Бревно или палка? - Бревно. 2).
Сучок или дерево? - Дерево. 3).
Веревка или нитка? - Нитка тоньше. Затем спрашиваю, что тоньше: 4).
Картон или бумага? - Бумага. 5).
Тетрадь или книга? - Тетрадь.
(4, 4, 24).
Он карабкается на сундук, сорвался и упал, зацепив подбородком за сундук. Быстро вскочил и еще с испуганным видом подбежал ко мне и торопливо говорил, как бы оправдываясь и боясь, что его заподозрят в трусости: 'Только подбородок да коленки ушиб. Больше ничего. Не очень больно'. Неожиданно говорит: 'Если бы я головой ходил, ногами ба брал тогда (*тада'*).
тыкву'.
(4, 4, 25).
Болтал Сергею Григорьевичу о летних поездках и вслед за упоминанием Туапсе стал говорить о 'дальневосточной'. Конечно, это название не употреблялось в разговорах с ним, а могло быть подслушано только при чтении газеты, хотя даже и здесь оно могло встретиться лишь единично. Между прочим, говорил: - *Дальневосточная еще дальше (т.е. по сравнению с Туапсе).
За теплых странами, с четыря'ми пересадками. Там шишки, на которых орехи. Восемнадцать пересадок. В дальневосточной так горячо, что боишься кирпич трогать. Как самовар. Как пожар. В дальневосточной так плохо, что и в башмаках нельзя ходить. Там в коже ходят, в толстой коже ходят*. Он и еще говорил о жаре в 'дальневосточной' и о дальности расстояния туда; так, упоминал, что 'дальневосточная' 'дальше Сивини, дальше Москвы'; также, что туда 'шесть, восемь восемнадцать пересадок' (он твердо знает, что по дороге в Туапсе было три пересадки).
По-видимому, все эти разговоры представляют реконструкцию, вызванную словом 'дальний'. Спрашивает: 'У свиней потроха бывают?' - 'Бывают. И у тебя есть ротроха' - 'Рази у людей бывают? Съешь да выкакаешь'. По-видимому, ему кажется, что потроха могут в нем оказаться только в результате их 'съедания'. Спрашивает: 'Мама, от дождя растут' - 'Нет' - 'Это не еда?' - 'Да' - 'А воду пьют?'. Он давно знает, что растения растут от дождя. Тоненькой веревочкой сшибает с кадушки, изображающей паровоз, чурбачок - 'трубу' и говорит: 'Какая веревочка тоненькая, а может снять'. Идя по улице и упомянув о 'сдохшей' кошке, спрашивает: 'Сдохла и околела - это одно?'
(4, 4, 27).
Называет себя, играя, *ёжичек*, меня *ёжик*, а Веру *ёжица*; себя - *утёнок*, меня- *гусь*, Веру - *гуси'ца*; потом поправляется: *утка*, а меня по-прежнему - *гусь*.
(4, 4, 29).
Я передал ему присланные Марией Николаевной финики. Он спросил, как они называются, и отнесся к ним с большим сомнением: нюхал, осматривал и откусил самый незначительный кусочек. Но скоро вошел во вкус и стал есть с удовольствием. Потом он узнал от меня, что растут они в теплых странах и что зерна их нельзя грызть из-за крепости. Вскоре он уже сам рассказывал о них, без фантазий. Так, о зернах говорил: - Когда уедем в теплые страны, тогда буду сажать, а здесь не вырастет ничего. - Такие крепкие зерна, их не расколешь. В Туапсе еще не растут, еще дальше Туапсе теплые страны, там растут.
(О теплых странах дальше Туапсе он слышал в ответ на вопросы, где живут кенгуру, крокодилы и т.д.).
Обращается к Татьяне Северьяновне: - Вкусные. Старым-то вредно есть старушкам. Спрашивает меня: - Из фиников делают варенье? - Нет. - А что же из них делают? - Их так едят. - Их не моют? - Да. - Они если и упадут, на них нет грязи? Они на каких деревьях растут? - На пальмах. - Поедем в теплые страны, там я посмотрю, какие пальмы. Я там буду сажать финики. А то здесь не растут. Прохидит из кухни Вера, и он кричит: - Мама, финики-то какие вкусные. Они на пальмах растут. Но она уходит. Скоро возвращается вновь. - Мама, знаешь, на чем финики растут. На пальмах. Я уж их съел. Они внутри-то белые, это они такие бывают поспелые'. Я рассказываю Вере, что я видел во сне, будто летал на аэроплане, что летел он очень низко над железнодорожным полотном, и из окна мне все представлялось, как из вагона. Не успел я договорить, как Женя с радостным оживлением сказал: - Я тоже летал на аэроплане. И дальше рассказывает о всех подробностях, о которых я только что упоминал. Но потом он уже от себя присочиняет, что летел он в Сивинь, пересаживался у Сазоновки, встретил дедушку, который шел ловить рыбу; передал разговор об улове и т.д. Это случалось и раньше: достаточно кому-нибудь рассказать сон, как и он принимался рассказывать о подобном же сне. Может быть, это проявление более широкой тенденции. Были, например, случаи, когда Женя уверял, что и у него есть те вещи, о наличии которых у себя говорил кто-нибудь из детей. Неожиданно говорит: - Вот когда поедем в Сивинь, когда меня не было, мама меня и тащит в животике. Я там косточки перекладываю. Папа, как я из мамы вылез? - Я говорил тебе. - Мотался руками? Я был маленький, знал и финики. Был у мамы в животике, тоже знал, какие из себя.
(4, 5).
Играет в торговлю лекарствами, у него есть разные порошки: 'от головы, от спины, от живота', и для них заведены разные книги: головна'я, животна'я, спинна'я.
(4, 5, 1).
Вера надела на него пальто и наказывает: 'Пальто не драть!' Он: *А ни'щии диру'т пальты' сваи'?* Ест куриную голову и говорит: - У курицы сердце в животе. Спрашиваю: - А у тебя где? - У людей сердца нет. Сегодня выпало много снего. Когда на гулянье мы подошли к Преображенскому сходу, откуда открылся широкий вид, он говорил: 'Смотри, везде снег. И в Сивини снег. А в Туапсе уж растаял снег.
(Подумав): Там не было снега: там тепло'. С грустью рассуждая о том, что не идет Лена, говорит: 'Совсем вруно'вка стала. Скажет - приду, а сама не придет. Она ведь вруновка, совсем вруновка стала'.
(4, 5, 2).
Смотрит в окно и говорит: 'Большая страшная собака сюда пришла. Она снег ест. Это она пить захотела'. Лежит в кровати и спрашивает: - Когда я родился, Володи не было? - Да. - И Олечки не было? - Да. - Только Толя был большой? - Нет, маленький. Потом спрашивает о Толе: - Когда я родился, он только кричал? - Нет, уже начинал говорить. - Как я рос, так и он так же. Растут-то одинаково. Как кто хочет растет. Смотрит на пеструю занавеску около кровати и спрашивает: 'Вот такая кофта бывает, как занавеска у папы?' - 'Нет не бывает' - 'А бывает пальто?' - 'Нет' - 'А чего же бывает?' - 'Занавеска и бывает'. 'Толя-то сказал, у меня корова гнилая! Разве бывают коровы гнилые?! Только яблоки да деревья'. Говорит за ужином; после обеда был у Толя.
(4, 5, 3).
'Ты знаешь, что такое русалки? Это затопленные люди в море. Вот что такое русалки. Женщины. Они красивые бывают. Ты, папа, видел русалок?' - 'Нет' - 'А бабушка видела'. После обеда просит у Веры яблоко и спрашивает: - После яблока тоже нужно благодарить? (Он имеетв виду, что после обеда надо поблагодарить).
Она: Не после яблока, а за яблоко. Дала ему яблоко, и он сказал 'Спасибо'. Когда съел, заметил: - Это Толе и Володе нужно благодарить. - Почему? - Потому что я твой. Разговаривая о цирке, спрашивает: 'Почему в зверинце (так он стал называть цирк).
не выводили коров?' - 'Потому, что их там нет'.
(4, 5, 4).
Смотрит, как Кононова чистит снег: 'Ей тяжело чистить. Старухам всегда тяжело чистить. А она чего
