настроен решительно и готов слушать до конца.
— Ты хорошо знаешь, что рождение Христа связывают с Непорочным зачатием. Слово, глагол, а не человек сотворило Сына Божьего. Допустим. Но знай, что и Митра имел такое же происхождение: он родился от девственницы по воле единого бога, Зороастра. И совпадения на этом не заканчиваются. О появлении Иисуса возвестила летящая звезда, комета. О рождении Митры люди тоже узнали, увидев в небе летящую звезду.
— Что ты хочешь этим сказать?
— Только то, что дверь, через которую можно прийти к познанию истины, никогда не бывает единственной.
В пещере Юлиан вспомнил свой сон. Свои сомнения: какую дорогу выбрать, какую дверь открыть? Этот человек говорил так, будто читал мысли Юлиана. Он произносил слова, которые готов был сказать и сам император. Одной философии, которой Юлиан интересовался постоянно, недоставало, чтобы самому найти истину. Философия указывала дорогу, но не объясняла сущность человека, его жестокость, его эгоизм, а также его героизм и щедрость. И самое главное, совершенно не помогала понять Бога. Помочь в этом Юлиану мог Максим и опыт, пережитый с ним здесь. Юлиан хотел слушать его и учиться.
— Твой Иисус затронул сердца людей, их желание жить в мире. Но ясно, что не все способны жить мирно. Некоторые хотят войны, стремятся властвовать над другими, подчинять себе подобных насилием, чтобы обогащаться и управлять. Более того, они делают это вместе со своим богом на устах и часто — во имя его. Подумай, Бог Отец, отец Иисуса, — это тот же бог, который провел народ Израиля через Красное море, тот, который уничтожил египтян в этом же море, чтобы помешать им победить избранный народ. Получается, он бог для избранных, не для всех, не единый бог.
— Где же правильный путь, дорога к истине?
— Нет никакой дороги, мой кесарь. Мы должны читать знаки, которые боги нам оставляют, чтобы понять, куда идти. Не существует единственного народа, который нужно спасти, есть бесконечность душ, ищущих истину. Истину, спрятанную в таинствах и мистериях.
Юлиан чувствовал, что священник прав: истина непостижима для человека. Она окутана туманом, и любой, кто пытается разогнать этот туман, видит нечто отличающееся от той истины, которую он искал или думал объять. Видит нечто неожиданно банальное, очень человеческое.
— Ты хочешь сказать, что истина для нас, людей, всегда окутана таинством?
— Нет, немного по-другому. Истина для нас «состоит» из таинств. Нельзя утверждать, как утверждал твой Иисус: «Я есмь путь, и истина, и жизнь», и потом умереть, как любой смертный. Нельзя вынуждать последователей делать из своей смерти и из своего воскресения таинство, имитируя Митру и религию персов. Галилеяне носят как символ веры крест, на котором был распят их царь. Их таинство — это смерть и воскресение. Как в культе Митры, как в Элевсине. Ничего нового.
Элевсин… Город, который нужно посетить. Юлиан знал, что любой его отъезд требует длительной подготовки, — его двоюродный брат Констанций не позволял ему свободно выезжать из Константинополя. Нужно было убедить наставника, который следил за ним по приказу императора, добиться разрешения посетить Элевсин с целью «углубления философского познания», не вызывая при этом подозрений.
Дороги к истине окутаны туманом. И иногда ложь во имя благородной цели не подлежит моральному осуждению, а является частью странной правды, дозволенной людям. В этом Юлиан был убежден, так же как и в необходимости попасть в Элевсин.
351 год. Элевсин
Он прождал целую неделю, прежде чем встретился с верховным жрецом Греции, иерофантом, который возглавлял ритуал элевсинских мистерий. Не так просто оказалось попасть к нему на прием, ведь его личность должна была оставаться в тайне. Особенно сейчас, когда христиане, стоявшие у власти, становились все менее терпимыми к совершению мистерий.
Юлиан был пунктуален. Ему следовало ждать в храме Мистерий в Афинах. Он заранее отправил просьбу об участии в элевсинских мистериях и получил согласие иерофанта, который сам взялся подготовить его к посвящению и совершить ритуал очищения. Юлиан был один, и это удивило его — обычно церемонии были многолюдными.
Он спросил о причине. Иерофант ответил:
— Я хотел уделить тебе особое внимание. Не потому, что ты кесарь, а потому, что ты присутствовал при совершении многих злодеяний и не мог сохранить свое сердце незапятнанным. Ты должен будешь очиститься, отказавшись от многих своих убеждений.
— Я хочу увидеть истину своими собственными глазами. Это мое самое глубокое желание.
— Истину нельзя увидеть глазами — только через внутреннее зрение, которое тебе и нужно обрести. То, что ты после этого увидишь, пройдет сквозь твой разум и достигнет души. Ты должен отказаться от привычного взгляда на вещи, кесарь. Если сможешь посмотреть на мир глазами всех людей одновременно, получишь способность созерцать различные истины.
Иерофант хлопнул в ладоши. Тут же рядом появились два человека.
— Они проводят тебя по Священному пути в Элевсин. Тележка с запряженными в нее быками повезет святые реликвии. Девять дней ты должен будешь соблюдать пост — это жертвоприношение в честь богини Деметры. Позже я тоже приду туда, а пока возьми вот эту чашу из глины, наполненную кикеоном — пищей богини, приготовленной из воды, ячменя, ароматной мяты и белых головок мака. Она поможет тебе подготовиться к встрече с богиней, перенести голод и выбрать истины, достойные созерцания.
Юлиан принял чашу. Все, дороги назад нет, но избранный путь — правилен.
После принесения в жертву маленького поросенка на алтаре Деметры небольшой кортеж отправился в путь. Четырнадцать километров, которые отделяют Афины от Элевсина, пролегали вдоль небольших заболоченных озер, образованных излучиной реки Рейтос. Телега с трудом пересекла мост над рекой, Юлиану и его сопровождающим пришлось на руках переносить корзины со святыми реликвиями. Но наконец они въехали в город Элевсин и остановились в Священном дворе, которым заканчивался Священный путь. Юлиана проводили в храм Артемиды Пропилеи, там было совершено еще одно жертвоприношение. А затем он достиг пещеры, которая, согласно мифу, появилась на том месте, где Аид похитил Персефону. Здесь Юлиан должен был провести девять дней поста в размышлениях, созерцании и попытках понять мистерии жизни.
…Деметра ищет свою дочь. Девять дней без еды, без сна и отдыха. Богиня плодородия не знает, где ее дочь и что с ней случилось. Она бродит по незнакомым местам в поисках своей Персефоны и добирается до Элевсина. На десятый день ей встречаются дочери царя Келея, которые приглашают ее во дворец и просят подкрепить силы кикеоном — водой с ароматом мяты и размешанной в ней ячменной мукой.
Деметра пьет с такой жадностью, что старший сын царя делает ей замечание. Она в отместку, незаметно для всех, превращает его в ящерицу. Деметра скрывает свое имя и божественное происхождение, говорит, что ее зовут Део. Царь Келей и его жена Метанейра делают ее кормилицей их любимого сына Демофонта. У Деметры больше нет дочери, поэтому всю материнскую любовь она обращает на этого ребенка. Но он смертный… И Деметра хочет подарить ему божественное бессмертие. Для этого она мажет его амброзией — нектаром богов, а затем кладет в сакральный огонь. Но Метанейра застает ее в этот момент и в ужасе отбирает сына. Лишь после этого Деметра открывает свою божественную сущность.
В покоях Келея она узнает правду: Аид, брат Зевса, похитил ее дочь и взял себе в жены. Все видели, как он появился на золотой колеснице, схватил Персефону и исчез с ней в глубине земли. На месте, где разверзлась земля, возникла пещера — прямо при входе в Элевсин. Деметра в отчаянии. Если Аид забрал Персефону, у нее нет никакой надежды увидеть дочь. Но Деметра — богиня и не сдается так просто. Она насылает на человечество ужасное бедствие. Земля больше не дает плодов, не родит зерна, все засыхает. Люди начинают умирать от голода, и, слыша их мольбы, Зевс решает вмешаться. Персефона сможет возвратиться к матери, но при условии, если она не принимала пищу мертвых. Но, увы, Персефона уже
