— Вот и «золоченые фазаны» (Именно из-за цвета кителей, курток и шинелей, коричнево- золотистого, сотрудников администраций восточных земель прозвали «золочеными фазанами») пожаловали, — вполголоса произнес старший мастер-наставник.
— Век бы их не видать, — так же вполголоса отозвался Нойман.
— Школа! — по-немецки рявкнул Франц. — Смирно!
Нойман, чеканя шаг, подошел к гостям:
— Хайль Гитлер, господа!
— Хайль, — лениво отозвались «господа», демонстрируя всем своим видом иерархическую пропасть, разделяющую начальника спецшколы для неполноценных и верхушку чиновничьего аппарата рейха.
— Герр рейхскомиссар, — непоколебимо доложил Нойман, не обращая внимания на столь явную демонстрацию пренебрежения, — военная спецшкола для неполноценных «Хундъюгентс» на торжественное построение, посвященное празднованию тридцать девятой годовщины Национал- социалистической революции в Германии, выстроена! Начальник школы — оберстлёйтнант Бургарт Нойман!
— Гут! — мельком пробежавшись по стройным рядам мальчишек, произнес Отто Розенбург. — На первый взгляд… — немного подумав, добавил он. — Правда, Густав?
— Да, неплохо, — согласился обер-бургомистр Кранц. — Научить этот малолетний сброд унтерменшей чему-нибудь — большой труд! Но, как говорят эти русские: и зайца можно выучить курить. Посмотрим завтра, на что они действительно способны…
— Посмотрим, Густав, обязательно посмотрим, — усмехнулся Розенбург, поправляя высокую фуражку с серебряной кокардой, изображающей имперского орла. — А у вас тут морозно, — произнес он, потирая уши, — в Киеве теплее.
— Предлагаю закончить этот цирк побыстрее, — предложил Кранц, запахивая широкие лацканы шинели с карминного цвета нашивками, — и пройти в тепло.
— Как вам будет угодно, господа! — слегка наклонил голову Нойман. — У нас все готово: стол накрыт! А какой чудный коньяк раздобыл на днях мой комендант…
— Бугарт, дружище, — при упоминании коньяка «подобрел» Кранц, — не томите! Давайте сворачиваться.
— Ну, я думал, будет какая-то речь… Но я могу…
— Ах, вот ты о чем? — рассмеялся Розенбург. — Думаешь, что они что-то понимают, кроме команды «жрать»?
— Я думал, что они должны выучить другую команду, — произнес обер-бургомистр.
— Какую же, Густав? — спросил рейхскомиссар.
— Как же: «фас»! — рассмеялся чиновник.
— Я думаю, Густав, что оберстлёйтнант приложит все усилия, чтобы наши псы как можно скорее усвоили это. Правда, Бургарт?
— Яволь, герр рейхскомиссар!
— Отлично! Так, значит, говоришь, речь? Хорошо! Позови переводчика, — произнес Розебург, взбираясь на трибуну. — Курсанты, в этот знаменательный день…
Вовка, стоя в толпе приглашенных, в пол-уха слушал речь Гауляйтера, всячески восхваляющего фашистский режим, обещающего всевозможные блага преданным псам фюрера.
… Фатерлянд не забудет тех, кто кровью и потом… — вещал с трибуны Розенберг, слова которого эхом повторял по русски переводчик. — Победа Рейха не за горами… И скоро весь мир обретет настоящую свободу… Не жалея жизни за дело Национал-социалистической партии… Хайль Гитлер!
— Зиг хайль! Зиг хайль! Зиг хайль! — слаженно прокричали мальчишки.
— Недурно, Отто! — зааплодировал Кранц. — А теперь, Бургарт, проводи-ка нас к столу…
После того, как высокое начальство отбыло на банкет, курсантов распустили. Те, кому посчастливилось получить заветный увольнительный жетон, загрузились в автомобили и отбыли в город. Вовка, Славка и Семка тоже решили не откладывать на будущее увеселительную прогулку и, вытерпев часовую тряску в продуваемом холодным ветром кузове автомобиля, прибыли на место.
— Куда двинем? — поинтересовался Семка Вахромеев.
— Предлагаю перекусить слегонца, — произнес Вовка. — А то мне перловка уже поперек горла стоит! Тут недалеко харчевня одна есть — «Вареники пузатого Пацюка» называется. Мы там с Петькой и Сашкой Чернюком в прошлый раз обедали.
— Вареники? — задумался Славка. — Заманчиво… Дорого, наверное?
— Так тебе ж двойное довольствие выдали! — напомнил сокурснику Вовка. — Восемьдесят карбованцев — это, почитай, целое состояние! Мне в прошлый раз семидесяти на мороженое, семечки, киноху и обед в харчевне за глаза хватило. Даже и осталось чуть.
— Э-эх! Один раз живем, Вовка! Веди, давай! — согласился Славка. — Хоть пожрем по-человечьи… Интересно, а чем шишек из Киева Нойман потчевать будет? — неожиданно задумался он.
— А тебе, не один ли хрен? — хохотнул Сёмка. — Мы ща тоже от пуза вареников налопаемся! Поцики, а может, пива закажем? Я один раз в крайсе, ну, до школы еще, пробовал…
— Не-а, не продадут нам пива, — порушил Семкины мечты Славка. — Не доросли еще.
— Пусть только попробуют не продать! — разгорячился Семка. — Чё мы, не мужики что ли? Вон, даже награды имеются и ранения, как у настоящих солдат. Деньги — тоже есть…
— Ладно, не спорьте, — примирительно произнес Вовка. — Там видно будет. Просто вкусно пожрать — и то счастье!
— Ага, это ты верно заметил! — расплылся в улыбке Семка. — А я вот, борща наваристого хочу. С мясом…
— Так у дядьки Волосюка и борщ, я думаю, найдется, — сказал Путилов.
— Какой такой дядька Волосюк? — не понял Славка. — Мы ж к Пацюку на вареники идем…
— Это одно и то же, — отмахнулся Вовка. — Просто называется «Вареники от Пацюка», а хозяин там — Волосюк.
— Вот придумали путаницу! — возмутился Славка.
— Ну и фигли, — возразил Вахромеев, — главное — чтобы вкусно было!
— Пальчики оближешь! — пообещал Вовка.
— Ловлю на слове: если не так — за меня платишь!
— Легко! Ну, вперед, голодранцы! — Вовка налег на костыли.
— От як, явище Христа народови! — всплеснул руками хозяин харчевни, когда на пороге его забегаловки «нарисовалась» живописная троица: двое в перевязке и один на костылях. — Ви що, з вийни, хлопци?
— Можно и так сказать, дядька Тарас! — Вовка, гремя костылями, доковылял до ближайшего столика и с облегчением плюхнулся на слул. — Почти с войны.
— Давай сюди свой милици, — пришел на помощь Путилову Волосюк, заметив, что мальчишка до сих пор не придумал, куда бы приткнуть костыли.
— Какие милици? — не понял Тараса Вовка.
— Костыли то, як москали говорять. Не турбуйся — поверну в збереженни, — заверил мальчишку кабатчик, утаскивая Вовкины «подпорки» в подсобку. — Що исти бажатымете, господа вийськови? — любезно поинтересовался Волосюк, вернувшись обратно. — Юшок ти, яка медаль! — заметил награду толстяк, когда Вовка скинул с плеч шинель. — За яки заслуги подарована? Я таку тольки у начальника комендатури Кабанова бачив.
— За боевые заслуги, дядька Тарас! — ответил вместо Вовки Славка. — И нас вот, тоже имеются, — не упустил он шанса похвалиться почетным знаком.
— Бачу, — кивнул Волосюк. — За поранення. Серйозна вынагорода. Не для хлоп'ят — для справжних чоловыкив.
— Ну, дак, мы это и есть — настоящие мужики! — с довольным видом произнес Славка. — Абы кому бы не дали!
— Згоден! — не стал спорить с мальчишкой хозяин харчевни. — Я к що исти бажатимете? — вновь
