Мальчишки, распаковав конверты, принялись с интересом разглядывать значки.
— Такой же, как у фюрера! — благоговейно произнес Славка, поглаживая пальцами лежащий на ладони черный металлический овал. — Я на портрете видел… Вот тут его носят, внизу, под карманом! — Он пристегнул значок на левую сторону груди. — Ну, теперь мы ваще — первые парни на деревне! — радостно заявил он. — Пусть обзавидуются — правильно Сандлер сказал…
— Да уж, было б, чем гордиться! — с горечью подумал про себя Вовка, катая во вспотевшей ладони ненавистный знак. Обрамленная венком из листьев свастика, выдавленная на каске, лежащей поверх скрещенных мечей, жгла руку. — Уже вторая награда…
— А у Вовки-то, уже вторая награда! — словно в унисон его невеселым мыслям раздался веселый Славкин голос. — Теперь наш взвод самый героический в школе! Пацаны, кто в увольнение завтра? Я точно двину!
— Я тоже пойду, — произнес Славка. — Надоело лекарства нюхать! Вовка, ты с нами?
— Наверно, — пожал плечами мальчишка. — Завтра посмотрим…
— Вован, ты чего такой невеселый? — спросил друга Петька. — Тебе хорошо: в увал пойти разрешили, а мне валяйся тут!
— Не знаю, — буркнул Вовка, падая на подушку и отворачиваясь к стене. Желание трепаться на тему увольнительной у него не было.
— Странный он какой-то сегодня, — произнес Славка, любуясь наградой, пристегнутой к больничной пижаме.
На праздничное построение, посвященное тридцать девятой годовщине Национал-социалистической революции в Германии, Вовка решил не ходить.
— Настроения нет, — пояснил он сокурсникам, худо-бедно передвигающимся после ранений. — Вон, с Петькой и Ильюхой посижу, чтобы скучно им не было.
— Не, Вовка, сходи лучше, — покачал головой Незнанский. — Сандлер знает, что ты ходить можешь… Да и остальные в курсе. Как бы не докопались — ить главный праздник в Рейхе. Помнишь, что Грабб на уроке рассказывал?
— А Петька прав, — согласился с приятелем Семка, — за саботаж такого праздника могут и неделю карцера прописать. А про увал тогда и вообще забудь! — горячился Вахромеев. — Давай, натягивай парадку и цепляй награды — хоть пофорсим перед строем!
— Иди, Вовка! Ты ж еще в увал сегодня собирался, — привел последний довод Петька, — хоть по городу побродите! Ну и мне какой-нибудь пряник притараканите, а то достала лазаретная похлебка!
— Уговорили! — наконец сдался Вовка, сбрасывая одеяло и скидывая ноги с кровати на пол.
Стараясь не тревожить раненную ногу, Вовка осторожно натянул форменные брюки, зашнуровал ботинки и накинул на плечи китель с пристегнутыми к карману медалью и почетным значком.
— Здорово выглядишь, — поглядев на медаль, с плохо скрываемой завистью в голосе произнес Славка, — настоящий солдат!
— Пес, — глухо произнес Вовка.
— Что? — не расслышал мальчишка.
— Настоящий пес! — четко повторил Вовка, ткнув пальцем в школьную эмблему, вышитую на рукаве. — Такой же злобный и кусачий… А если и издохнет такой пес, то и хрен с ним — много еще зверей…
— Да ладно тебе, Путилов, — отмахнулся Славка, так и не врубившийся в тему, — хорошо же все кончилось…
— Угу, — кивнул Вовка, — ты это Селиванову, Прокопьеву и Комарову скажи! Здорово им, наверное, под дерновым одеяльцем!
— Ну и что, слезы крокодильи теперь по ним лить? — окрысился Славка. — Не повезло, вот и весть сказ!
— А ты думаешь, тебе всю жизнь везти будет? В любой момент можешь к ним за овраг переехать!
— Пацаны! — вмешался Петька, приподнявшись в кровати на локтях. — Вы чего, как с цепи сорвались? Собачитесь напропалую!
— Да псы потому что! — фыркнул Вовка. — Потому и собачимся, и с цепи рвемся…
— Пацаны, вы не обращайте на Вовку внимания, — попросил Незнанский. — Ему развеяться надо. Знаете же, что он нормальный пацан.
— Нам всем развеяться не помешает! — согласился с Петькой Семка Вахромеев. — Э-эх, и оторвуся я в городе!
— Везет вам, хлопцы! Завидую, — произнес Петька. — Так, это, на построение не опоздаете? Идите уже!
— Точно, побежали! — спохватился Славка.
— Побежали, — усмехнулся Вовка, накидывая шинель и пристраиваясь к костылям.
На плацу уже толпился народ, кричали наставники, выстраивая курсантов по позициям. Вовка, Славка и Семка подошли к своему взводу.
— А, калеки, — заметив «пополнение», пошутил Михаэль. — Молодцы, что появились! Но в строй я вас не поставлю, — предупредил он, — не хочу общую картину испортить. Начальство из Киева должно вот-вот подъехать, — пояснил он. — Так что сильно не отсвечивайте. Встаньте вон там, где штатские собрались, — указал он рукой. — Ну а после построения — ловите машины, если пойти в увольнение не расхотелось. А сейчас сгиньте с глаз моих — некогда!
— Яволь, герр Сандлер! — Мальчишки поспешили слиться с толпой приглашенных, кучковавшихся у небольшой трибуны. Для особо важных персон были приготовлены деревянные лавки, занятые в основном женщинами и детьми. Мальчишки обошли лавки и пристроились за спинами гостей. Наконец весь личный состав школы был выстроен на плацу в виде большой буквы «п». Старший мастер-наставник Франц еще раз внимательно оглядел строй и, видимо, остался довольным.
— Все готово, герр оберстлёйтнант! — доложил он Нойману, нервно «меряющему» шагами плац. — Не волнуйтесь: все будет отлично!
— Твои бы слова, да… Знаешь же, кого ждем?
— Так точно, знаю: гауляйтера Отто Розенбурга, киевского обер-бургомистра Густава Кранца.
— Вот-вот, — недовольно скривил губы начальник школы, — скажу тебе честно, Роберт, это те еще интриганы! Ради собственных амбиций, способны на любую пакость… Ох не к добру это внимание, ох не к добру. Рано еще наших щенков проверять, как бы не отчебучили чего… непотребного.
— Не отчебучат, будьте спокойны, — заверил Роберт Ноймана. — Да и проверяют, скорее всего, нас с вами…
— Так о том и речь, Роберт! Желающих занять наши тепленькие места — пруд пруди! А при малой толике везения и хороших результатах можно высоко взлететь — в Берлине на нас возлагают большие надежды. Перспективы, будь они неладны!
— Оно и понятно, герр Нойман, — понимающе кивнул Франц, — структура Hilfspolizei (вспомогательная полиция) себя уже давно дискредитировала: сплошной сброд! Поддержкой населения они не пользуются: взятки, грабежи, погромы… Была еще какая-никакая польза, покуда партизаны в лесах не перевелись. А заменить их пока не кем.
— Согласен. В РОНА Каминского и РОА Власова такие же ублюдки…
— Герр Нойман, едут! — запыхавшись, доложил начальнику школы один из курсантов, стоявших в карауле у ворот.
— Школа, внимание! — зычно крикнул Франц.
Гул и шевеление в рядах курсантов мгновенно прекратились — Роберт Франц хорошо поработал, красочно обрисовав, какие последствия ждут нарушителей порядка.
На украшенную флагами и штандартами с имперской символикой территорию школы в сопровождении четырех вооруженных мотоциклистов неспешно въехал блестящий черный «Мерседес». Задние двери автомобиля распахнулись, и из машины вальяжно вышли имперские чиновники, облаченные в шинели коричнево-золотистого цвета.
