же наткнулся на крупную сумму денег, долларами. «Вот дурак, а я такую вещь продал! Не знали мы об этих деньгах, считали, что есть, но где? Больше всего думал, что в гараже. А может, и в гараже есть? На что же Виктор живет, пьет?» Нашел все-таки ключи и, перепрятав деньги, поехал в гараж.
— Наконец-то хозяин появился! — встретил его не совсем дружелюбно сосед по гаражу.
— А в чем дело, Иван Константинович?
— «В чем», «в чем»! Шатаются тут всякие проходимцы, с твоим Виктором. Смотри, Ванька, я хоть и добрый, но пакостей не люблю.
— О каких пакостях ты говоришь?
— Да ты сам зайди в гараж и посмотри, иди, иди, там бордель твой малый устроил!
Иван открыл гараж. Сразу бросился в глаза исключительный беспорядок. Дверки машины открыты. Кругом пустые бутылки из-под водки, вина, всяких напитков, банки из-под консервов. Сверху, на крыше, женские трусики и бюстгалтеры. Заглянул в кабину и сразу же увидел на передней панели два одноразовых шприца. «Вот подонок, колется! Пропал парень! Нужно принимать меры, но какие?!» Иван, не переодеваясь, стал наводить порядок в гараже, выбросил в мусорный ящик весь хлам, подмел пол, очистил и протер машину.
«Что же делать? — подумал. — Если уехать, тогда Виктор поймет, что я тут был, и смоется куда- нибудь. Нужно ждать». Матыцин закрыл гараж изнутри и сел в машину.
«Может, все же поискать деньги? Начну с машины». Иван поднял сиденье, проверил все карманы, — нигде нет. Вернул все на место, сел, на переднее сиденье и включил приемник, сзади лежала целая батарея динамиков, они дружно загремели. Иван, сделав маленькую громкость, пересел на заднее сиденье, хотел выключить ненужные в данный момент динамики. Еле дотянулся до тумблера батареи, но стальной корпус отодвинулся. «Значит, не закреплены! — сообразил Иван, — а может, под ними...» Поднял, так и есть: лежали две купюры по сто долларов.
«Двести долларов?! Не может быть, чтобы отец тут спрятал только двести. Значит, Виктор нашел их и почти все истратил». На улице послышался шум. Кто-то пьяным голосом пытался петь. Иван стал у ворот, рядом с калиткой. Снаружи долго не могли открыть замок. Послышался голос: «Дай я, тоже, хлюпик, уже раскис!» Замок щелкнул, калитка открылась, и на пороге показался Виктор.
— Тебя-то я и поджидал! — громко сказал Иван, — а ну-ка, братик, садись в машину!
— Н-н-никуда я не сяду! — пьяно и со злостью бормотал Виктор.
Матыцин открыл ворота, оттолкнув второго парня.
— Я кому сказал, садись! — уже заорал Иван.
— Витек, че эта сука тобой командует?! — вмешался второй и подошел к Матыцину. В руке у него сверкнул нож.
— Не балуй, парень! Убери нож! Но в это время Виктор, дико заорав, бросился на брата и вонзил ему нож в спину.
— Это ты! Это ты! — завопил второй, — Я не бил! Это ты убил эту шкуру! Рвем, Витек, заметут! Давай, сматываем!
В широко раскрытые двери выскочил вначале дружок Виктора, а потом и он сам. Но, пройдя несколько шагов, вернулся, закрыл ворота, а калитку бросил. Второй парень довольно резво перемахнул через невысокий забор гаражей и скрылся. А Виктор, внешне — совершенно спокойно, немного покачиваясь, побрел через центральный выход.
— Ну что, досталось тебе от брата? — сказал ему идущий навстречу сосед по гаражу. — Сколько раз я тебе говорил: кончай пьянки! Это до хорошего не доведет!
Но Виктор посмотрел на Ивана Константиновича безумно-отсутствующим взглядом и молча, пошатался дальше.
— Тебя теперь только могила исправит, — сказал сосед и пошел в сторону своего гаража. Увидев открытую калитку соседа, прокричал:
— Ну что, Иван, разобрался? Хотя с ним теперь трудно сладить, надо было раньше. — Но ему никто не ответил. Константинович открыл свой гараж и подошел к Ивановой калитке.
— Ты что там, оглох? Братик-то твой опять на бровях потепал. — Внутри была тревожная тишина. — Иван, ты где?! — И тут сосед, под тусклым светом гаражных фонарей, увидел лежащего возле машины Матыцина. Маленькая струйка крови, паруя, вытекала из его спины.
Константинович, схватив довольно большое тело Ивана, вытащил из гаража и поволок к центральному входу.
— Ну, вы даете, чтобы так, да почти с утра, — проговорил один из водителей проезжавшей мимо машины.
— Стой! — заорал Иван Константинович, — ножом его полосонули, нужно в «скорую»!
— А я думал — дернули с утра, — говорил водитель, когда Матыцина уложили на заднее сиденье, — сейчас доставим, тут рядом, а может, он уже труп?
— Нет, стонал, давай, жми!
Записав номер машины, которая привезла раненого, врачи отпустили всех, а Матыцина увезли во внутрь. Но Константинович не ушел, он все сидел и сидел, пока не вышел дежурный хирург.
— Все в порядке, немного задето легкое, но все уже позади, можете спокойно идти домой.
«Брат брата! Какой ужас! До чего мы дожили», — подумал сосед по гаражу.
Владимир Яковлевич стоял у своего строящегося дома и думал: «Осталось не так и много. Главное, крыша уже есть, впереди плотницкие работы: двери, окна, стекла, отделка внутри, электропроводка, отопление, — не мало. Потом надо ехать в Красноярск, решать с детьми Людмилы, хотя они уже и взрослые, но присмотр необходим. Да и что я о них знаю? Почти ничего. Иван — тот совсем самостоятельный. Наверно, ему уже больше двадцати пяти. Настя, сколько же Насте? Помню совсем малышкой. А Виктор? Тот вообще под стол пешком ходил. Да, если бы не Андрей, не осилить бы мне этой стройки. Откуда же он деньги взял?
— Так что, отец, решаем: вначале плотницкие работы или отделка, отопление? — вывел его из задумчивости сын Яков.
— Вот думаю, где Надежда?
— Пошла в магазин, хлеб-то привозят в двенадцать.
— Слушай, как у нее там с этим, как его?
— Василием? Никак, не любит она его. А он все не отстает.
— Как у вас все это просто: любила — разлюбила. Я вот еще про детей Людмилы думал. Забирать их надобно. Насчет Ивана — не знаю, пусть сам решает, а вот остальных двоих — факт, надо забирать.
— А где жить-то будем? Дом, вроде бы, и большой, а если подумать: вы, двое, я, вот только из-за жилья и не женюсь, Надежда, да тех двое, каждому хотя бы комнатку надобно.
— Ну не бросить же их там? Уж кому, как не мне, им помочь.
— А вот и Надежда идет. А насчет племянников — надо им сначала предложить наш вариант, — пусть сами решают.
— Здравствуй, папка, как ты доехал? Уволился? Как мамка?
— Ты прямо как с луны свалилась. «Как-как»! Не знаешь, как сейчас в поезде. А уволиться — уволился, теперь вот тут пропадать буду. Мамка пусть пока там живет. Надо тут, хотя бы, одну комнату доделывать, проводить свет, а будет свет, можно сказать, что жить можно. Сюда и все вещи переправить, сосредоточить пока в одной из комнат. Вот тебе и ответ, Яков, с чего начинать. Пойдемте в дом, будем решать, что делать. Еще почти четыре месяца до холодов.
Зашли в дом. Через дверные и оконные проемы свистел ветер.
— Может, сначала покушаем? Мы с Яковом проголодались, а потом и начнем. Пойдемте в подвал, там хоть ветер не гуляет, да и стол там. — Спустились вниз. — Может, с подвала и начнем? Тут работы поменьше, да и зимой теплее будет. Можно поставить времянку — печку, жили же люди тысячелетия без газа.
— За меня, папка, не переживай, я в общежитии, вот Яков тут.
— А чего: «тут», — и я пока могу жить в общежитии, хотя и закончил учебу, а там еще надо мной армия висит, вдруг призовут.
