– Эта квартира принадлежала его жене. До того, как он свел ее в могилу.
Мать покачала головой:
– Ох и дура ты, Оля. Ох и дура! Вот погоди, стукнет тебе сорок лет, и ты поймешь, что жизнь катится к закату, а у тебя ни мужа, ни детей – ни-че-го.
– Мама, перестань.
– Что перестань?
– Перестань блажить. Если хочешь, я рожу ребенка специально для тебя. Могу даже от иностранца, чтобы ты была совершенно счастлива.
– И где ты его возьмешь?
– Прогуляюсь пару раз рядом с институтом Дружбы народов, подцеплю какого-нибудь вьетнамца и затащу его в постель.
Мать усмехнулась:
– Да я уже и на вьетнамца согласна.
Ольга вдавила окурок в пепельницу.
– Ладно, мам, хватит трепаться. Пора поужинать. Пойду, сделаю бутерброды – себе и тебе.
– Сиди уже! – насмешливо проговорила мать. – У меня в морозилке пицца, и духовка уже разогрелась. – Мать поднялась с дивана. – Бутерброды она сделает!
– Тебе помочь? – спросила Ольга.
Мать небрежно махнула рукой:
– Куда тебе! Только под ногами будешь путаться.
Шаркая тапочками, она ушла на кухню. Ольга взгромоздила на пуфик гудящие от усталости ноги и прикрыла веки. Но отдохнуть ей не удалость – на столике зазвонил телефон. Ольга, не открывая глаза, нашарила мобильник, включила связь и прижала его к уху.
– Капитан Твердохлебова слушает… – Несколько секунд она действительно слушала, а затем сказала: – Да, я поняла. Сейчас выезжаю.
– Кто звонил? – крикнула из кухни мать.
– С работы! – крикнула в ответ Ольга. – Мам, мне надо ехать!
– Куда?
– На труп!
Послышалось шарканье тапочек, в дверях появилась мать. Она посмотрела на Ольгу осуждающим взглядом и сказала:
– С такой работой ты никогда не найдешь себе мужа. – После чего вздохнула и добавила: – Я сделаю тебе бутерброды.
3
– Этот холод меня когда-нибудь доконает, – пожаловался один из полицейских, обращаясь не то к Ольге Твердохлебовой, не то к неизвестной силе, которая, судя по всему, задалась целью выморозить город, превратив его в безжизненную ледяную пустыню.
Полицейский выдохнул пар, поежился и жалобно посмотрел на Твердохлебову. Ольга, казалось, не замечала холода. Она стояла перед витриной магазина, сунув руки в карманы толстой пуховой куртки, и с хмурой задумчивостью смотрела на погасшие экраны телевизоров, выставленные в разбитой витрине магазина.
– Видели бы вы его глаза! – сказал сторож, переминаясь с ноги на ногу рядом с Твердохлебовой.
Ольга посмотрела на него и сухо спросила:
– Сможете помочь составить его фоторобот?
Сторож вздохнул:
– Вряд ли. Я видел только его глаза… Понимаю, как глупо это звучит, но… Видите ли, я смотрел только на них. У этого гада был такой взгляд…
– Какой? – уточнила Твердохлебова.
Сторож странно посмотрел на нее и тихо вымолвил:
– Пустой. Ни мысли, ни выражения. Я проходил службу во внутренних войсках, перевозил зэков. Иногда там попадались урки с такими же глазами. Их все обходили стороной.
– Почему?
– Считалась, что у них выжженная душа и что они носят в себе смерть. Паханы называли их «пустоглазыми».
Твердохлебова дернула уголком жесткого рта.
– Значит, он посмотрел на вас пустыми глазами, вы испугались и скрылись в магазине, так?
Сторож обиженно нахмурился.
– Я не трус, – сказал он. – Но и не идиот. Если вы не верите мне – поверьте видеокамере.
– У вас есть запись? – насторожилась Ольга.
– Да. А разве я об этом не говорил?
– Нет, не говорили. Мне нужно ее просмотреть. И чем скорее, тем лучше.
– Хорошо. Идемте.
Сторож повернулся и первым зашагал к двери магазина. Ольга последовала за ним.
– Что за чертовщина? – тихо произнесла Ольга. – Здесь же ничего не видно. Лицо отсвечивает!
Сторож отмотал запись назад и снова включил ее. На экране появилась молодая женщина. Посмотрела на себя, повертелась перед видеокамерой, усмехнулась и ушла. Потом к витрине подошли подростки и, уставившись в камеру, стали со смехом толкать друг друга локтями. Вскоре после того, как они ушли, к витрине подошел мужчина в красной куртке. Черты его лица были неразличимы из-за сильной подсветки.
– Видите? – сказал сторож. – Видеокамера в порядке. Она сняла всех, кроме пустоглазого. Это потому, что он уже не живой человек. Он носит в себе смерть, понимаете?
– Мы все ее в себе носим, – сухо отрезала Ольга.
В магазин вошел судмедэксперт, толстый, неуклюжий и немолодой мужчина в кепке и в черном пуховике.
Ольга повернулась к нему на вращающемся кресле и спросила:
– Есть что-нибудь интересное?
– Смотря что считать интересным, – ответил эксперт. – В целом, все так, как бывает после обычных уличных драк. Проломленный череп. Железная арматура, испачканная кровью. Отпечатков на железке нет, но это и не удивительно. В такую погоду все люди ходят в перчатках.
– Н-да… – Ольга сунула в рот сигарету и щелкнула зажигалкой. – Отпечатков нет… – проговорила она, закуривая. – И фоторобот мы составить не можем. При том, что свидетелей – хоть отбавляй.
– Ольга Игоревна, там нашелся еще один свидетель, – сказал оперативник.
– Что? – Ольга махнула перед лицом рукой, отгоняя дым. – Кто такой?
– Начальник службы безопасности развлекательного центра. Он видел, как злоумышленник бил парня палкой.
– Видел, говоришь? – Ольга поднялась со стула. – Поедем, поговорим с этим начальником.
– Только вы не очень на него давите. Он калач тертый. Сказал, что сам когда-то работал опером.
– У нас все равны перед законом – и бывшие полицейские в том числе, – отчеканила Твердохлебова, распахнула дверь и вышла из магазина.
Начальник службы безопасности оказался высоким, крепким мужчиной в превосходном сером костюме. С Ольгой он разговаривал снисходительным, холодноватым тоном.
– Вы разглядели лицо убийцы? – спросила Твердохлебова, стоя перед ним в холле развлекательного центра «Фазан».
Он качнул головой:
– Нет. Я видел эту сцену из окна. Фонарь на улице светит тускло, поэтому деталей было не разглядеть.
– Вы стояли у окна и смотрели, так?
– Так.
