— Дело в том, что я работаю моделью.
— Моделью? — озадаченно переспросил Оуэн. — Ах да! Мэллори ж говорила. Ты, кажется, снималась в какой-то рекламе?
— Я с детства снимаюсь, как и мои сестры. Но недавно мне надоело и захотелось бросить работу.
Надо же! Я призналась! И кому? Оуэну Армстронгу! До этого признавалась только самой себе. Серьезный шаг, и, возможно, стоило на нем остановиться, но я все равно продолжила:
— Но все не так просто. Мама без ума от модельного бизнеса и очень расстроится.
— Но ты ведь не хочешь больше сниматься, верно?
— Нет.
— Ну так скажи ей.
— Думаешь, это так просто?
— А что, нет?
— Нет.
Послышался хохот. Слева из школы выскочили восьмиклассники, громко о чем-то болтая. Оуэн взглянул на них, затем снова на меня:
— Почему?
— Потому что я стараюсь избегать конфликтов.
Оуэн повернулся к лавке, на которой сидели Софи с Эмили, затем медленно снова ко мне.
— Я в них не слишком сильна, — добавила я.
— Что у вас произошло?
— Ты про Софи? — спросила я, хотя уже знала ответ. Оуэн кивнул. — Ну, мы просто поругались летом.
Он молчал — ждал подробностей.
— Она думает, что я переспала с ее парнем, — пояснила я.
— А это правда? — вот так прямолинейно спросил Оуэн. Неудивительно, конечно, но я все равно покраснела.
— Нет.
— Почему ты ей не скажешь?
— Все не так просто.
— Да уж. Может, мне просто чудится, но, по-моему, ты опять чего-то недоговариваешь.
Я уставилась на свои руки. Оуэн читал меня как открытую книгу, хотя знакомы мы были меньше недели!
— То есть на моем месте ты бы…
— …сказал правду, — договорил за меня Оуэн. — И маме, и Софи.
— Думаешь, это так легко?
— Нет, конечно. Но вполне осуществимо. Нужно тренироваться.
— Тренироваться?
— На «Управлении гневом» нас заставляют участвовать в ролевых играх. Ну, чтоб мы учились сдерживаться.
— Ты и ролевые игры, — попыталась представить себе я.
— Приходится участвовать. Так постановил суд, — вздохнул Оуэн. — Но вообще-то они помогают. Когда попадаешь в похожую ситуацию, уже знаешь, как нужно себя вести.
— Действительно полезно.
— Тогда, — Оуэн пододвинулся ко мне поближе, — давай представим, что я — твоя мама.
— Чего? — удивилась я.
— Я — твоя мама, — повторил Оуэн. — Скажи, что ты хочешь бросить работу.
Я покраснела:
— Не могу.
— Почему? — спросил он. — Я плохо играю? Недостаточно правдоподобно?
— Да нет, просто…
— Я играю замечательно. В группе все просят, чтоб я был их мамой.
Я взглянула на него:
— Просто странно это как-то.
— Не странно, а трудно. Но выполнимо. Давай попробуй.
Всего неделю назад я даже не знала, какого цвета у Оуэна глаза. А теперь мы стали одной семьей. Пускай и на время. Я собралась с силами.
— Хорошо. Итак…
— Мама, — перебил меня Оуэн.
— В смысле?
— Чем больше тренировка приближена к жизни, тем лучше результат. В ролевых играх надо либо стараться, либо вообще их не затевать.
— Ладно. Мам…
— Да?
«Нет, все-таки это как-то странно», — подумала я, а вслух сказала:
— Слушай, в общем, я знаю, что модельный бизнес для тебя очень важен, но я хотела кое-что с тобой обсудить.
Оуэн, подняв руку, остановил меня:
— «ПиП». Перефразируй и повтори.
— Почему?
— Опять «кое-что». Когда назревает конфликт, надо говорить по существу, чтоб не было недопонимания. — Оуэн наклонился ко мне. — Знаю, ролевые игры кажутся странными, но они правда помогают.
Да уж, утешил. Если раньше мне было просто не по себе, то теперь я почувствовала себя почти униженно. Но продолжила:
— Мам, я знаю, что модельный бизнес для тебя очень важен и тебе нравится, что я работаю.
Оуэн кивнул и жестом велел продолжать.
— Но, честно говоря, — я убрала за ухо выбившуюся прядь волос, — последнее время я много думала и поняла, что…
Конечно, это была всего лишь игра. Тренировка. Но слова начали застревать в горле, как будто выходил из строя внутренний моторчик. Слишком много было поставлено на карту: не смогу объясниться с Оуэном, и он поймет, как сильно я боюсь конфликтов, и мне будет очень неловко.
Оуэн ждал.
— Нет, не могу я, и все. — Я отвернулась.
— Да ты ведь уже почти все сказала! — Оуэн хлопнул по стене. — Почти!
— Прости, — сдержанно ответила я и снова взялась за бутерброд. — Просто… не могу.
Оуэн взглянул на меня и пожал плечами:
— Ладно, не страшно.
Мы замолчали. «На самом деле страшно», — подумала я, сама не знаю почему. Оуэн вздохнул:
— Слушай, просто хочу тебя предупредить: вредно все держать в себе. День за днем мечтать, что скажешь правду, и все равно молчать. Так и с ума сойти можно.
Я знала, что Оуэн говорит о моей работе. Но думала в тот момент совсем о другом, о страшной тайне, которой ни с кем не могла поделиться, потому что даже намекни я на нее, и вся правда выплыла бы наружу.
— Мне пора. — Я запихнула бутерброд обратно в сумку. — Нужно обсудить задание с учительницей английского.
— Ясно. Ну, давай, — ответил Оуэн.
Я намеренно избегала его взгляда.
Встала и подняла сумку.
— До встречи.
