около маленькой уютной бухточки. У меня нет ручки, чтобы отметить это место – приходится воспользоваться Иришкиной помадой. Теперь легко сориентироваться, где находится лаз в пещеру, где мы сидим и болтаем ногами. Мне предстоит поставить еще одну метку – рядом с мысом, который выдается в море, как клешня гигантского краба. ЦУП. Наверняка скучное современное строение с плоской крышей, размеченной как вертолетная площадка, которое я видела из вертолета, и есть Центр Управления Полигоном.
Если удастся добраться до здания ЦУПа, у нас появится призрачный шанс покинуть этот заброшенный снежный мирок: своровать несколько снегоходов, проскользнуть на ледокол или угнать вертолет. Звучит заманчиво, как все невозможное.
Наши головы дружно склонились над картой.
Самый короткий путь к мысу – перевалить через гряду скал. Если верить карте, здесь есть подходящий перевал. С него мы спустимся в долину прямо перед Центром! Минусов у короткой дороги тоже хватает.
Наше туристическое снаряжение было скромным, но даже его мы успели использовать, разломать и растерять. Чем ближе к ЦУПу, тем выше наши шансы столкнуться с другими командами, и еще неизвестно, кто выйдет из схватки победителем. Нас сразу заметят, если мы ввяжемся в бой. Но самое страшное – охранники с собаками, их высадили из вертолета прямо на склон. Они прочесывают скалистую часть Острова и не станут жалеть нас, если встретят.
Второй маршрут был много длиннее. Надо обогнуть почти половину Острова по берегу, но быстро идти без лыж мы не сможем. Среди готических нагромождений льда мы запросто укроемся от охранников, объезжающих берег на снегоходах, но сверху будем видны, как прыщи на лбу.
Оба пути вели в ледяной тупик.
Птицы на скалах окончательно угомонились, значит, вертолет улетел. Мы наконец-то вылезли из снежной норы, перетаптывались и размахивали руками, разминая мышцы.
– Бродить пешком и прятаться – тоскливое занятие, не для меня, – объявил Дан. – Зато на снегоходе я бы проехался…
– Так попроси у дядечки из охраны покататься, – хихикнула я. Дан такой человек – с ним всегда весело, и не поймешь, шутит он или говорит всерьез.
– Попрошу. Мне очень хочется познакомиться с этими дядечками поближе…
– Зачем они тебе сдались?
– Затем, что если мы хотим раствориться в пространстве и материализоваться где-то в другом месте, нам очень пригодятся автоматы, снегоходы и белые куртки, которых не видно в снегу с вертолета. Потому что в такой одежде нас даже слепой увидит.
– Дан, ты хочешь убить охранника?
– Как карта ляжет, Красивая.
Во мне проснулся дух противоречия – нет, я согласна прокатиться на снегоходе. Но терпеть не могу, когда люди изображают из себя героев боевика. Я повернулась к Дану:
– Дан, охрана не ездит по Острову в одиночку. Помнишь, как они приезжали менять камеру? Два снегохода, по два охранника на каждом!
Он подошел к ледяном обрыву, с которого был виден берег Острова, отмеченный нагромождениями льда, и стал разглядывать их.
– Надо заставить их разделиться.
– Как?
– Один снегоход отстанет и сломается.
– С чего вдруг?
– Если протянуть веревку поперек лыжни, снегоход зацепится за нее и перевернется.
– И что дальше?
– Напарники слезут со второго вездехода и пойдут его вытаскивать.
– Не сразу – если они не увидят, как снегоход упал, то не пойдут.
– У них есть переговорные устройства, они сразу вызовут помощь!
– Устройства можно испортить шокером.
Чем дольше мы обсуждали детали, тем реальнее и проще казалась идея заполучить снегоход…
Мы спустились к берегу недалеко от места, где нашли шлюпку. План, который мы придумали, хорош всем, кроме одного – неизвестно, сколько нам придется брести в ожидании встречи с охраной.
Кушать уже очень хотелось, мы спрятались от вертолета под снежным карнизом, вскрыли банку консервов и давились застывшим жиром – сухое топливо у нас закончилось, у нас нет ни смелости, ни дров, чтобы соорудить костер. Я с сожалением оглянулась на развалины, приютившие нас в первый день. Строение не было отмечено на карте. Наверное, ее нарисовали раньше, чем появилась постройка. Зато на карте много всяких меток – стрелки, линии, цифры, вот маленький крестик, а еще дальше – заштрихованный карандашом треугольник. Где-то совсем рядом с нами. Если мы еще немного пройдем вперед, то узнаем, что значат эти отметки.
Пока я иду, раздумывая над картой, Дан болтает с Лешкой:
– Леха, что ты таскаешь арбалет без всякой пользы? Подстрели нам птичку на обед!
Лешка кивает, сосредоточенно сопит и приводит арбалет в действие. Стрела взвивается в синее небо, потом падает на лед. Упитанные кайры разлетелись, обиженно хлопая крыльями.
– Птицу мы все равно не сможем съесть, их надо жарить или варить…
– Опять глисты?
– Нет, еще хуже. От птичьего мяса развивается орнитоз.
Какое счастье, что я единственный ребенок в семье! Если бы у меня был такой занудный братец, как Лешка, я бы его утопила в ванне своими руками. Не выдерживаю:
– Нашелся семейный доктор! В твоем возрасте, Лешка, – такой возраст я пережила года три назад, – мы ели сырых голубей, и ничего. Все живы и здоровы!
Я отобрала у малого арбалет: зарядила, прицелилась и выстрелила в самую крупную и крикливую птицу.
Она плюхнулась нам под ноги, нанизанная на стрелу, как на вертел.
– Ого! – оценил Лешка.
Даже Никита остановился поглядеть на мой трофей:
– Сильный выстрел!
– Да, Анна – девушка серьезная! С ней шуточки чреваты. – Дан улыбнулся и хлопнул меня по плечу. – Ты что, действительно ставки на себя принимала?
Я отрицательно покачала головой. Даже в десятом сегменте, где преступность зашкаливает так, что на подпольный тотализатор никто не обращает внимания, вряд ли найдутся люди, готовые делать ставки на девушку.
– Как это? – не понял Никита. – Как можно принимать ставки на себя?
– Ну, как тебе объяснить, – замялась я. Некоторые очевидные для жителя «десятки» вещи сложно растолковать людям из более благополучных мест проживания. Хочется верить, что там действительно забыли об азартных играх.
